Я спрошу кузена, не видел ли он кого-нибудь похожего. Сама я никого такого не встречала.
– Да-да. – Жрец поднял стакан с вином и откинулся на спинку стула. Я его больше не интересовала.
Я надеялась выведать у него кое-что еще: имя, происхождение, может быть, добиться намека, что «вероломный слуга» имеет некоторые магические способности. Но я достаточно прожила на свете, чтобы понять, когда следует остановиться и больше не искушать судьбу.
– Желаю вам и вашим спутникам доброй ночи. Мой кузен в подобных гостеприимных домах несколько увлекается спиртным. Только бы он до утра пришел в себя!
Человек в черном кивнул и снова повернулся к своим молчаливым спутникам в капюшонах. Мне показалось, что на его узком лице отразилось нетерпение, но я не осмелилась посмотреть на него внимательнее.
Медленно выйдя из общей залы, я прошла по темной прихожей, поднялась по лестнице. Как только я отошла, чтобы меня не было видно из общей комнаты, и собралась подняться выше, передо мной, словно палач, оказался мрачный Роуэн.
– Какая глупость!
– Но принесшая плоды, разве нет? Ты слышал? Бедные слуги Воителя, все их деньги украли, остались только золотые украшения, на которые можно купить герцогство. И ни слова о происшествии в лесу. – И еще нелепая история о сбежавшем слуге.
– Тебе повезло. Эти люди шутить не склонны…
– Я думала, ты способен на большее, чем подслушивать на лестнице, словно глупая горничная. Что за храбрец мой кузен Грэми!
– Небольшая предосторожность не повредит.
Что его беспокоит: что я вмешалась в это дело или что вмешалась именно я?
– Сомневаюсь, что в ней есть необходимость. Разве я плохо сыграла?
– Удивительно, что ты относишься к этому как к игре после того, что видела в лесу. На все ли твои вопросы ответили правдиво? Может, снизойдешь и просветишь меня, что тебе нужно в этом деле и что еще ты хотела узнать у этих людей.
– Нам не следует обсуждать подобные вещи на лестнице.
– Полагаю, о родственной беседе у тебя в комнате или небольшой вечерней прогулке и речи быть не может?
– Я сплю на ходу, шериф. И разумеется, мне ничего не нужно в этом деле. Меня, конечно, заинтересовало то, что произошло в лесу, и я хотела помочь тебе, поскольку… ты был прав, я должна была. Спокойной ночи.
Роуэн неловко поклонился.
– Напомню, что освобождение под честное слово требует от тебя повиновения любому шерифу, и из-за характера твоих преступлений я обязан следить за твоими поступками. Мы еще не покончили с нашими делами, сударыня. Тебе не позволяется выходить из комнаты и встречаться с кем-либо, пока я не разрешу тебе выйти. Первое, что я сделаю завтра утром, – навещу тебя.
Этот невыносимый человек начал спускаться, а я, к моему огорчению, не смогла найти достаточно колких слов, чтобы бросить ему вслед. Уже находясь внизу, он договорил:
– Можешь передать Паоло, что его бабка с ума сходит от беспокойства, и если его не прикончат разбойники или заговорщицы, это сделаю я.
Только тогда он окончательно ушел.

Роуэн был бы весьма доволен, если бы в ближайший час мог прочитать мои мысли. Когда все волнения вечера остались позади, меня затрясло и едва не вытошнило, когда я вспомнила убийство в лесу и пустые глаза и бледные руки того, кто его совершил. Что я сделала? Мне не стоило лезть сюда. Только когда я поклялась с первыми лучами зари найти Паоло и как можно быстрее мчаться обратно в Данфарри, мое усталое тело начало засыпать.
Но вскоре после полуночи какой-то шорох в темной комнате заставил меня мгновенно вскочить. Я выхватила из ножен под подушкой свой кинжал и замерла – над подоконником, словно больная луна, появилась веснушчатая физиономия.
– Паоло! – Я втащила его через окно, и он осел на пол растрепанным мешком. – Что ты здесь делаешь?
– Нашел его!
– Кого?
– Того, за кем мы пришли.
– Да, я тоже его нашла, но он удрал раньше, чем я успела с ним поговорить.
– Не-а. Он близко. Забрал лошадь из конюшни и ускакал, но недалеко.
Я уже сунула ноги в башмаки.
– Веди меня туда. – Все страхи были забыты, все клятвы отринуты в предвкушении охоты.
В гостинице было темно и тихо, она спала, будто пашня, дожидающаяся посева, замершая между часом закрытия и завтраком. Мы осторожно спустились по лестнице и быстро зашагали по пустынным улицам к южной окраине города. Ряды приземистых лачуг наконец расступились, перед нами лежал небольшой холм. На вершине, четко вырисовываясь на залитом луной небе, торчал каменный перст – заброшенная сторожевая башня, с которой когда-то наблюдали за рекой и дорогой.
Паоло прижал палец ко рту, мы приблизились к пролому в зубчатой стене. Деревянная дверь на ржавых петлях давно сгнила, узкий луч лунного света проникал внутрь. Мы вошли. От темного пятна внутри исходил запах лошади. Я ощущала ее живое присутствие. Паоло дернул меня за руку и указал на возвышение под стеной. Мы на цыпочках приближались к нему, когда Паоло вдруг потерял равновесие и упал на гору ящиков, которые загрохотали по каменному полу.
– Кто идет? – Голос доносился со стороны темного возвышения у стены. Оно чуть шевельнулось.
– Друзья, – отозвалась я.
– У меня нет здесь друзей. Кто вы такие? Что вам нужно от меня?
– Вы убежали раньше, чем мы смогли познакомиться.
– Я не знакомлюсь с мирскими женщинами.
– Ну же, сударь, давайте поговорим как воспитанные люди. – Мирская было удивительно точным описанием меня, но откуда он узнал? – Вы ищете пропавшую лошадь, я могу кое-что знать.
Я перетащила один из упавших ящиков на дорожку лунного света и уселась на него. Через миг из тени вышел человек и встал в светлое пятно в нескольких шагах от меня. На его керотеанский наряд налипла солома, плащ с высоким воротником неловко перекрутился на шее. Он стоял очень прямо, сощурив свои миндалевидные глаза, потом шагнул ко мне.
– Не подходи!
Мы с человеком оба едва не подскочили, когда Паоло с криком выскочил у меня из-за спины, на плече у него лежала приличного размера дубина.
– Мальчишка-посланник! – воскликнул незнакомец, его взгляд метался между Паоло и мной. – Так это ты хотела меня видеть… женщина, а не мужчина. Зачем ты солгала? Я граф Мангеритский, никто не должен мне лгать.
Я улыбнулась.
– Как я уже сказала, у меня есть сведения о вашей лошади.
– Мирская скупость! Думаешь получить награду?
– Не награду, а сведения. Если я узнаю, что мне нужно, я, возможно, смогу сказать вам то, что жаждете знать вы.
– Я не верю мирянам, мирская женщина не может знать то, что мне нужно. – Видимо, это «мирское» имело для него какое-то особенное значение.
Я надеялась представить свои верительные грамоты позже. Вздохнув, я вынула из кармана бумажный сверток и показала человеку его содержимое. Пока Эрен болел, я вычесывала ежевичные колючки из его спутанных светлых волос.
– Уж не из гривы ли вашей лошади эти волосы, «граф»?
Человек упал на колени и закрыл лицо руками, все его притворство исчезло, словно отброшенный ненужный плащ.
– Хвала тебе, Вазрин Творящий, Вазрина Ваятельница, – прошептал он, – нашелся. – Миг спустя он прижал руки к груди. – Прошу тебя, женщина, скажи мне, что он жив. – Он не поднимал глаз.
– Он жив. Кстати, меня зовут Сейри.
Мне показалось, что он сейчас расплачется. То ли оттого, что Эрен жив, то ли оттого, что ему пришлось прибегнуть к помощи «мирской» женщины.
– Я хочу знать, кто он и кто вы, – произнесла я. Он гордо вскинул голову.
– Мне не дозволено говорить о подобных вещах. Ты должна отвести меня к нему.
– Ты сильно заблуждаешься. Я никуда тебя не поведу, пока ты не докажешь, что являешься его другом. Тебе не жить, если ты не друг ему и если захочешь причинить ему вред.
Паоло слегка побледнел, но дубина в его руках не дрогнула.
– Ты не можешь понять, женщина, – заявил коротышка. – Ты обычная. А он… Это невероятно! – Он был вне себя. – Он мой слуга, мой конюх. Он украл моего призового жеребца. Белого. Ты обязана рассказать, где он, поскольку он похитил мою собственность.
– Прекрати это представление. Если уж ты решил изображать знатного господина, нужно было получше изучить их манеры. По огромному числу признаков я заключила, что ты никогда не бывал в Керотее, никогда в жизни не видел керотеан и уж тем более никогда не держал конюха. Ответь на мой вопрос, или я уйду.
– Нет-нет. Ты не должна уходить, не сказав мне, где он. Дай подумать. Я должен подумать. Добрая Вазрин, вложи в мою голову мудрые мысли. – Человек заметался, перебирая пальцами кисти, свисающие с пояса, и бормоча себе под нос. – Я не скажу. Я не могу сказать. Я поклялся. Но я должен найти его. Почему я? Да, все произошло быстро, но Бендал еще не вступил в должность. И что из того, что он ранен? Раненый Бендал стоит десяти таких, как я. Мирская женщина. Я проклят. Но он жив, а зиды близко. Время решает все… – Он перестал метаться и, скрестив ноги, уселся на землю передо мной. – Ты не поведешь меня к нему, если я не скажу?
– Верно.
– И ты позволишь этому чокнутому мальчишке оглушить меня, если я попытаюсь заставить тебя говорить?
– Совершенно верно. – Я старалась сохранять серьезное выражение.
– Значит, ты вынуждаешь меня говорить.
– Докажи, что ты его друг.
Коротышка наклонил голову.
– Что тебе до него? Я могу заплатить тебе, много заплатить, если ты отведешь меня к нему, не задавая вопросов.
– Долгая история. Мне плевать и на тебя, и на твои деньги.
– Он здоров? – Он обхватил колени и уставился в землю.
– У него была ножевая рана на плече, но она хорошо зажила.
– И он ничего тебе не сказал? Может быть, ты причинила ему зло. – Он вскинул голову, и его темные глаза превратились в кинжалы. – Вдруг ты лжешь. – Минутная ярость прошла так же быстро, как и появилась. – Ему не следовало доверяться тебе. Он тоже слишком плохо разбирается в женщинах и в мирском. По правде говоря, вообще во всем. – Человек печально закивал. – Он никогда не…
– Не в том дело. Он не способен говорить.
– Не способен…
– Кроме того, он и не вспомнил бы, что говорил мне. Он не знает, кто он. Он не помнит своего народа, не помнит, откуда он, почему люди короля ищут его по всей долине. Ему необходим друг, который знает его.
– О, моя многострадальная земля… – Миндалевидные глаза наполнились слезами, соленые капли покатились по щекам. Он, не скрываясь, утер их. – Это сделали гнусные зиды.
– Скажи мне, кто ты, – повторила я, на этот раз мягче, чтобы он окончательно не расстроился. – И кто такой твой друг? Я не причиню ему зла, клянусь.
– Меня зовут Баглос. И ты права. Я никогда не носил такого платья. – Он стащил расшитую куртку и швырнул ее на землю. – И я никогда не учился быть проводником. Я учился готовить еду: тушить рыбу, насаживать на вертел перепелов, резать, смешивать, мариновать. Но тот, кто был назначен его мадриссе, был ранен. Когда решили, что Д'Натель должен отправляться немедленно, напали зиды, и все обратилось в хаос. Поэтому мы разлучились, а не потому, что я не гожусь на эту роль, хотя я действительно не гожусь. Я думал, наша последняя надежда умерла, потому что только Баглос мог вести. – Он погрузился в печальное молчание, оставив меня в недоумении.
– Пожалуйста. Ты должен объяснить еще немного. Я не поняла ничего, кроме того, что тебя зовут Баглос и ты повар. Так?
– К несчастью, так.
– И ты был назначен «проводником» Эрена… потому что кто-то другой был ранен?
– Эрен? – Он резко поднял голову, которую подпирал руками. – Кто такой Эрен?
– Твой друг. Он услышал крик серого сокола, которого мы зовем эреном, он дал мне понять, что так его зовут. Это не верно?
Баглос впервые за все время улыбнулся.
– Д'Натель означает сокол. Его зовут Д'Натель. Зиды не забрали его имени. Это хорошо, очень хорошо. Спасибо тебе за известия.
Я обрадовалась, узнав, что в этом хаосе можно найти хоть что-то хорошее. Но меня беспокоили враги, я никогда не слышала о зидах. Кроме того, существовали его способности…
– Был день, когда Эрен, Д'Натель, очень испугался, но не смог объяснить почему. – Я немного подумала и продолжила: – Освещение стало… очень странным… в тот день. И пахло скверно. Ощущения тоже были скверные.
Я ожидала, что он посмеется над этим или озадачится. Но Баглос вскочил на ноги, словно его ужалил скорпион.
– Мы должны идти к нему. Прошу. Проклятые зиды в своем поиске уже нащупали его. И они здесь, совсем близко.
– Три жреца, те, от которых ты бежал, это и есть зиды? Ваши враги?
– Зиды – это воины Зев'На, враги всего, что дышит, всего, что свободно. Они найдут его, если мы не поспешим. Над ним нависла такая опасность, какую трудно даже представить. Прошу, женщина. Он наша последняя надежда.
Хотя я по-прежнему ничего не понимала, я поверила Баглосу. В его взволнованной дрожи не было притворства, ни тени неискренности в его тревоге за молодого человека. И он казался не особенно опасным, хотя воспоминания о серебряном кинжале, вонзенном в твердый камень, должны были заставить меня осторожнее относиться к Эрену и его друзьям.
– Ладно, – ответила я. – Идем.

11

Баглосу не понравилось, что мне придется сначала вернуться в гостиницу, мне тоже. Но если я не встречусь с шерифом, вне всякого сомнения, к моменту моего возвращения в Данфарри он уже будет сидеть у меня на пороге вместе с арестованным Эреном.
Поблекшая луна зашла, приближающееся утро окрасило небо в серый цвет, когда я распростилась на окраине города с Баглосом и Паоло. Улицы возле рынка уже ожили, запахи горячего хлеба и поджаренного бекона с кухни Бартоло напомнили мне, как я голодна. Я собиралась пройти через внутренний двор в надежде получить у славного хозяина ранний завтрак, как вдруг заметила у конюшни двух мужчин, пожимающих друг другу руки, двух мужчин, которые вовсе не должны были иметь никаких общих дел. Встревожившись, я скользнула в проулок, который от конюшни отгораживала лишь деревянная стенка. Хотя мне больше не было видно этих двоих, я прекрасно их слышала.
– Не забывайте о нашем соглашении, – сказал один. – Мы полагаемся на ваше благоразумие. О вас прекрасно отзываются.
– Я слуга закона и серьезно отношусь к своим обязанностям.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67