– И я не прошу просто так. Наш друг умирает из-за вашей войны.
– Гм. – Чародей нахмурился. – Полагаю, мне следует взглянуть на него.
– Ему не нужна помощь, данная с неохотой, – засопела Келли. – Я сама о нем позабочусь.
– Нет-нет, вы не поняли. – Дассин примирительно махнул рукой. – Я не отказываюсь. Просто я никогда не расходовал силу для незначительных случаев, а сегодня ее осталось слишком мало, чтобы делиться ею бездумно. Но если ваш друг болен серьезно, я охотно осмотрю его. Но предупреждаю вас, юная леди, проклятая нога чертовски мешает убегать от преследователей.
– Полагаю, я смогу провести вас туда без всякого риска. – Келли едва не задохнулась от гнева. – По пещере слоняются всего трое испуганных лейранских солдат.
– Тогда я иду. Вы присмотрите за ним? – обратился Дассин ко мне.
– Конечно.
С каждым мгновением, проведенным у Ворот, я становилась все сильнее, словно мою кровь питало их величие. Какое счастье, что Кейрон здесь.

Прошло не меньше часа, прежде чем Дассин снова приковылял в комнату.
– Добрый шериф отдыхает. Он будет здоровее, чем когда-либо, но едва ли в полной мере оценит это. Девушка осталась с ним, там же и мальчишка-оборванец. – С нежной заботливостью, так противоречащей ворчливому тону, он взял принца за запястье, положил руку ему на макушку и заглянул в невидящие глаза. – Пройдет еще какое-то время, прежде чем он очнется. Полагаю, вам хочется узнать, как это получилось.
– Я хочу знать все.
Дассин начертил своей тростью в воздухе круг, и, к моему изумлению, обычная деревянная палка разложилась в стул с мягким сиденьем. Маг со вздохом опустился на него. Он не объяснил мне природы этого действа и не предложил аналогичного удобства.
– Я находился в комнате у Ворот в день смерти вашего мужа, – начал он. – Величие того дня было неописуемо, огромная надежда, затем чудовищная глупость, последствия которой едва ли можно было исправить. Думаю, Экзегет отправил Д'Нателя на Мост так рано с целью скрыть свидетельства собственного монументального провала.
Мальчик рос диким и испорченным с самого дня своего рождения, конечно, он был умным, волевым и храбрым не по годам. Когда его отец и братья погибли, он ощутил, что к нему внезапно стали предъявлять требования: вести себя как принц, разбираться в тонкостях войны, выполнять то, что вы называете магией. В своей непоправимой глупости Наставники не разглядели в нем самого ценного, они делали упор на его силу. И в результате Д'Натель преуспел в ведении боя на мечах, в борьбе, но не развивалась его душа. Ни мудрости, ни деликатности. Скромность – та добродетель, которую мы ценим в наших принцах и которую Экзегет, напыщенный предатель, пытался буквально вбить в него, словно мальчик был виноват, что у него не было учителей. Я впервые увидел Д'Нателя, вернувшись из Пустынь, когда его на три дня выставили на улицу без одежды в зимнюю бурю за отказ кланяться Экзегету. – Фразы Дассина были подобны весенним грозам, накатывающим одна за другой, в каждой гремело либо отвращение, либо горечь и сожаление.
Он коротко взглянул на меня.
– Вы слышали об Экзегете?
Я кивнула.
– Мальчишка предпочел дрожать на морозе, чем выказывать почтение дураку. Он рвался на войну. Совет был убежден, что он уже стал орудием зидов, когда ему исполнилось всего десять, Как ни горька правда, Мост уничтожил Д'Нателя. Когда я вынес его оттуда, в нем была разрушена душа. Я осматривал его целый час, постепенно убеждаясь, что последний Наследник Д'Арната никогда не собирался спасать свой народ.
– Но если это было уже после смерти Кейрона, как же тогда…
– Терпение, сударыня! – Дассин ударил посохом в пол передо мной. – Народу не рассказали, что наделали глупые Наставники. Авонар пел победные песни, празднуя открытие Ворот Изгнанниками, а я сидел рядом с Д'Нателем, оплакивая угаснувший род Д'Арната и вместе с ним наше и ваше будущее. Получалось, что после долгих лет войны мы, дар'нети, потеряли себя. Наши принцы все больше и больше упражнялись в искусстве войны, а Ворота оставались закрытыми, Мост слабел. Если бы Наследник был таким, как тот, кто открыл Ворота, думал я. Мы все ощутили силу его заклятия, волю, великолепие его жизненной силы. Глядя в помертвевшие глаза Д'Нателя, я думал, какими бы они стали, если бы в них засветилась такая жизнь.
– Кейрон еще не пересек Черту, – произнесла я, улавливая, к чему клонится рассказ старика.
Дассин криво улыбнулся.
– Прошло всего три часа, три часа от восторга до отчаяния. Я был вне себя от гнева, и там, в кабинете, с полумертвым Д'Нателем на руках, под звуки радостных песен, разносящихся в ночной темноте, я отправился на поиски того, кто отдал все ради нашего спасения. Такие души никогда не пересекают Черту сразу.
– И вы его нашли. Какое невероятное чудо.
– Его было несложно найти среди душ, странствующих той ночью. Я призвал его и рассказал, чего хочу, вернуть его к жизни в нашем принце. Он отказался. Пока в мальчике есть жизнь, он не может занять его тело, так он сказал. Тут Л'Тьер поманил, это был знак для всех, чьи души остались без тел. Но я привязал Кейрона к источнику силы, сказал, что сделаю все возможное для исцеления Д'Нателя. Если бы мне удалось, я отпустил бы Кейрона, он ушел бы за Черту. Но если бы Наследник оказался болен неизлечимо, чего я и опасался, тогда он, Кейрон, должен был возродиться к жизни Наследником Д'Арната.
Глаза Дассина блестели от слез, он прижал к груди руку, сжатую в кулак, потеряв нить рассказа.
– Сначала он умолял отпустить его. Каждый миг каждого дня он переживал свою смерть. Я проклинал себя – продлевая его мучения, я был не лучше наших врагов. Но я не мог его отпустить, у нас больше не было никого. И мы ждали. Десять лет…
Я оцепенела от ужаса.
– Десять лет? Вы заставили его десять лет ждать, быть между жизнью и смертью? – Десять лет без жизни, ни света, ни запаха, ни звука, ни прикосновения ветра, дождя или человеческой руки. Только огонь. Как один человек может заставить другого пережить подобное?
Дассин протянул ко мне руку. Я отшатнулась, но его пронзительный взгляд удержал меня, заставляя принять правду.
– Вы должны поверить, что он примирился с тем существованием, которое я ему дал. Чем больше мы узнавали друг друга, тем больше он сочувствовал моему делу, и его боль утихала. Кейрон расширял мой мир. Если бы я не полюбил его как сына, мне было бы сложно справиться с искушением оставить его в том состоянии навечно. Мы могли бы превзойти лордов Зев'На нашими объединенными силами. Но вместо этого я узнал о вашем мире и о вас, и я знал, это вам предстоит сыграть свою роль в том, что я планировал.
Я был готов поместить его в тело Д'Нателя уже через год. Мальчик ел, разговаривал, сражался, как обычно, но в его речах не было мысли, а в поступках – нравственных оснований. Но хоть так он и мог бы освободиться из своего заточения, Кейрон не соглашался, потому что Д'Натель был еще жив.
Дассин уже не рассказывал историю, а переживал ее: вызов, изумление собственной смелости и умениям.
– Влить жизненную силу одного человека в тело другого – невероятно сложное дело, связанное с огромным риском и непредсказуемыми последствиями. Годы шли, я разработал метод, как забрать память, чтобы едва теплящийся разум учился постепенно действовать заодно с телом. Через несколько месяцев я мог бы осторожно, по одному, пробуждать воспоминания и делать все необходимое, помогая преодолеть сложности воссоединения. Кейрон согласился, хотя, полагаю, перспектива лишиться памяти пугала его больше всего. Из-за вас, я думаю. Всем своим существом он хотел унести воспоминание о вас за Черту, и если бы у меня не получилось, он остался бы ни с чем. Я обещал, что, если у нас все выйдет как надо, первое воспоминание, которое я верну, будет о вас.
Дассин понизил голос, и мне пришлось наклониться ближе, чтобы расслышать его за ревом пламени.
– События произошедшие шесть недель назад застали нас врасплох. Авонар стоял на краю гибели. Д'Натель впадал в ярость, вынужденный все время проводить у меня в доме. Было понятно: если он получит свободу, то тут же окажется в гуще битвы. И я отпустил мальчишку на войну. Я был рядом, наблюдал, убеждаясь, что был прав. Он стоял, высокий, прекрасный и бездушный, он не задумываясь убил пятьдесят зидов, бессмысленно рискуя жизнью. Он изменил исход ночного сражения, но столкнулся с могучим зидом, у которого был нож с разрушающим разум ядом. Д'Натель оказался среди павших. Я знал этот яд… как и зида, который его использовал.
– Вы его убили!
Дассин не стал отрекаться.
– Кто-то может сказать и так. Но я поступил бы так же еще раз. Кейрон больше не мог отказываться. Знал ли он, что я сделал… я ему не сказал. В тот миг, когда Д'Натель вдохнул последний раз, я заменил его Кейроном, одновременно лишив памяти обоих. И тут же получил воздаяние за свой грех. На заре новой надежды дульсе по имени Бендал пришел ко мне, рассказав о предательском соглашении с лордами – продать, отдать Наследника Д'Арната в обмен на пропавшее оружие. Они решили, что ваш мир не заслуживает спасения, а наш сможет существовать и без Моста, если у нас окажется королевский талисман для защиты Авонара. Дураки, предатели.
– И вы отправили его на Мост раньше, чем он был готов, раньше, чем он узнал, кто он.
– Мне пришлось отправить его. Не сделать этого означало потерпеть поражение. Зиды почти закрыли Ворота, я должен был быть уверен, что мы сможем открыть их снова. Я не мог сопровождать его, если бы у него не получилось. Последняя битва шла бы в Авонаре, мой долг призывал меня остаться. Но я не верил, что у него может не получиться. Вы были живы. Кейрон рассказал мне, что талант дар'нети… живущая в нас магия… это сама жизнь. Он сказал, вы… были… есть… всегда будете… душой его магии.
– Поэтому вы сказали, что ответ в нем самом.
– Так и должно было быть. Как иначе он смог бы открыть Ворота еще раз? Нам нужен был Целитель, чтобы вернуть к жизни Мост, – тот, кто готов отдать все. Посмотрите, что он сотворил… – Старик указал на трех зидов, мирно спящих на полу перед завесой белого огня. – Эти трое снова обрели души.
– Почему вы не сказали нам о том, что вы сделали и зачем? Если бы я знала, что это Кейрон…
– Что бы вы сделали тогда иначе? Я знаю вас лучше, чем кто-либо в обоих мирах, даже лучше Кейрона, чей взор затуманен любовью. Хотя я верил, что вы сделаете все возможное, вы нехорошо расстались с ним, да, я догадался по его рассказам. А задача Кейрона и так была нелегка, и без осознания, что он лишился двух жизней вместо одной, и у него имеется затаившая на него обиду жена, которую он не может вспомнить.
– Он вспомнит?
Дассин встал, поднял свой стул и движением кисти снова превратил его в трость.
– Вот почему теперь он должен уйти со мной. Я начну с ним сначала, помогу открыть двери к потерянным жизням. Он должен понять, что Д'Натель всегда останется частью его, научиться с этим жить. Он должен узнать, что был мертв, и его тоска по Л'Тьер вполне естественна.
И еще то, что он Наследник Д'Арната, а не только тот человек, которого вы знали. Он должен найти свое место в обоих мирах. Зиды пересекли Мост Д'Арната впервые за тысячу лет. Наша битва не окончена. Какую бы жизнь он ни выбрал, он будет частью нашей борьбы. У нас больше нет никого, способного ходить по Мосту.
Дассин убрал светлые волосы со лба Кейрона и расстегнул у него на поясе перевязь с мечом.
– Сколько это продлится?
– Несколько месяцев, год… не могу сказать. Но он вернется к вам, моя госпожа, он будет знать о той жизни, которую вы прожили вместе. Я обещал ему.
– Не знаю, благословлять вас или проклинать, Дассин.
– Он жив. Вы будете благословлять меня. – Он передал мне перевязь Роуэна.
– Я не могу пойти с вами?
Дассин покачал головой.
– Невозможно. Даже в присутствии Наследника переход через Мост чрезвычайно опасен. Чтобы защитить Кейрона в его нынешнем состоянии, потребуются все мои способности, а когда мы окажемся в Авонаре, я не рискну оставить его одного. – Старик на миг умолк, с сочувствием глядя на Кейрона. – Кроме того… следующие дни будут очень сложными. Мне придется буквально распотрошить его, чтобы вернуть его себе, и я не стану выставлять его напоказ никому, даже вам. Но время от времени, когда я пойму, что он в силах, я буду приводить его к вам. Если вы будете выполнять мои указания, думаю, вы поможете его выздоровлению.
– Что ж, кажется, я могу поручить его вам.
– Как я поручил его и все остальное вам. – Дассин взял мою руку, и, когда отпустил, у меня в ладони оказался кусочек розового кварца, размером и формой напоминающий яйцо малиновки. Камень был неестественно холодным. – Храните его. Когда он потеплеет и начнет светиться сам по себе, это будет означать, что мы появимся на заре следующего дня в любом месте, где будете вы. Место должно быть безопасным. Если нет, бросьте камень в огонь, и я пойму.
– Я буду ждать.
– Не сомневаюсь. – Он кивком указал на мой пояс и протянул руку, я сняла кинжал Наследника, все еще висевший на поясе моей юбки. Пристегнув оружие к собственному поясу, Дассин повернулся к Кейрону, который по-прежнему стоял на коленях на холодных камнях, неподвижный и невидящий. – Идем, друг мой. Пора возвращаться домой. – Старый маг подхватил его под руку и легко поднял. Кейрон возвышался над стариком, но было с первого взгляда ясно, кто кого ведет. – Прощайте, леди Сериана. Вы все сделали правильно.
– Заботьтесь о нем.
Дассин кивнул и повел Кейрона к завесе огня.
– Дж'ден анкур, моя любовь, – прошептала я, когда темные очертания тел слились с белым пламенем. Я провела по холодному бледному камешку. Я буду ждать.

38

Когда Кейрон с Дассином исчезли за огненной завесой, мне показалось, я провалилась в колодец одиночества. Стена пламени по-прежнему гудела, но никаких других звуков не было. Время в пустоте, время между мирами, между жизнями. В тот момент не было прошлого или будущего, не было места, в которое можно стремиться, не было загадки, которую нужно разгадать, не было вопроса, который хотелось задать, не было мысли, не было воспоминания, не было радости, боли, и было нечего слушать, кроме тихой пульсации жизни, которая остается, когда все проблемы мира откатывают, подобно волнам прилива.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67