Чувство долга заставило меня поблагодарить возницу – он мог бы оставить меня возвращаться пешком.
– Спасибо, что довез, шериф.
– Я удивлен, что вы захотели вернуться к ничтожным крестьянам.
Глупец. Разве он не понимает, что лучше не привлекать внимание Эварда? Я развернулась, чтобы уйти.
Когда я уже двинулась по тропе, он окликнул меня совсем другим голосом.
– Скажите мне только одно. Что это за место, там, в городе, мимо которого вы не хотели идти?
Что такое одним вопросом больше? Он мог задать его во время церемонии, и мне бы пришлось отвечать.
– Лобное место, шериф. Конечно, ты знаешь. Посреди каждого лейранского города есть место, где зачитывают указы и публично казнят. В Монтевиале на этом месте жгли чародеев. Целый год для острастки все оставалось там: кострище, столбы… все, что уцелело. Таков закон. – Слова не могут причинить мне боль. – Я слышала, что Авонар походил на выгоревший лес.

С этого дня каждый год в последний день лета я встречалась с Грэми на мосту через Дан. Из года в год серьезное выражение его лица не менялось, как и жесткая колымага. Мы по-прежнему ограничивались минимумом слов. Из года в год он выслушивал, как меня допрашивают, а затем мы возвращались, каждый к своей жизни, обязанностям и исполнению законов.

10

– Роуэн!
– Ты! Чего ради…
Лишь несколько раз в жизни я не знала, что сказать. Единственный ключ к установлению личности Эрена канул в ночь, и передо мной стоит человек, который ни в коем случае не должен знать, зачем я здесь. Возможные объяснения замелькали в голове, но я тут же отвергла их. Грэми Роуэн не дурак.
Шериф крепко взял меня за руку и потащил в темный тамбур между дверью, лестницей и входом в общий зал.
– Отпусти сейчас же. У тебя нет повода хватать меня, – произнесла я яростным шепотом.
– Я имею право допросить всякого, кто ведет себя подозрительно, и твое появление здесь кажется мне чрезвычайно подозрительным. – Роуэн тоже говорил тихо, но тоном, не допускающим возражений.
– Это не твоя деревня, шериф. Если я закричу, что ты ко мне пристаешь, у тебя будет прав не больше, чем у любого хулигана.
Обычное сосредоточенное выражение его лица не изменилось, только морщинки в уголках глаз на миг сошлись.
– Ошибаешься. Барнард, местный шериф, прекрасно меня знает. И его очень даже заинтересует появление в его городе известных преступников.
– Ты не посмеешь!
– Хочешь проверить? Лучше скажи, что ты здесь делаешь. Я знаю, для тебя нет ничего хуже встречи со мной, но мне и в самом деле важно знать, что тебя сюда привело.
Разумеется, именно на этот вопрос я и не могла ответить. Я слишком медленно соображала. Долгое путешествие, жуткое зрелище в лесу, странный коротышка, бежавший в ночь…
– Может быть, выйдем на улицу, шериф?
– Как пожелаешь.
Нищие, телеги, пьяницы запрудили освещенный факелами переулок, но того человека нигде не было. Проклятье!
– У тебя больше нет других забот, кроме как беспокоить честных граждан, шериф? Тебе следует оставить меня в покое и заняться вверенной тебе территорией. Заняться убийцами, разбойниками с большой дороги, нападающими на путников. – К моему негодованию, голос чуть дрогнул, когда я вспомнила ужасную сцену в Срединном лесу.
Если Роуэн и собирался оставить меня в покое, то тут же передумал.
– Что тебе известно о разбойниках с большой дороги?
Проклиная свой болтливый язык, я сложила руки на груди и отвернулась.
– Святой Аннадис, дай мне терпения! – воскликнул он. – Как, по-твоему, я должен следить за своей территорией, когда каждый житель здесь так же высокомерен и неприступен, как ты?
– Может быть, округе было бы лучше вообще без шерифа.
Он вспыхнул, но, скрипнув зубами, заставил себя понизить голос. В его искренности было трудно усомниться.
– Пять человек были убиты сегодня в Срединном лесу. Они были не просто разбойниками, а самыми безжалостными негодяями на этой дороге. Они грабили двадцать лет, а сегодня их зарезали. Я должен кое в чем разобраться. Если ты отказываешься рассказывать, что тебе известно, то не имеешь права что-либо требовать от меня. Я спрашиваю еще раз: что тебе известно о разбойниках?
Я ни разу в жизни не слышала от него столько слов за один раз.
Моя неприязнь к праведному шерифу и отвращение к его прошлому не дали забыть о стоящей передо мной цели. Как часто говорил Якопо, Роуэн, в отличие от многих, не был особенно жесток или придирчив, выполняя ежедневные обязанности. Если служебное рвение вывело его на след тех путешественников, которых я видела в лесу, я не стану их покрывать. Как бы он ни был неприятен мне, правда на его стороне. В конце концов, жрецы могут и не иметь никакого отношения к Эрену. Может быть, страх того человека с миндалевидными глазами, как и мой, связан с тем, что он увидел в лесу.
– Ты прав, – согласилась я. Что есть гордость, если не еще одна одежда, которую скидываешь, когда она становится тебе мала? – Не во всем… только в этом. Да. Я видела, что произошло в лесу. Совершенно случайно.
– Ты расскажешь мне?
Я оглядела темный переулок.
– Может быть, отойдем немного? – Роуэн начал протестовать, но я перебила его. – Обещаю, я все объясню.
Чуть дальше по переулку у дверей лавки стояли два пустых ящика. Мои ноги отяжелели так, словно к ним привязали жернова. Убедившись, что мне будет видна дверь гостиницы, я уселась на один ящик, положив ступни в тяжелых башмаках на другой, предоставив Роуэну решать, сядет ли он на грязную землю или останется стоять, не видя моего лица. Он неловко присел на корточки.
– Я шла в Гренатту по личному делу, – начала я, не упоминая имени Паоло. Затем пересказала, что видела днем.
– И эти жрецы в «Зеленом льве»?
– Поэтому я так поспешно выбежала, – пояснила я. – Они меня испугали, хотя они, я уверена, не видели меня в лесу, и каждый признает, что правда была на их стороне. О чем тут говорить?
Он задумчиво покивал.
– Убийство ужасное. Хотя, как ты говоришь, нет ничего противозаконного в умении защитить себя. Но все равно, каждый, кто способен так легко расправиться с опасными разбойниками, привлекает мое внимание. Они сами едва ли менее опасны.
– И что ты будешь делать?
– Я поговорю с этими жрецами, выясню, что им нужно.
– И не скажешь им, кто ты?
– Полагаю, тебя заботит не моя безопасность?
Безопасность Грэми Роуэна была его личным делом.
– Просто мне кажется, что выступать в качестве простого путешественника не так рискованно, как в качестве шерифа. На самом деле, – у меня созревал план, – чтобы было еще проще, я буду рядом с тобой, когда ты заговоришь с ними. Скажем, что мы родственники.
– Не вижу смысла обманывать. По крайней мере, в этом деле у них нет причин меня бояться. – Он встал и насмешливо посмотрел на меня сверху вниз. – Но если по какой-то причине ты хочешь присутствовать при разговоре, я не стану препятствовать. Разумеется, я и мысли не допускаю, что ты покинешь Гренатту, не обсудив со мной кое-какие вопросы… например, что тебя сюда привело.
Я сдержалась.
– Даже не надейся. Если я ответила на несколько вопросов, это не значит, что я позволю тебе лезть в мои дела.
– Сударыня, ничего другого я и не ожидал.
Я не ответила на насмешку. Сейчас меня занимало, что я скажу святым отцам.

Как только мы с Роуэном вошли в гостиницу, хозяин заспешил к нам, подозрительно поглядывая на шерифа.
– Этот человек вас побеспокоил?
– Нет, совсем наоборот, добрый Бартоло. Спасибо за заботу. – Я не позволю Роуэну взять инициативу на себя. – Это мой кузен, Грэми, совсем неожиданно выехал мне навстречу. – Я не обращала внимания на побагровевшее лицо Роуэна. – Не скажет ли нам добрый хозяин, здесь, в общей зале, сидит человек, он в платье жреца, так вот, как его имя? Он очень похож на священника, который венчал мою сестру Катерину, но было бы глупо приставать к нему с вопросами, если это не тот священник.
– Имя этого человека как-то выскользнуло у меня из памяти, – ответил хозяин, – но все три жреца прибыли из монастыря в Валлеоре. Больше я ничего не знаю.
Через дверь ярко освещенной комнаты мне было видно жрецов, сидящих за столом в центре.
– Ведь это же может быть тот самый отец Франц, как ты считаешь, Грэми? – спросила я, указывая на троицу. – Я уверена, ему будет интересно узнать, что Катерина за пять лет родила пятерых крепких мальчишек. Значит, его молитвы были услышаны Маной!
В священных преданиях единственным делом Маны было произведение на свет Близнецов, жена первого бога занималась только детьми.
Шериф заглянул в дверь и тут же оттащил меня обратно в тень.
– Думаю, тебе следует немедленно уйти, – выдавил он придушенным шепотом.
– Как вы думаете, хозяин, – продолжала я, не обращая на Роуэна никакого внимания, – мне стоит поговорить с ними?
– Ну что ж, они кажутся вполне достойными людьми, – ответил хозяин, пожимая жирными плечами.
– Сомневаюсь, что им интересны подобные глупости, – заявил разъяренный шериф. – Ты…
– Мой кузен вечно твердит, что я слишком нахальна.
Роуэн так сильно сжал мне руку, что я едва не закричала.
– Так и есть. Нечего приставать к жрецам и к нашему хозяину со всякими глупостями.
Бартоло задумчиво поскреб под фартуком волосатую грудь.
– Ну, я не вижу ничего дурного в том, чтобы спросить. Всегда приятно, когда хвалят твою работу, даже если эту работу сделал не ты.
– Вот именно! – обрадовалась я и, выдернув руку из хватки Роуэна, шагнула к двери и прошла через дымную, полную народа залу. – Прошу прощения, ваша честь, господин. Могу я поговорить с вами?
Человек, который, я видела, легко перерезал два горла и умело пронзил человеческое сердце, повернулся ко мне. Мне потребовалось все самообладание, чтобы не отшатнуться назад. У него не могло быть души. Ни красота, ни жизнь, ни одно из близких мне человеческих чувств никогда не отражались в этих светлых глазах. Я быстро отвела глаза.
– Чем могу служить, госпожа? – У него оказался приятный дружелюбный голос, это никак не сочеталось с глазами.
– Наверное, это глупо, но мы с кузеном поспорили, и единственный способ выяснить, кто прав, – поговорить с вами. Я сказала, что вы, скорее всего, высокочтимый отец Франц, который венчал мою сестру Катерину и ее мужа Давида в Дешиве пять лет назад, и мне следует рассказать, какой благодатью после ваших молитв тогда одарила их Мана. За пять лет Катерина с Давидом породили пятерых сыновей. – Я говорила слишком быстро, стараясь не дать остаткам решимости покинуть меня. – Мой же кузен, он вон там, в темном углу вместе с нашим добрым хозяином, говорит, что нечего беспокоить усталых путников подобными пустяками, хотя по мне такое благословение, от которого рождаются пять сыновей, вовсе не пустяк!
На тонких губах заиграла улыбка, но она не заполнила пустоты глаз.
– Хотя я был бы рад принять благодарности, но не могу. Потому что никогда не бывал в Дешиве. Мое имя Жиано.
– Что ж, прошу прощения за беспокойство, ваше святейшество. Я так надеялась, что вы отец Франц, хотела попросить вас помолиться Аннадису за наше благополучное возвращение домой. После того, что мы сегодня видели… – Я вздрогнула.
– А что вы видели? – Осенние заморозки пришли на смену летней ночи.
– Ах, господин, не стала бы я оскорблять ваш слух описаниями, пока вы сидите за столом.
– Путники должны делиться друг с другом наблюдениями и накопленным опытом, сударыня, облегчая дорогу своим ближним, – произнес он благосклонно. – Мне это кажется бесспорным. Вы согласны?
Едва ли я могла бы не согласиться. Хотя меня никто не приглашал, я взяла стул, села и перегнулась через стол. Чтобы избежать его взгляда, я не сводила глаз с золотой серьги, которую он носил в правом ухе.
– Ваша правда, сударь. Это было самое кошмарное зрелище, какое я когда-либо видела. Пять покойников, безжалостно зарезанных и брошенных на дороге в лесу. Это разбойники, как я слышала. Хоть им и поделом, но все равно страшно. Меня бросает в дрожь, как подумаю, что завтра нам снова ехать.
Тонкие пальцы отца Жиано покоились на столе, одна рука на другой, на светлой коже не было видно следов крови.
– Мы тоже слышали о происшествии и были поражены. Нас направили в Лейран организовать школу для ваших молодых воинов, обучать их служению Аннадису, но подобные преступления могут вынудить нас вернуться к затворнической жизни в монастыре.
Значит, они решили лгать. Ничего удивительного.
– Храмовая школа в западном Лейране, какая честь! К такому преподавателю я не отправила бы ни одного ученика.
– К несчастью, наши планы расстроены, – продолжал он, наклоняясь ближе, его слова обволакивали меня. – Грабители не всегда таятся в лесах, иногда они встречаются даже в нашей семье. Вероломный слуга похитил ту небольшую сумму, с которой мы собирались начать строительство.
А вот и связь. Я не смела показать им свою радость, только сердце учащенно забилось.
– А вы сообщили властям? Может, моему кузену позвать Барнарда, местного шерифа, тогда вашим слугой займется закон.
Вероломный слуга… Неужели эти тоже ищут «чокнутого конюха»?
– Это против наших правил – передавать своих людей светским властям, мы ищем его уже две недели. Если бы мы нашли парня, мы бы сами убедили его раскаяться в своем предосудительном поведении.
О каком раскаянии может говорить человек, лишенный души? Способный лишить другого человека одежды? Голоса? Разума?
– Мой кузен много ездит по делам, ваше святейшество. За последние пять месяцев он, наверное, побывал здесь во всех гостиницах, на всех постоялых дворах, и у него полно знакомых. Можете ли вы описать этого злодея, который пал так низко, что осмелился обокрасть святых слуг Воителя? Вдруг мой кузен его встретит.
– Молодой человек. Высокий, светловолосый, хорошо сложен, но злобен и вспыльчив и слаб разумом, полным невероятных видений. Я думал, боги послали ему слабоумие как испытание, но, увы, он воспитывался у нас в храме с самого детства, и все наши усилия прошли даром.
– Как печально, – отозвалась я. Как ловко он лжет. – Но люди часто злоупотребляют доверием святых отцов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67