Конечно, было время! Неужели нужно тянуть до тех пор,
пока не произойдет что-то непредвиденное? И тут ты понимаешь, что времени
уже нет и приходится умирать. Я тебя люблю живого и теплого, Робин, а не
программу из "Здесь и Потом"!
Я потерся о нее носом и подбородком.
- Больной! Убирайся от меня! - рявкнула она, но не отстранилась. -
Ха! Теперь тебе лучше!
- Гораздо лучше.
- Достаточно, чтобы поговорить серьезно и назначить время операции?
Я подул ей в ухо.
- Эсси, - сказал я, - обязательно, но не в данную минуту, потому что,
если я правильно помню, мы с тобой не закончили одно дело. Не с Альбертом.
Будь добр, старый друг, отключись.
- Конечно, Робин. - Он улыбнулся и исчез. Но Эсси держала меня, долго
глядела мне в лицо, потом покачала головой.
- Робин, - сказала она. - Ты хочешь, чтобы я записала тебя как
программу "Здесь и После"?
- Нисколько, - ответил я, - и вообще я сейчас хочу поговорить не об
этом.
- Поговорить! - фыркнула она. - Ха, знаю я, как ты говоришь... Я хочу
сказать, Робин, что если я тебя запишу, то кое-что обязательно изменю!

Ну и денек получился! Неудивительно, что некоторые незначительные
обстоятельства я забыл. Моя секретарская программа, конечно, мне
напоминала, так что я не удивился, когда отворилась дверь и появилась
процессия официантов во главе с дворецким. Принесли обед. Не на двоих. На
четверых.
- О, мой Бог! - воскликнула Эсси, ударив себя по лбу тыльной стороной
ладони. - Твой бедный друг с лягушечьим лицом, Робин! Ты пригласил его на
обед. И только взгляни на себя! Босые ноги! Сидишь в белье! Ты
некультурный, Робин. Иди одеваться немедленно!
Я встал, потому что спорить бессмысленно, но все же сказал:
- Я в белье, а ты разве нет?
Она презрительно взглянула на меня. На самом деле на ней такая
китайская штука с разрезом на боку. Похоже и на платье, и на ночную
рубашку, и она использовала ее в обоих качествах.
- Нобелевский лауреат, - укоризненно сказала она, - сам определяет,
что ему прилично носить, а что нет. К тому же я уже приняла душ, а ты нет
и потому пахнешь сексуальной деятельностью... и, о Боже! - добавила она,
наклонив голову и прислушиваясь, - я думаю, они уже здесь!
Я направился к ванной, а она к двери, но я еще услышал звуки спора.
Один из слуг тоже внимательно слушал, причем рука его бессознательно
устремилась к выпуклости под мышкой. Я вздохнул и направился в ванную.
На самом деле это не ванная. Можно назвать купальным номером. Ванна
по размерам достаточна для двоих. Может, даже для троих или четверых, но я
о большем, чем двое, не мог думать. Иногда я гадаю, что эти арабские
туристы делали в таких ванных. В самой ванной имелось скрытое освещение,
из окружающих статуй лилась холодная или горячая вода, весь пол покрыт
толстым ковром. И все вульгарные туалетные принадлежности скрыты в
собственных декорированных помещениях. Все очень аккуратно.
- Альберт! - окликнул я, снимая рубашку через голову, и он тут же
отозвался:
- Да, Робин?
В ванной нет видео, только голос. Я сказал:
- Мне тут нравится. Проследи, чтобы нечто подобное было установлено
на Таппановом море.
- Конечно, Робин. Но пока не могу ли я напомнить вам, что гости уже
ждут?
- Можешь, потому что ты уже напомнил.
- К тому же, Робин, вам нельзя переутомляться. Те медикаменты, что я
вам дал, это только временное средство, и потому...
- Отключись, - приказал я и пошел в гостиную, где ждали гости. Стол
был уставлен хрусталем и фарфором, горели свечи, вино в охладителе,
вежливо дожидались официанты. Даже тот, с выпуклостью под мышкой. -
Прости, что заставил тебя ждать, Оди, - сказал я, улыбаясь, - но у меня
был тяжелый день.
- Я уже говорила им, - сказала Эсси, передавая тарелку восточного
вида девушке. - Пришлось: этот глупый полицейский у двери счел их
террористами.
- Я попытался объяснить, - подхватил Уолтерс, - но он не понимает
по-английски. Миссис Броадхед разобралась с ним. Хорошо, что вы говорите
по-голландски.
Она изящно пожала плечами.
- Если знаешь немецкий, знаешь и голландский. Это одно и то же, если
говорить громко. К тому же, - добавила она, - это всего лишь состояние
ума. Скажите, капитан Уолтерс. Вы что-то говорите, собеседник вас не
понимает. Что вы подумаете?
- Ну, я подумаю, что сказал что-то неправильно.
- Ха! Совершенно верно! Ну, а я подумаю, что он неправильно меня
понял. Это главное правило для разговора на иностранном языке.
Я потер живот.
- Давайте поедим, - предложил я и направился к столу. Но все же не
пропустил взгляда Эсси и постарался быть гостеприимным. - Ну, мы печально
выглядим. - Я имел в виду гипс на руке Уолтерса, синяк на щеке Джи-ксинг и
распухший нос Эсси. - Вы колотили друг друга?
Оказалось, что это не совсем тактично: Уолтерс тут же подтвердил, что
так оно и есть - под воздействием ТПП террористов. И мы немного поговорили
о террористах. А потом о том печальном состоянии, в котором находится все
человечество. Не очень веселый разговор, особенно когда Эсси решила
пофилософствовать.
- Что за жалкое создание человек, - сказала она, но потом
поправилась. - Нет. Я несправедлива. Один человек может быть вполне хорош,
как мы четверо, сидящие здесь. Не совершенен, конечно. Но в среднем
статистическом смысле из ста случаев проявления таких качеств, как
доброта, альтруизм, приличное поведение - всего того, что люди ценят, мы
способны на двадцать пять. Но нации! Политические группы! Террористы! -
Она покачала головой. - Из ста случаев - ноль. Или, может быть, один шанс,
но тогда, можете быть уверены, с камнем за пазухой. Видите ли, зло
заразительно. В каждом человеке, вероятно, есть его зерно. Но с
увеличением количества - скажем, десять миллионов человек или небольшая
страна способны своим злом погубить все человечество.
- Можно приниматься за десерт, - я сделал знак официантам.
Всякий гость понял бы намек, особенно после упоминания о тяжелом дне,
но Уолтерс оказался упрям. Он задержался за десертом. Настоял на том,
чтобы рассказать мне историю своей жизни, и все время многозначительно
поглядывал на официантов, и мне становилось все более неприятно, и не
только в желудке.
Эсси говорит, что я нетерпим к людям. Может быть. Я легче общаюсь с
компьютерными программами, чем с людьми из плоти и крови, и их нельзя
обидеть - впрочем, не уверен, справедливо ли это по отношению к Альберту.
Но вполне подходит к моему секретарю или шеф-повару. Так что я начал
терять терпение с Оди Уолтерсом. Его жизнь - довольно скучная мыльная
опера. Он утратил жену и все сбережения. Незаконно с помощью Джи-ксинг
воспользовался приборами на "С.Я." и был за это уволен. Последние деньги
потратил в Роттердаме - причина неясна, но явно имеет отношение ко мне.
Что ж, я готов "ссудить" деньги другу, которому не повезло, но видите
ли, я был не в настроении. И не просто из-за страха за Эсси, из-за
испорченного дня или мысли о том, что следующий псих с пистолетом может до
меня добраться. У меня снова начали болеть внутренности. Наконец я велел
официантам убирать со стола, хотя Уолтерс еще пил свою четвертую чашку
кофе. Я направился к столику с ликерами и сигарами и сердито посмотрел на
него, когда он пошел за мной.
- В чем дело, Оди? - спросил я, уже не очень вежливо. - Деньги?
Сколько тебе нужно?
Как же он посмотрел на меня! Помолчал, дожидаясь, пока выйдут все
официанты, и потом выдал:
- Мне не это нужно, - дрожащим голосом сказал он, - ты заплатишь за
то, что нужно тебе. Ты очень богатый человек, Броадхед. Может, ты не
думаешь о тех, кто тебе оказывает услуги. Но я оказал их тебе дважды.
Я не люблю, когда мне напоминают о моих долгах, но у меня не было
возможности ответить. Джейни Джи-ксинг положила руку на его забинтованное
запястье - мягко.
- Просто скажи ему, что мы знаем, - приказала она.
- Что сказать? - спросил я, и этот сукин сын пожал плечами и сказал
так, словно нашел мои ключи у двери:
- Мне кажется, я нашел настоящего живого хичи.

Хичи во время своего первого посещения Земли обнаружили
австралопитеков и решили, что со временем те разовьют технологическую
цивилизацию. Поэтому они решили сохранить колонию австралопитеков в чем-то
вроде зоопарка. Потомки этих австралопитеков и есть "Древние". Конечно,
предположение хичи оказалось неверным. Австралопитеки не стали разумными.
Они исчезли. А на людей отрезвляюще подействовала мысль о том, что так
называемое "Небо Хичи", впоследствии переименованное в "С.Я.Броадхед",
самый большой и сложный космический корабль из всех знакомых человечеству,
- в сущности всего лишь клетка для обезьян.

Когда стали доступными для изучения программы и базы данных так
называемых Мертвецов, мой создатель, С.Я.Броадхед, естественно, очень
заинтересовалась. Она решила продублировать их работу. Самое сложное,
конечно, это перемещение банка данных из человеческого мозга и нервной
системы, где они сохраняются химическим способом, в информационные веера
хичи. Она проделала это очень хорошо. И не только для того, чтобы
развернуть повсюду отделения "Здесь и После", но и для того, чтобы
создать... гм... меня. Операции "Здесь и После" основаны на ее ранних
исследованиях. Позже она стала действовать гораздо успешнее, лучше даже,
чем сами хичи, смогла использовать не только идеи хичи, но и независимо
созданную человеческую технологию. Мертвецы никогда бы не выдержали тест
Тьюринга. А создания Эсси Броадхед могут. И выдерживают.

12. БОГ И ХИЧИ
Я нашел хичи... Я нашел часть Истинного Креста... Я разговаривал с
Богом, буквально разговаривал - все эти утверждения одного порядка. В них
не веришь, но они пугают. Но потом, когда ты убеждаешься, что это правда,
или во всяком случае не можешь доказать, что неправда, - вот тогда
наступает время чудес и смертного страха. Бог и хичи. Ребенком я не делал
различия между ними, и даже у взрослого сохранились следы этого смешения.
Я отпустил их уже после полуночи. Но к тому времени досуха их
опустошил. У меня были веера, которые они прихватили с "С.Я." Я привлек к
обсуждению Альберта, чтобы он мог высказать суждения своего плодовитого
цифрового мозга. Сам я чувствовал себя ужасно, действие обезболивающего
кончалось, но уснуть я не мог. Эсси твердо заявила, что если я намерен
убить себя перенапряжением, она хочет увидеть это зрелище и тоже не ляжет,
но как только она начала негромко похрапывать на диване, я снова вызвал
Альберта.
- Одна финансовая подробность, - сказал я. - Уолтерс говорит, что
отказался от миллионной премии, чтобы передать сведения мне, поэтому
перечисли на его счет два миллиона.
- Конечно, Робин. - Альберт Эйнштейн никогда не бывает сонным, но
когда он хочет показать, что мне пора в постель, то начинает самым
естественным образом зевать и потягиваться. - Но должен вам, однако,
напомнить, что состояние вашего здоровья...
Я сказал ему, что он может делать с состоянием моего здоровья. Потом
сказал, что делать с мыслью о том, чтобы поместить меня завтра в больницу.
Он развел руками.
- Вы хозяин, Робин, - покорно сказал он. - Но я все же думаю...
Неправда, что Альберт Эйнштейн не тратит времени на обдумывание. Но
так как он действует со скоростью элементарных частиц, время, потребное
для обдумывания, не всегда воспринимается существами из плоти и крови, как
я. Разве только он сам этого хочет, обычно для драматического эффекта.
- Выкладывай, Альберт.
Он пожал плечами.
- Из-за состояния вашего здоровья я не хотел бы, чтобы вы излишне
возбуждались без причин.
- Причины! Боже, Альберт, иногда ты действительно ведешь себя, как
тупая машина. Какая причина важнее, чем находка живого хичи?
- Да, - ответил он, попыхивая трубкой, и тут же сменил тему. - По
сенсорным данным, которые я снимаю, можно определить, что вы испытываете
сильную боль, Робин.
- Как ты умен, Альберт. - Боль в кишках переключилась на новую
скорость. Теперь у меня в животе крутились лезвия миксера, и каждый оборот
усиливал боль.
- Разбудить миссис Броадхед и сообщить ей?
Это закодированное сообщение. Если он скажет Эсси что-либо подобное,
она тут же уложит меня в постель, вызовет хирургическую программу и
предоставит меня всему, что способна предложить Полная Медицина Плюс. И
эта перспектива начинала выглядеть привлекательной. Боль пугает меня
сильнее смерти. Смерть - это нечто такое, что нужно испытать, и все будет
кончено, а боль казалась бесконечной.
Но не сейчас!
- Нет, Альберт, - ответил я, - во всяком случае пока ты не скажешь,
что ты так упорно скрываешь. Может, я где-то ошибся в своих рассуждениях?
Если так, скажи где.
- Только в том, что называете существо, присутствие которого ощутил
Уолтерс, хичи, - ответил он, почесывая подбородок концом трубки.
Я выпрямился и тут же схватился за живот: резкое движение оказалось
не слишком хорошей идеей.
- Какого дьявола? Что же это тогда, Альберт?
Он серьезно ответил:
- Рассмотрим свидетельства. Уолтерс говорит, что существо,
присутствие которого он ощутил, замедлялось, даже остановилось. Это
соответствует нашему представлению о хичи: мы ведь считаем, что хичи в
черной дыре, а тем время замедляется.
- Верно. Тогда почему...
- Во-вторых, - продолжал он, - встреча состоялась в межзвездном
пространстве. Это тоже соответствует: мы знаем, что хичи способны выходить
в межзвездное пространство.
- Альберт!
- Наконец, - спокойно продолжал он, не обращая внимания на мой тон, -
было установлено присутствие разумного существа, иного, чем мы сами, - он
померцал, - или, вернее сказать, иного, чем человек.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40