Я подозревал, что меня подслушивают, но не думал, что так массивно. Я предп
олагал, что подслушивают только телефон. Я совсем упустил из виду, что нак
ануне 29 января 2000 года над моей квартирой на чердаке обильно ходили и обиль
но стучали люди, представившиеся как установщики антенн Бог знает каког
о кабельного телевидения. Представились они соседке-активистке пенсио
нерке Клавдии Алексеевне, у неё хранился ключ от чердака дома на Калошин
ом переулке. Мне безусловно трудно представить, что они там нагородили н
а чердаке, но тогда я, помню, даже встал на стол и попытался заглянуть в тре
щину на потолке, не видна ли из неё миниатюрная видеокамера? Но таковой не
обнаружил. Сейчас вот-вот мне представят километры аудиозаписей, уж они
постарались…
Готовясь к отъезду на Алтай я не забыл о королевской рати, но и не думал о н
ей ежедневно. Именно тогда, летом 2000 года, но точную дату не помню, произошл
о задержание наших ребят национал-большевиков в Псковской области. Их з
адержали, целую группу по подозрению в попытке перейти российско-латвий
скую границу. На самом деле ребята даже не находились в приграничной зон
е. Задержав их и не обнаружив в их вещах ничего, за что можно было продолжа
ть задерживать, а тем паче арестовать, ребят отпустили.
Тут следует, отступив от хронологии, рвануть опять вперёд и оказаться вн
утри автомобиля «Волга», везущего в город Барнаул государственного пре
ступника Савенко. Ночь с 8-го на 9-е апреля 2001 года, трасса «Горно-Алтайск Ц Б
арнаул», часть Чуйского тракта. «Это я сам задерживал Ваших товарищей в П
сковской области», Ц гнусавит подполковник Кузнецов. Подросток-переро
сток, он вынимает без надобности из кармана пистолет и щёлкает затвором.
Перепрятывает в другой карман. Хочет произвести впечатление. «Мы следил
и за каждым Вашим шагом».
«И тем не менее проебали Соловья, Журкина и Гафарова, всё же уехавших в Риг
у», Ц комментирую я. Я сижу сзади, я в тулупе, у меня на запястьях наручники
.
«Эти Ваши щенки стали лезть изо всех щелей. За тремя не уследили», Ц пожа
ловался Кузнецов. И тотчас спохватился. Его имидж крутого мужика не долж
ен был лишаться глянца, никаких отколотых граней. «Я сам ссаживал Ваших л
юдей с поезда Санкт-Петербург Ц Калининград. У них были билеты, и мы не им
ели никакого права их ссаживать. Но у нас была информация, что они соскоча
т с поезда в Латвии. Нужно было их не пустить. Мы всё же насильно ссадили их
с поезда в Питере…»
«Подбросив одному из ребят „чек“ с гашишем», Ц встреваю я.
Кузнецов возражает: «Ну этого не было. „Чек“ принадлежал ему самому».
«Потому Вы, такие добрые, его не задержали, а „чек“ исчез из протокола?».
Кузнецов чуть дольше, чем следует, медлит с ответом, и в любом случае я зна
ю, что он врёт. В конце концов история с недопущением нацболов на поезд в С
анкт-Петербурге Ц детский лепет в сравнении с их позднейшим осенним до
носом на группу Ильи Шамазова из четырёх человек. Этим дали уехать в том ж
е поезде, но предупредили латвийские спецслужбы, что к ним направляются
на поезде «террористы Ц национал-большевики», планирующие совершить т
еррористические акты на территории Латвии. В результате ребят на месте ж
дала приёмная комиссия: спецслужбы Латвии, национальная гвардия, полици
я, собаки, вертолёты… То есть за четырьмя нацболами была устроена общена
циональная охота. Если Илья Шамазов сломал ногу, прыгая из окна поезда, то
последнего нацбола удалось взять лишь через 12 часов в 70 километрах от мес
та десантирования из окна. Просидев семь месяцев в тюрьме города Даугавп
илса, ребята были приговорены каждый к семи месяцам заключения, вышли из
зала суда в июне 2001 года и были депортированы в Россию.
«Похваляетесь борьбой с пацанами, которые ехали защищать стариков-чеки
стов и красных партизан, сидящих в латвийских тюрьмах за то, что храбро во
евали в Отечественную войну. Вам не стыдно?»
«Нет. Мы пытались остановить ваших, но вы всё равно лезли напролом, как кам
икадзе-самоубийцы. Только тогда мы сообщили латвийцам. Мы выполнили сво
й долг».
«И когда подослали к нам под видом русского предпринимателя из Эстонии в
ашего провокатора, он предлагал нам „взорвать что-нибудь в Прибалтике“,
тоже долг выполняли».
«Нет, это не мы, мы таким промыслом не занимаемся, Ц а что приходили, предл
агали взорвать?» По тону Кузнецова не определишь, Ц врёт он или нет. Он мо
г бы и заорать: «Да, посылали, и что?! Куда ты теперь с этим жаловаться пойдёш
ь, „вождь“, попавший в плен?»
«В самом конце октября бывший член НБП Михаил Сарбучев привёл в штаб нек
оего „Валентина“ из Эстонии, тот якобы хотел дать денег за публикацию св
оих нескольких статей о положении русских в Эстонии, но предложил взорва
ть, и ребята тотчас насторожились».
«Бывает», Ц равнодушно констатировал Кузнецов. Латвийцам информацию м
ы передавали, а Валентина не подсылали".
«Предали своих.. Вы, как вы любите повторять, наследники чекистов, сдали па
цанов, ехавших провести мирную акцию в защиту чекистов! Какие вы чекисты,
Михаил Анатольевич, вы охранка! Чекист Ц это Дзержинский, он просидел бо
льшую часть жизни в тюрьмах, вы Ц охранка, слепо защищающая любой режим…
»
Кузнецов дал по мобильному телефону приказ остановиться передней «Вол
ге», в ней ехали больной от выпитого Эдуард Вадимович и майор Юсуфов, а меж
ду Юсуфовым и неизвестным мне барнаульцем на заднем сидении был зажат Се
ргей Аксёнов. Мы переменили «Волгу» только потому, что подполковнику хот
елось, что б я послушал «его кассету». В первой «Волге», куда мы уселись вн
ачале, магнитофон барахлил, тянул окончания. Мне дали послушать чекистск
ие шлягеры. «Глеб Жеглов и Володя Шарапов…», ещё я запомнил шлягер с припе
вом: «ЧЕКА, она была во все века» «Ну как?» Ц спросил, поворачивая ко мне дл
инное лицо, Кузнецов. «Говно, Ц сказал я, Ц такая себе попса для комитетч
иков среднего звена. Ваши лейтенанты так гоняют откровенный блатняк. А В
ам, Михаил Анатольевич, пора привыкать к другим вкусам, скоро станете эфе
сбешником высшего звена. Вам за меня, за взятие заимки одну звезду так уж т
очно прибавят».
«Мне не нужны звёзды, Ц высокомерно сказал Кузнецов Ц Какие хочу все ес
ть».
«Да», Ц поддержал его Кондратьев умеренно подобострастно. «У Михаила А
натольевича хватает и звёзд и наград».
«Значит всухомятку стараетесь», Ц съехидничал я.
«Ну зачем же, Ц сказал Кузнецов, Ц отпуск вот дадут. А то я шесть месяцев
дома не бывал, всё национал-большевиков по России ловил».
Я запомнил эти его шесть месяцев. Отсчитывая назад, это означало, что он не
был в Москве март, февраль, январь, декабрь, ноябрь, октябрь. Получалось, чт
о в октябре он, по всей вероятности, последовал за мной в город Красноярск
, а в ноябре ждал меня в Барнауле. Вероятнее всего под его командованием до
прашивали (или он сам допрашивал) Виктора Золотарёва в ночь с 17 на 18 ноября.
Подполковнику не терпелось в Москву, его заебало ездить за мной по Росси
и, он хотел вышибить из Золотарёва, моего проводника по Алтаю такие показ
ания, которые позволили бы немедленно арестовать меня. И Кузнецов и его з
аплечные перестарались в своём нетерпении. Золотарёв умер от побоев. И т
огда Виктора выбросили из окна. Только что я прочёл в «Коммерсанте», что о
дин из подозреваемых в деле об исчезновении абитуриенток Алтайского ун
иверситета выпал из окна во время следствия. Получается, что у них там в Ба
рнауле модно, чтобы подследственные вываливались из окна. В одном отдель
но взятом Алтайском крае такая мода? Нет, автор книги «Солнцевская братв
а», адвокат, утверждает что выброс трупа из окна Ц любимый метод конторы.
Чтобы замести следы уже происшедшего убийства или пыток.
Машина пожирала мёрзлую ранневесеннюю дорогу, жирофары исправно крути
лись. Всё живое с ужасом прижималось к обочине. ФСБ везёт государственны
х преступников, и главный преступник я.
Кузнецов ехал после отличной отходной пьянки, которую ему устроили в Бар
наульском ФСБ. Я пришёл к этому заключению исходя из состояния Эдуарда В
адимовича, и присовокупив к уликам огромную ногу марала, заднюю ножищу з
амеченную мною в УАЗике, в котором нас доставили в Горно-Алтайск из Усть-
Коксы. Вечер и часть ночи барнаульцы и четверо москвичей бухали водку и ж
рали мясо. Протокол о задержании составлял одинокий непьющий Юсуфов, да
и он исчез быстро. Они праздновали поимку государственных преступников.
На самом деле они жестоко обломились с поимкой. Я сам слышал, как лейтенан
ты ФСБ недовольно обменивались мнениями, закуривая, после того как обыск
на пасеке не дал никаких результатов «Опять неудача!», Ц сказал один дру
гому зло. «Всю ночь не спали, в такую даль тащились… и даже ножа перочинног
о не нашли!»
Кузнецов ехал однако как победитель, переваривал мясо и пережигал водку
. И беседовал со мной как с пленной добычей. Я был у него в меню Ц заключите
льное сладкое блюдо, десерт.
«За что-то я могу тебя уважать, Вениаминыч, ты человек деятельный, не бала
болка, организацию создал. Сопляки, правда, пацаны, но разведка у Вас непло
хая, а вот контрразведка, говно, никакой».
«Никакой», Ц согласился я.
«За что ты нас, Вениаминыч, так не любишь, вот скажи ты мне… Офицеры, где ваш
а честь, ссучились…», Ц процитировал Кузнецов мою антиэфесбешную стать
ю из «Лимонки». «Да ты знаешь, как нас месили все эти годы, как уничтожали б
езопасность государства?»
«Знаю. Реформировали, уничтожали, месили. Я был тогда за вас. И на Западе ко
гда жил, за вас был. Меня ещё в 1975, 6 ноября, когда вышла моя статья „Разочаров
ание“ Ц агентом КГБ стали называть. Теперь вы дождались своего часа… Пр
ишёл, наконец, выходец из вашего круга и теперь вы месите и уничтожаете…»

«А что, не надо было поставить всему этому предел? Разваливанию Державы?»

«Я это говорил, подполковник, уже четверть века, говорил, когда вы труслив
о выглядывали из-за занавесок на „Лубянке“, как ребята из „Памяти“ подог
нали кран и снимают Дзержинского. Надо было быть патриотом в 91, 92, 93 годах, то
гда это было ругательное слово. И я был патриотом вперёд всех вас, до прика
за быть патриотом, когда ваша организация послушно устраивала бархатны
е революции в странах Восточной Европы…»
«Мы не позволили себе вмешаться, когда снимали Дзержинского, потому что
была бы кровь».
Он опять поставил свою кассету «ЧЕКА Ц она была во все века» и попросил о
становить машину. «Вениаминыч Ц чего выпить хочешь?» Он вылез из «Волги
».
«Ничего мне от Вас не надо», Ц сказал я.
«Выпейте, Эдуард Вениаминович, когда ещё придётся» Ц посоветовал Кондр
атьев.
«В Лефортово у нас пища неплохая, сам бы ел, простая, солдатская, но все хва
лят, а вот выпьешь, это уже лет через десять», Ц сказал Кузнецов стоя, у маш
ины и роясь в карманах пиджака, впрочем беззлобно.
«Пива мне купите, бутылку», Ц сказал я.
«Вот это правильно», Ц отреагировал длинноносый тип из Барнаульского Ф
СБ, подпиравший меня справа. Тень падала на его лицо от крыши машины и я ег
о плохо рассмотрел.
Они принесли мне пива, но не предложили мне отстегнуть одну руку из наруч
ника, и я пил, взявши бутылку двумя руками. В любом случае, тесно зажатый в м
оём тулупе между капитаном Кондратьевым и барнаульцем, я не мог ни покач
нуться, ни упасть. Я пил и думал. Я думал о том, что долговязый Кузнецов явно
происходит из семьи, каковую можно определить как советское дворянство,
скорее всего его отец был доктором, дипломатом или учёным. И порода (то ест
ь высокий рост), и словарь, вполне развитой, и манеры, ни ментовскими, ни лох
овскими не назовёшь, всё указывало на то, что он не из простых. Такой себе р
ыцарь ствола и кинжала, Кузнецов незримо бродил в моей жизни по крайней м
ере с февраля 1999 года и вот теперь везёт меня в тюрьму. Хотя между ним и мной
куда больше общего, чем между ним и остальными пассажирами машины Ц его
подчинёнными.
«Поедем или полетим?», Ц спросил я.
«Ну, шутите, Эдуард Вениаминович, конечно, полетите. Вы ещё спросите: По эт
апу поведут? Такой важный преступник как Вы может быть доставлен только
самолётом».
Когда мы приехали в аэропорт, оказалось, что вылет нашего самолёта оттяг
ивается на три часа. Комитетчики по инициативе Кузнецова стали пить водк
у из литровых бутылей. Занося водку и закуску в машину, где мы сидели с под
полковником, разговаривая. Они были как наши слуги. Я сказал, что хорошо бы
передать водки Сергею Аксёнову в другую машину, запаркованную рядом.
«А вот хуя ему, он высокомерный», Ц сказал Кузнецов.
«Потому что не сдал меня вам?»
«Да», Ц односложно ответил Кузнецов. «Не сдал».
Он приказал всем выйти подышать, вынул пистолет и стал опять играться им.
И начал меня вербовать. «Никак ты меня вербуешь, Михаил?», Ц обратился я к
нему впервые на «ты». «Смотри сюда», Ц к тому времени одну мою руку прист
егнули к дверце машины, а другой я пил и закусывал. Я изобразил всем извест
ный жест: положил одну руку на другую в месте сгиба локтевого сустава. Жес
т этот означает только одно. «И можешь меня на хуй застрелить тут при попы
тке к бегству», Ц добавил я спокойно.
Он разозлился, но потом злиться раздумал. Мы пошли в столовую, где пообеда
ли и выпили ещё водки. Со стороны могло бы показаться, что сидят хорошие др
узья и выпивают, и весело беседуют. Между тем Кузнецов говорил, что мне дад
ут лет 10 или даже 15 и когда я выйду, если выйду, а не загнусь в зоне, то уже и сле
дов не останется от Национал-Большевистской Партии. «И никакой твой Бел
як тебе против нас не поможет, если ты сидишь и думаешь, что сможешь отмаза
ться в суде, Ц сказал он. Ц У нас там такие спецы сидят, что только перья о
т твоего Беляка посыпятся», Ц сказал Кузнецов, имея в виду моего адвокат
а.
Эдуард Вадимович, Ц пухлый капитан, всю дорогу в Барнаул то блевал, то сп
ал на переднем сидении второй «Волги».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46