Карягин читал, следовательно, этот редкий сборник. Тог
да я не мог ответить ему ничего путного, пробормотал лишь что-то вроде… «С
аратов? Ну поскольку это типично русский город…»
Теперь я могу ответить Карягину. «Из глуби времени я узрел будущее, Дима. 33
года тому назад (стихотворение написано в 1968 году) я узнал, что ты предашь м
еня в Саратове».
Когда за мною закрылась дверь в камеру №24 крепости Лефортово, 9 апреля, я вд
руг припомнил концовку (оно длинное) этого пророческого, как оказалось, с
тихотворения, и похолодел от ужаса:

"Меня народ сжимает, не уйдёш
ь!
"Народ, народ: я более хорош,
Чем ты, и я на юге жить достоин…"
Но держат все: старик, дурак, и воин…
Так слабые за сильного держались
И никогда их пальцы не разжались
И сильный был в Саратове замучен,
А после смерти тщательно изучен!".

Каково, а! В решку! В будущее! В трагедию! Дело в том, что именно по показания
м Дмитрия Карягина я был арестован. А Дмитрий Карягин был задержан в Сара
тове! И именно там, в Саратове, расставила свои сети ФСБ! Именно там приобр
етали оружие протагонисты моего уголовного дела: Карягин, Лалетин, Пенте
люк. Карягин не жил в Саратове, он родился в деревне, долго жил в г. Балашов С
аратовской области, и только в последние полгода переехал в Саратов. Что
бы осуществить написанное незримо в Скрижалях Судеб. Этот текст Скрижал
ей я подсмотрел в 1968, 33 года назад, и написал стихотворение, так и называется
: «Саратов». Из глуби прошлого я узрел будущее. Я знал что произойдёт в Сар
атове!
А Карягина притащило в Саратов. Он вряд ли планировал предать меня. Это ка
рма. Это было написано. И Иуде было написано предать Христа. Это была его к
арма: лучшего, любимейшего из учеников Христа. Не 30 серебряников, не завис
ть, не борьба за лидерство общиной. Но карма. Рок.
И вот очная ставка 7 июня 2001 года. Карягин: «После этого беседа стала носить
бессловесный характер при помощи собственноручных составлений мною и
Лимоновым текстовых предложений на бумаге. Лимонов писал вопросы, а я от
вечал на них. Так в записке он пояснил, что необходимо приобрести оружие, и
поставил вопрос о моём согласии выполнить это дело. Я написал, что попыта
юсь это сделать, но мне неизвестен продавец оружия. После этого Лимонов с
казал, что мне нужно побеседовать на эту тему с Сергеем Аксёновым Ц акти
вистом Московского отделения партии. Спустя некоторое время приехал Ши
лин и в его сопровождении я уехал в Штаб партии».
Вот что я написал об очной ставке на следующий день: «Вчера я видел сломле
нного человека из жидкой глины. Право слово, Аллах сделал человека из гли
ны! В нем как будто ни одной кости не осталось, в Карягине. На меня не смотре
л. В сторону, вверх и вправо, не только глаза и лицо как можно дальше от меня
уводя, но сам как картофельный росток тянулся от меня весь к окну. Можно ещ
е сравнить то, что я видел с отёкшей свечой, или с несчастным червём, висящ
им от шкафа (голова его была у шкафа) на стул… И этот человек писал, подписы
вался Ц Карягин-Опричник! Рассуждал о длинной воле!»
Через месяц из тюремной библиотеки Лефортово мне доставили книгу «Запи
ски революционера» князя Петра Кропоткина. Там на 249 странице я обнаружил
интересное описание как везли на казнь Каракозова, покушавшегося на имп
ератора. «Когда его вывезли из крепости, привязанного к столбу на высоко
й платформе телеги, прыгавшей на неровной поверхности, я думал вначале, ч
то везут вешать резиновую куклу. Я думал, что Каракозов, верно, уже умер, и ч
то вместо него везут куклу. Представьте себе, голова, руки висели, точно ко
стей не было вовсе, или их переломали. Страшно было смотреть. Но потом, ког
да два солдата сняли Каракозова с телеги, он двигал ногами и употреблял в
се усилия, чтобы без поддержки подняться на эшафот. Так что это была не кук
ла и он был не в обмороке…»
Комментария здесь не требуется. Иуда повесился на корявом, искорёженном
горном дереве, растущем в Палестине на обрывах: бледные струпья ветвей, л
истьев почти нет, цветёт кровавыми цветами. Судя по обнаруженным бумагам
Карягина он много размышлял и писал обо мне, Учителе… Судя даже по коротк
ому перечню изъятых у него дома при обыске бумаг, Лимонов поминается там
часто. Документ 4, начинающийся словами: «Его творчество Ц пособие для че
ловека, желающего поменять». Документ 5: «пятидесятилетний юноша», «Лимо
нов». Документ 6: «Несомненно, Эдуард Лимонов»… «привыкшего к сусально-пу
ританской литературе». Документ 7: «Забрать у Масловой Жанны Э.Л. „Убийств
о часового“ и „Анатомию героя“…» То есть мой Иуда пристально изучал меня
. При обыске у него изъят также сборник его собственных стихов. Машинопис
ный.

МОИ ПЕНЕЛОПЫ

Наталья Медведева, 43, певица, писательница, моя жена, явилась ко мне на свид
ание в тюрьму Лефортово 30 октября. Ту часть тюрьмы, где происходят свидани
я, коридор и камеры для свиданий я до этого никогда не видел. Поскольку род
ители мои, отец 83 лет и мать 80 лет, еле ползают с палочками по квартире, а боль
ше близких родственников у меня нет, то семь месяцев я просидел без свида
ния с родственниками. Так что я не знал, как вся эта церемония выглядит, то
лько в американских фильмах когда-то видел. Вообще-то я пророчески напис
ал в книге «Анатомия Героя»: "Если когда-нибудь я попаду в тюрьму и ты прип
рёшься на свидание, и скажешь, что ты моя жена, я скажу: «Гоните её прочь, у м
еня нет жены, это должно быть какая-то проститутка!» Так я написал, но как б
удто меня тянуло сделать наперекор книге, я поступил против своей же, выс
казанной в книге, воли. Частично меня вынудили обстоятельства. Дело в том,
что я БОМЖ, лицо без определённого места жительства. И чтобы быть выпущен
ным, скажем, на свободу по подписке о невыезде, или чтобы судья могла меня
выпустить, если я вдруг, предположим, получу условное наказание, для этог
о мне нужна прописка или регистрация в РФ. Поначалу для этой цели я хотел р
азвестись с Натальей, жениться на другой и прописаться. Жениться я собир
ался на крошечной Насте, о чём и поставил её в известность в письме из тюрь
мы. В ответ крошечная Настя сообщила, что «брак Ц это отстой», что она мен
я любит и без брака, а в конце приписала, что ждёт дальнейших приказаний, г
отова выполнить любые. Подумав вместе с адвокатом, мы решили от идеи разв
ода отказаться. По множеству причин. И разводиться, когда один из разводя
щихся находится в тюрьме, будет сложно. Поскольку я не признаю свою вину, с
ледователь будет ставить мне в мои колёса все палки, какие у него есть, а у
него их много. Брак заключён в Париже, и это создаст дополнительные трудн
ости. Следователи будут чинить препятствия не только при разводе, но и пр
и заключении нового брака. Так, следователь не дал разрешение Сергею Акс
ёнову на брак с Анной Дунаенко, нашим партийным товарищем, вот они и остал
ись не связанными узами брака. И, наконец, крошечная Настя прописана сама
у мамки с папкой, и её папка вряд ли будет счастлив прописать у себя борода
того государственного преступника на долгих 39 лет старше его маленькой
дочурки.
Потому я потопал, руки за спиной, конвоируемый молодым унтер-офицером чр
ез внутренности буквы "К" (щёлканье мембраны, стук ключа об обрезки трубы,
носом в стену, «стой!», Ц все привычные прелести конвоя), в направлении па
радного выхода из тюрьмы. Но вместо того, чтобы повернуть, как обыкновенн
о, или налево по коридору к адвокатским комнатам, там я встречался с моим з
ащитником Беляком несколько десятков раз; или пройти прямо в парадные дв
ери, за ними обыкновенно стоит автозэк, если нас вывозят; я повернул напра
во. Прошёл по коридору мимо закрытых дверей с номерами и дойдя до номера "2"
встал носом к стене. Мне открыли дверь и ввели в смехотворное, с точки зрен
ия зэка Савенко, помещение. Part time оно очевидно употреблялось как кафе или ме
сто отдыха наших охранителей. Впрочем в нём ничем не пахло. Пустой тюрьмо
й и только. Основная часть помещения была заставлена столами и лавками и
з блондинистого полированного дерева с сучками. У дальней стены возвыша
лось какое-то подобие разоружённого бара. Вдоль ближней к двери стены, сл
ева, узкий, располагался как бы «отдельный кабинет» этого разоружённого
и демобилизованного кафе, за стеклом и решётками, но не классическими пр
утьями в клеточку. Нет, решётки были кручены цветами такими поверх стекл
а. Был создан кагебешный уют. Я вошёл в одну из дверей (отъездную такую две
рь как в купе ж/д вагона), сел на лавку. Передо мною были полстола, стекло, та
кая же уютная домашняя, завитыми рогаликами решётка. Слева на стене теле
фон. Рядом прямо на стене была нарисована вегетарианская картина маслом
. Лес, деревья, лужи. Цвета: желтые, зелёные, ядовитые. Бедолага тюремный худ
ожник или не имел других масляных красок или ему запретили ими пользоват
ься. Я забыл упомянуть, что два огромных жирных лесных пейзажа украшали б
ольшую стену кафе «Лефортово»: толстые деревья, болотце между ними, ряск
а всех цветов хаки. Через некоторое время привели Наталью Медведеву.
Я увидел её голову на той же высоте, где она и находилась шесть лет тому на
зад, но голова была другая, ссохлась, словно чучело, сделанное из той этой
головы. Время полумумифицировало голову моей некогда любимой женщины. О
на не находилась в той степени мумификации, как знакомая мне с возраста 24
лет (я только приехал тогда в Москву) мумия в Египетском зале музея имени П
ушкина, но была на полпути к этому состоянию. Вообще-то если бы я был добры
й человек, мне следовало бы всплеснуть руками, ничего ей не сказать, разум
еется, но возвратившись в камеру написать что-нибудь вроде баллады Фран
суа Вийона «Дамы былых времён». Это если по-нормальному. Но так как я госу
дарственный преступник, судя по статьям, отъявленно жестокосердная лич
ность, припомнив сколько эта женщина попортила мне крови, я со злорадств
ом подумал: «Так тебе и надо! Твоя некогда прекрасная физиономия фотомод
ели, Ц похожа на суховатую палку. Твои глаза: один меньше другого, они как
два пупка. Тебя, Наталья Георгиевна, время изуродовало за твои пороки. В 43 г
ода женщина не должна так ужасно выглядеть. Ты похожа на ветеранку-алког
оличку (перевод с французского alcogolique enventeric)». Впрочем зэка Савенко мгновенно п
ронзила жалость к тебе, и жалось сменила моё праведное злорадство. Где-то
лет в двадцать шесть в Париже, помню, ты вдруг стала пышной, большой, толст
ой, красноволосой, необыкновенно красивой. У тебя был огненный куст воло
с как куст шиповника в горах Пиренеев, как же ты тогда была красива и чувст
венна! Ты даже стала добрее тогда. О Пиренеях это не случайная метафора-кр
асивость, мы с тобой жили весной 1990 года в Пиренеях, там цвели на горах таки
е кусты...
«Ты пришла. Спасибо», Ц сказал я. «Дело вот в чём...»
«Я знаю в чём», Ц высокомерно прервала ты. Я тотчас же понял, что ты всё так
же вздорна, тяжела и плохо выносима.
«Оснований для беспокойства у твоих родственников, я имею ввиду твоих ма
му и брата, не будет. Меня всё равно никто не пропишет без паспорта, а все мо
и документы Ц у следователей. Мне лишь нужно, чтобы ты сдала три заявлени
я Ц на прописку, твоё и их, что вы не возражаете. Сними только с документов
заверенные у нотариуса копии... Также как и...»
Мы рассматривали друг друга. У зэка Савенко обильно отросли крутой шапко
й сильные волосы на голове. Solt aut pepper. Соль и перец. Усы и узкая с подбородка нис
ходящая борода. Кожа государственного преступника была гладкая, морщин
было немного, и те неглубокие. «Вот сука живучая, Ц думала Наталья Медвед
ева, Ц и по голове трубой били, и сапоги по глазам стучали, и взрывали, и ст
реляли, и в тюрьме вот парится. Всё как с гуся вода...» Прирождённая убийца Н
аташа смотрела на мужчину, которого ей не удалось угробить, с плохо скрыт
ой неприязнью, сбалансированной лишь любопытством. Такие женщины как мо
я жена Наташа любят убитых, замордованных ими мужчин. Она и пришла, надеяс
ь увидеть меня поверженным. Потому ей было противно. Перед ней сидел впол
не живой Лимонов.
«Твой адвокат сказал, ты заболел! На больного не похож...»
«Пару дней чувствовал головокружение. В медчасти дали таблетку, забыл ду
мать...Это от тюрьмы. Воздуха мало. Я тут работаю вовсю. Мне дают возможност
ь писать, Ц сказал я. Ц Настольную лампу предоставили, во как!»
«Только не вздумай писать опять про мои гениталии», Ц изрекла она высок
омерно.
Два прапорщика сидели в метре от нас за стеклом, как два тощих кура на насе
сте, задницами на рёбрах столов. При слове «гениталии» она вздрогнули. ст
екло никаких звуков не задерживало.
Она уныло лжёт. На самом деле любая женщина, и она тоже чувствует гордость
и удовлетворённое тщеславие от того, что бывший возлюбленный выразил в к
ниге свою любовь-ненависть. Я хотел было сказать ей, что ни она, ни её генит
алии уже давно не привлекательны для меня, что строки в книге «Анатомия Г
ероя» были написаны шесть лет тому назад, по свежим следам нашей разлуки.
Книга лишь вышла позже. Что я уже был в восторге от гениталий нескольких ю
ных дев после этого, но я не сказал. Я стал её расспрашивать о наших общих з
накомых, которые меня не интересовали на самом деле. Впрочем, сообщение о
том, что младенец женского пола, которого я называл в 1983-84 годах «Фалафель»
Ц младшая дочь художника Вильяма Бруя вымахала в красивую девку и имеет
тучу поклонников, вызвало у меня желание выйти из тюрьмы и отъебать этог
о Фалафеля со всеми потрохами, отомстив её папочке. У меня с ним старые счё
ты, с этим сводником. Так и сделаю, если не забуду. Ей это понравится. Юные ст
ервы любят седых негодяев.
Когда ты лицезреешь в тюрьме через стекло свою третью жену Ц самое врем
я думать о Вечности. Вот я и думал. Я думал что женщины Ц ужасающе эфемерн
ые создания.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46