- Конечно. Но разве ты поймешь все невербальное? Это внутреннее "я"
выражается символами. Снами. Фрейдистскими оговорками. Неожиданными
отвлечениями. Страхами. Потребностями. Подергиванием и подмигиванием.
Аллергиями - все это, Эсси, и еще тысячи подобных вещей, вроде
слабости-импотенции, затрудненности дыхания, чесотки, бессонницы. Не хочу
сказать, что у меня все это есть...
- Безусловно, не все!
- ...но все это части словаря, который понятен Зигфриду. А тебе нет.
Эсси вздохнула и признала свое поражение.
- Тогда приведем в действие план Б, - сказала она. - Альберт! Включи
свет. Заходи!
Медленно в комнате загорелся свет, и в дверь вошел Альберт Эйнштейн.
Он не зевал и не почесывался, но казался только что вставшим с дивана
пожилым гением, готовым ко всему, но еще не проснувшимся полностью.
- Ты нанял фоторазведочный корабль? - спросила Эсси.
- Он уже в пути, миссис Броадхед.
Мне не казалось, что я дал на это согласие, но, может, и дал.
- А послания отправлены?
- Все, миссис Броадхед. - Он кивнул. - Как вы приказали. Всем высшим
военачальникам и членам правительства США, которые в долгу перед Робином.
Их просят использовать все свое влияние, чтобы побудить Высокий Пентагон
разрешить нам свидание с Долли Уолтерс.
- Да. Так я приказала, - согласилась Эсси и повернулась ко мне. - Так
что, видишь, нам остается только одно. Отыскать Долли. Отыскать Вэна.
Отыскать Клару. Вот тогда, - голос ее звучал твердо, но выглядела она
теперь не так уверенно и очень уязвимо, - тогда мы увидим, что увидим,
Робин, и удачи всем нам.
Она двигалась быстро, я не успевал за ней, и в направлении, на
которое я не давал согласия. Глаза мои выпучились от удивления.
- Эсси! Что происходит? Кто сказал...
- Сказала, дорогой Робин, я. Это очевидно. Невозможно иметь дело с
Кларой как с призраком в подсознании. Но вот с реальной Кларой, лицом к
лицу, можно иметь дело. У нас только один путь, верно?
- Эсси! - Я был глубоко шокирован. - Ты послала все эти сообщения? Ты
подделала мою подпись?
- Подожди, дорогой Робин, - сказала она, тоже глубоко шокированная. -
Какая подделка? Я подписывала сообщения "Броадхед". По-моему, это моя
фамилия. Мне кажется, я имею право подписываться своей фамилией. Я права?
Я раздраженно смотрел на нее. Доброжелательно раздраженно.
- Женщина, - сказал я, - ты для меня слишком умна. Мне кажется, что
ты заранее знала каждое слово в этом разговоре.
Она самоуверенно пожала плечами.
- Я тебе много раз говорила, дорогой Робин, что я специалист по
обработке информации. Знаю, как обращаться с информацией, особенно когда
субъектом ее является человек, которого я знаю двадцать пять лет, горячо
люблю и хочу, чтобы он был счастлив. Да, я подумала о том, что ты смог бы
разрешить, и пришла к неизбежному заключению. Я бы этого не сделала, если
бы не необходимость, Робин, - закончила она, вставая и потягиваясь. - И
сделаю все, что смогу, включая и такой вариант: я удаляюсь, скажем, на
шесть месяцев, чтобы вы с Кларой смогли найти решение.

И вот десять минут спустя, пока мы с Эсси мылись и одевались, Альберт
получил разрешение на старт, вывел "Истинную любовь" из дока, и мы были на
пути к Высокому Пентагону.
У моей дорогой жены Эсси есть множество добродетелей. Одна из них -
альтруизм, от которого у меня иногда перехватывает дыхание. Другая -
чувство юмора, и иногда она наделяет им свои программы. Для полета Альберт
оделся как лихой пилот - кожаный шлем с разлетающимися ушами, белый
шелковый шарф обмотан вокруг шеи, он сидел, вжавшись в пилотское кресло, и
свирепо смотрел на приборы.
- Оставь эти глупости, Альберт, - сказал я, он повернулся ко мне и
застенчиво улыбнулся.
- Я только пытался развлечь вас, - сказал он, снимая шлем.
- Ты и развлек. - И действительно, мне стало смешно. И в целом я себя
чувствовал хорошо. Единственный способ подавить депрессию от нерешенных
проблем - это идти им навстречу. И мы так и поступали. Я ценил любящую
заботу жены. Мне нравился полет в прекрасном новом корабле. Мне даже
понравилось, как аккуратно голографический Альберт избавился от шлема и
шарфа. Они не исчезли вульгарно. Он просто скомкал их и засунул себе между
ногами. Вероятно, они исчезли, когда никто этого не видел.
- Управление кораблем занимает все твое внимание, Альберт? - спросил
я.
- Нет, Робин. Но у меня, конечно, есть полная навигационная
программа.
- Итак, твое появление здесь - просто еще один способ нас позабавить.
Тогда забавляй меня по-другому. Поговори со мной. Расскажи о том, что тебя
всегда интересует. Ты знаешь. О космологии, и о хичи, и о Значении Всего,
и о Боге.
- Если хотите, Робин, - охотно согласился он, - но прежде всего
взгляните на поступившее сообщение.
Эсси подняла голову от резюме о настроениях клиентов, а Альберт стер
с большого экрана изображение звезд, и на нем появился текст:
Робинетт, мальчик мой, для парня, который заставил бразильцев
согласиться, ничего не жалко. Высокий Пентагон предупрежден о твоем
посещении; передана просьба принять тебя вежливо. Можешь появляться там в
любое время.
Манзберген
- Клянусь Богом, - удивленно и обрадованно сказал я, - они
согласились! Передали все данные!
Альберт кивнул.
- Похоже, что так, Робин. Я думаю, вы имеете право быть довольным
своими усилиями.
Эсси подошла и поцеловала меня в шею.
- Подписываюсь под этим утверждением, - промурлыкала она. -
Превосходный Робин! Человек с огромным влиянием.
- Вздор, - сказал я, улыбаясь. Не мог сдержать улыбку. Если бразильцы
передали свои разведывательные данные американцам, американцы смогут
сопоставить их со своими и покончить с проклятыми космическими
террористами и их проклятым, сводящим с ума ТПП. Неудивительно, что
генерал Манзберген доволен мной! Я сам был собой доволен. Это показывает,
что когда проблемы кажутся совершенно неразрешимыми, стоит решить одну, и
остальные уже не так страшны. - Что?
- Я спросил, заинтересованы ли вы в продолжении разговора, - печально
сказал Альберт.
- Конечно. Я думаю, да. - Эсси вернулась в свой угол, но продолжала
смотреть на Альберта, а не занялась своими отчетами.
- Тогда, если вы не возражаете, - застенчиво сказал Альберт, - я бы
хотел поговорить не о космологии и недостающей массе, а о своей
предшествующей жизни.
Эсси, нахмурясь, открыла рот, собираясь заговорить, но я поднял руку.
- Пусть говорит, любимая. Мне кажется, что я тоже не очень настроен
сейчас на недостающую массу.
И вот продолжался недолгий счастливый перелет к Высокому Пентагону, а
Альберт, откинувшись в пилотском кресле и сложив руки на круглом животике,
вспоминал прежние времена в патентной конторе в Швейцарии, и то, как
бельгийская королева аккомпанировала его скрипке игрой на пианино; а тем
временем моя третьей степени подруга Долли Уолтерс с пристрастием
допрашивалась офицерами Высокого Пентагона; а тем временем мой еще-не-друг
Капитан скрывал следы своего посещения и горевал из-за утраченной любви; а
тем временем моя когда-то-более-чем-подруга Клара Мойнлин была... была...
Не знаю, что делала Клара тем временем. Да и не хотел знать никаких
подробностей.

Один из самых небольших артефактов, оставленных хичи, -
анизокинетическая сумка. Это простой инструмент, который способен
преобразовывать давление, распределяя его в разные стороны. Теория этого
процесса оказалась одновременно сложной и элегантной. А использование
людьми - гораздо менее элегантным. Наиболее популярный продукт,
использующий анизокинетическую технику, - это постельный матрац, чьи
"пружины", как утверждалось, повышают сексуальную активность. Сексуальную
активность! Сколько времени и ума было затрачено на это!

Видеть себя глазами Робина интересно, но не очень приятно. Программа
миссис Броадхед давала мне возможность говорить, действовать и даже
мыслить, как подлинный Альберт Эйнштейн, если бы он дожил до того, чтобы
выступать в моей роли. Робин, кажется, считает это гротеском. В
определенном смысле он прав. Люди - гротескные существа!

Робин не вполне понимает парадокс Дэвиса, но он ведь не понимает и
гораздо более известный парадокс Ольберса, который мучил астрономов
девятнадцатого столетия. Ольберс утверждал: если вселенная бесконечна,
должно существовать бесконечное количество звезд. Это значит, что мы
должны видеть не индивидуальные звезды на черном небе, а сплошной купол
ослепительно белого звездного света. И он доказал это математически. (Он
не знал, что звезды сгруппированы в галактики, а это меняет всю
математику). И вот столетие спустя Пол Дэвис заявил: если вселенная
действительно циклична, если она все время расширяется и сжимается, то
возможно существование части материи, которая не участвует в этом сжатии и
таким образом переходит в следующую вселенную; но в таком случае в
бесконечное время количество такой материи бесконечно возрастет, и мы
снова увидим небо Ольберса. Но он не знал, что количество сокращений,
оставляющих часть материи, не бесконечно. У нас как раз происходит самое
первое из них.

17. СОБИРАЯ КУСОЧКИ
Труднее всего в новой жизни Кларе было не раскрывать рот. Она всегда
отличалась вспыльчивым характером, а с Вэном легко было поругаться. Ему
нужны были только еда, секс, общество и иногда помощь в управлении
кораблем - когда он этого хотел, а не в другое время. А Кларе нужно было
время подумать. Подумать о поразительном крушении своей жизни. Она всегда
смотрела в лицо возможности погибнуть - если не храбро, то по крайней мере
стойко. Но ей никогда не приходила в голову возможность застрять в черной
дыре на целое поколение, а мир будет продолжать двигаться без нее. Это
нужно было обдумать.
Вэна потребности Клары не интересовали. Когда она ему для чего-нибудь
была нужна, он ее использовал. Когда она не была ему нужна, он давал это
понять очень ясно. Не его сексуальные требования беспокоили Клару. В целом
это не более неприятно и так же безлично, как посещение туалета. Любовная
игра для Вэна заключалась в том, что он снимал штаны. Действие происходило
в его темпе, и происходило очень быстро. И использование ее тела
беспокоило Клару меньше, чем отвлечение внимания.
Лучшее время для Клары наступало, когда Вэн спал. Но это продолжалось
недолго. Вэн спал мало. В это время Клара беседовала с Мертвецами или
готовила себе что-нибудь, что особенно не любил Вэн, или просто сидела и
смотрела в пространство - и это действие приобретает особый смысл, когда
это пространство от тебя на расстоянии вытянутой руки и тебя от него
отделяет только экран. И обычно, стоило ей расслабиться, раздавался
пронзительный насмешливый голос:
- Опять бездельничаешь, Клара? Какая ты лентяйка! Долли уже напекла
бы мне целую миску печенья!
Или еще хуже, если он просыпался в игривом настроении. Тогда
достаются маленькие бумажные свертки, и флакончики, и серебристые
бутылочки с розовыми и пурпурными таблетками. Вэн только что открыл для
себя наркотики. И хотел разделить это открытие с Кларой. И иногда, от
скуки и раздражения, она позволяла уговорить себя. Она не станет вводить в
кровь, нюхать или глотать то, что не может определить, и большую часть из
того, что определяет, тоже не станет. Но кое-что она принимала. Эйфория
продолжалась недолго, но она была благословенным отвлечением от пустоты
жизни, которая икала, умирала и пыталась возродиться снова. Слушать ругань
Вэна, даже заниматься любовью с Вэном - все это лучше, чем пытаться
избежать его вопросов, на которые она не хотела отвечать честно...
- Клара, как ты думаешь, я найду своего отца?
- Никакой надежды, Вэн, старик давно мертв.
...потому что, конечно, он старик. Человек, ставший отцом Вэна,
вылетел с Врат в одноместном корабле как раз тогда, когда мать Вэна начала
беспокоиться из-за пропущенной менструации. В записях он значился
пропавшим. Конечно, он мог оказаться в черной дыре. И все еще может
находиться там, застывший во времени, как недавно Клара.
Но шансы на это невелики.
Самое поразительное для Клары - среди многих поразительных явлений,
возникших за эти тридцать лет, - легкость, с какой Вэн находил и
интерпретировал старые карты хичи. В хорошем настроении - это был своего
рода рекорд: хорошее настроение продержалось четверть часа - он показал ей
карты и те объекты на них, где он уже побывал, включая и ее черную дыру.
Когда хорошее настроение испарилось и Вэн сердито отправился спать, Клара
осторожно расспросила Мертвецов об этом. Нельзя сказать, чтобы Мертвецы
вполне понимали карты, но их отрывочные знания намного превосходили знания
современников Клары.
Некоторые знаки на картах оказались очень простыми, даже очевидными,
например, Колумбово яйцо, - когда вам объяснят их значение. Мертвецы с
удовольствием сообщали это Кларе. Но только нужно было не давать им
отвлекаться. Цвета изображенных объектов? Очень просто, говорили Мертвецы:
чем синее, тем дальше, чем краснее, тем ближе.
- Это показывает, - шептал самый педантичный из Мертвецов; кстати,
это была женщина, - это показывает, что хичи знали о законе
Хаббла-Хьюмасона.
- Пожалуйста, не рассказывайте мне, что это за закон
Хаббла-Хьюмасона, - сказала Клара. - А остальные знаки? Похожие на
крестики, с маленькими лишними черточками?
- Это большие установки, - вздыхал Мертвец. - Как Врата. И Врата-2. И
Пищевая фабрика.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40