В начале
80-х годов по объему выпускаемой продукции трудовые колонии, входившие в
систему Министерства внутренних дел, занимали шестое место среди
производственных министерств страны. Здесь нередко продолжали жить
"трудовые" традиции Беломорканала, заложенные еще еврейскими
большевиками. Производство велось на устаревшем оборудовании, в тяжелых
условиях, безо всякой охраны труда. Причем в лагерях по-прежнему
существовала "трудовая-нетрудовая" иерархия ("блатной закон"), согласно
которой работу выполняли так называемые мужики (люди, как правило,
совершившие преступление случайно и желающие побыстрей вернуться к
привычной жизни), уголовная же верхушка из "первой пятерки" блатных чаще
всего не работала, заставляя свою норму выполнять "мужиков" (а нормы
рассчитаны на здоровых, хорошо питающихся людей).
Для выполнения этих норм принимались "социалистические обязательства". Так,
например, в одной из колоний среди прочих пунктов числился и такой:
"Развернуть трудовое соревнование среди осужденных и добиться присвоения
шести отрядам и 31-й бригаде звания "Высокопроизводительного труда и
примерного поведения"".
50% заработанного осужденными в колонии изымалось на содержание
правоохранительных органов. На продуктовый ларек разрешалось тратить 10-15
руб. в месяц. А в результате "выходит... ("мужик") через несколько лет из ворот
колонии потерявший здоровье, без денег, измученный долгой унизительной
зависимостью, профессионально ни к чему не пригодный". А таких "мужиков"
в 70-х годах в колониях было около полутора миллионов.
Наряду с принудительным трудом заключенных широко использовался
принудительный солдатский труд. Солдат, взятый на службу, чтобы защищать
Родину, становился своего рода крепостным министерств и ведомств
(Минводхоза, Минтрансстроя, Минтяжстроя и мн. др.) и выполнял самые
тяжелые и непривлекательные виды работ.
Нормировщики одного из многих военно-строительных отрядов жаловались, что
оплата труда в отряде крайне низка. Обучение солдат профессии поставлено
плохо. В основном их использовали на вспомогательных работах, где все
инструменты - лом да лопата. Всем воинам-штукатурам, кровельщикам и т.д.
присваивали самый низкий разряд. Без всяких оснований срезали расценки,
тарифные ставки.
В "военно-трудовых армиях" работало в то время не менее миллиона человек.
Своим трудом они значительно облегчали жизнь паразитирующим на солдатском
труде министерствам. Как правильно отмечалось в то время: "Привлечение
солдат к выполнению плановых заданий "развращает" многие наши ведомства,
они перестают соразмерять свои желания и возможности: рабочая сила-то
ведомству ничего не стоит. Ни соцкультбыт нормальный создавать, ни зарплату
человеческую платить солдатам, по мнению руководителей ведомств, не надо. И
эксплуатация труда здесь не в меньшей степени, чем у заключенных в
трудколониях".
Очень близка к принудительной форме труда была в 60-70-е годы работа так
называемых лимитчиков, вынужденных из-за прописки трудиться на рабочих
местах, вредных, непривлекательных, с низкой оплатой. Десятилетиями
функционировала система, когда русские люди из Тульской, Калужской,
Рязанской, Тамбовской и многих других областей приезжали в Москву,
Ленинград и другие большие города, чтобы выполнять самую непрестижную и
невыгодную работу, на которую не шли местные, жили в бараках-общежитиях,
не смея протестовать против нарушения элементарных условий труда и жизни.
Рабочая сила лимитчиков стоила для работодателей значительно дешевле, чем
рабочая сила жителей, прописанных в больших городах. Но при этом нарушались
самые элементарные принципы социальной справедливости, деформировались
основополагающие трудовые ценности, труд приобретал принудительный
характер. Общая численность лимитчиков в СССР составляла в 70-е годы многие
миллионы человек.
Общее же число людей, занятых на всех видах недобровольного
(принудительного) труда - в трудовых колониях, военно-трудовых отрядах
(стройбатах), по лимиту в больших городах, привлеченных на работы и другие
виды "шефской" помощи, - составляло в 70-е годы не менее 6 млн. человек.
В целом по стране сложилось крайне уродливое соотношение между настоящими
тружениками и людьми, работающими, чтобы только отделаться,
предпочитающими праздность труду. Специальное обследование тех лет
показало, что настоящее стремление работать как можно лучше, высокая
самодисциплина, инициативность, творческое отношение к своим обязанностям
свойственны только 25-35% занятых в нашем народном хозяйстве, причем в
основном лицам от сорока лет и старше. Примерно пятая часть работающих -
лица с низкой трудовой активностью. Они инертны, работу предпочитали
праздности, нарушали трудовую дисциплину, отличались слабой
продуктивностью и низким качеством труда. Около половины взрослого
населения страны, хотя и понимали ценность трудолюбия и добросовестного
отношения к труду, но не стремились работать как можно лучше, не обладали
высокой сознательной дисциплиной, не относились инициативно и творчески к
своему труду. Таким образом, по крайней мере две трети нашего населения
начала 80-х годов трудно было отнести к хорошим работникам.
Отчуждение труда, разрушение трудовых ценностей, неуклонно продолжавшиеся
последние десятилетия, стали важнейшей причиной серьезной деформации
многих сторон советского социально-экономического механизма,
ценообразования, планирования, управления. Отсутствие или имитация
деятельности на том месте, где требовался настоящий труд, создавало зияющие
пустоты в производстве, обслуживании, структуре цен, заставляло использовать
заведомо искаженные пропорции в отдельных народнохозяйственных категориях
- потребление, накопление, группа А, группа Б и т.п. Назначались дутые цены,
чтобы получить незаслуженную оплату за плохую работу или даже ее отсутствие,
фиктивный хозяйственный механизм создавался, чтобы имитировать полезную
деятельность, поддерживались фальшивые производственные отношения, чтобы
скрыть глубокое противоречие между тружениками и паразитическими
элементами. Создавалась парадоксальная ситуация: чем больше в стране
становилось техники, тем хуже ее использовали, фондоотдача снижалась. Если
еще в 40-е годы в стране не хватало технических средств, а трудолюбия,
старательности, добросовестности было даже в избытке, то в 70-е годы,
наоборот, главным дефицитом стала культура добросовестного,
самостоятельного, инициативного труда. Именно этот дефицит породил все
остальные виды дефицита в нашей стране. Степень отдачи трудового потенциала,
повышавшаяся во второй половине 40-х -50-х годах, в 60-70-х годах стала
снижаться.
Катастрофически увеличился разрыв в производительности труда в нашей стране
и США, и в особенности в сельском хозяйстве. Если еще при Сталине Россия
сделала стремительный рывок к сокращению этого разрыва, то в 60-70-е годы
наше экономическое отставание становилось все более и более явным.
Оторвавшись от народных корней, превратив труд в арену всевозможных
социальных экспериментов, подменив национальную модель трудовой
деятельности набором "временных инструкций" (от "съезда" к "съезду"), страна
все больше теряла способность к продуктивному творческому труду.
Глава 48
Жизнь Русской Церкви. - Преодоление трудностей. - Уменьшение числа
приходов. - Усиление роли Церкви в духовной жизни. - Обращение к Церкви
интеллигенции. - 100 миллионов крещеных. - Канонизация русских святых. -
Почитание царственных мучеников. - Борьба с масонским экуменизмом и
протестантским реформаторством.
Отстранение Хрущева от власти 14 октября 1964, года в Праздник Покрова
Божией Матери, было воспринято православными русскими людьми как знак
покровительства Божией Матери над Россией. Закрытие православных церквей
прекратилось, однако храмы верующим возвращены не были. Положение
Русской Церкви, хотя и несколько улучшилось, но тем не менее было гораздо
хуже, чем в последнее десятилетие правления Сталина.
Новое время принесло новые испытания и новые трудности. Заметно снизилась
по сравнению с послевоенным десятилетием посещаемость храмов прихожанами.
Объяснялось это тем, что из жизни уходило поколение, юность которого
приходилась на дореволюционные годы. В результате хрущевских гонений и
запретительных акций в начале 60-х годов почти прекратился приток в церковь
молодых людей, в храмах преобладали пожилые женщины. Не хватало
священников. Старшее поколение священнослужителей умирало, а выпускники
духовных семинарий (значительная часть которых была закрыта Хрущевым) не
могли восполнить этой естественной убыли. Часть священников приходилось
рукополагать без соответствующего духовного образования. Среди них
преобладали выходцы из Западной Малороссии, где к тому времени сохранилось
гораздо больше православных людей, получивших еще в 30-х годах семейное
религиозное образование.
Несмотря на старания священнослужителей и мирян, не удалось отменить
дискриминационные пункты "Положений о Русской Православной Церкви",
навязанные православным людям космополитическим режимом Хрущева в 1961
году. Устранение настоятелей и клириков от административно-хозяйственных
дел затрудняло их пастырскую службу и мешало духовному окормлению паствы.
Церковные старосты, не всегда имевшие твердые христианские убеждения,
нередко вступали в конфликт со священнослужителями, что противоречило
самому духу Православия.
После вечного упокоения в 1970 году Патриарха Алексия 1 новым
Первоиерархом Русской Церкви стал в 1971 году митрополит Крутицкий и
Коломенский Пимен. При нем церковная жизнь протекала без особых
потрясений. Однако как и в 60-е, так и в 70-е годы происходило сокращение
православных приходов: некоторые сельские приходы в связи с оттоком сельских
жителей в город теряли прихожан и закрывались, в то же время в городах
открывать храмы запрещалось. За 1966-1971 годы количество православных
приходов уменьшилось с 7523 до 7274, а к 1981 году - до 7007. Сократилось и
число священников - с 6234 в 1971 до 5994 в 1975. В результате этого
некоторые священники окормляли по два, три и даже по четыре прихода. Упал
образовательный уровень духовенства. Богословское образование имела лишь
половина духовенства. Почти половина священнослужителей не имела общего
среднего образования.
Несмотря на огромные трудности и непрекращающуюся атеистическую
пропаганду, роль Церкви в общественной жизни страны во второй половине 60-
х-в 70-е годы заметно увеличивается. Более частыми становятся случаи прихода
в храм людей (особенно интеллигенции), выросших в атеистических семьях. В
больших городах заметно выросло число крещений взрослых людей. Все это
свидетельствовало о том, что попытки партийных и советских органов отвратить
русских людей от Церкви оказывались в основном безуспешными. По данным
социологических опросов, число сознательно верующих в конце 70-х годов
достигало 30-40 млн. Крещеных по православному обряду было больше 100 млн.
Церковные праздники собирали огромное количество людей. И что
характерно для этого времени - в церковь потянулась интеллигенция.
В храмах шла напряженная духовная жизнь. Впервые за советское время
продолжилась канонизация святых Русской Церкви. В апреле 1970 года
Священный Синод причислил в лику общерусских святых православного
просветителя Японии равноапостольного Николая (Касаткина), в 1977 -
просветителя Америки и Сибири митрополита Московского Иннокентия
(Вениаминова), в 1979 - местночтимого Харьковского святителя Мелетия
(Леоновича).
За период после Поместного Собора 1971 года установлено празднование
соборов святых - Тверских (1979), Новгородских (1981), Радонежских (1981),
Владимирских (1982), Смоленских (1983), Белорусских и Сибирских (1984),
Костромских (1986), Рязанских (1987) и Крымских (1988). Церкви были
переданы мощи святителя Феодосия Черниговского, преподобного Феодосия
Тотемского и гробница святителя Питирима Тамбовского.
Служение многих русских священников носило подвижнический характер. Под
неусыпным наблюдением и давлением атеистической власти любой батюшка вне
церкви чувствовал себя, как в стане врагов. В проповедях и публикациях
священникам запрещалось упоминать слова "Страшный Суд", "Конец света",
"Крестный ход"; употреблять имена отца Иоанна Кронштадтского, Серафима
Саровского, ну и, конечно, Царственных Мучеников и других новомучеников
Русской Церкви. Тот, кто отказывался выполнять этот запрет, подвергался
гонениям.
Известный духовный писатель и общественный деятель отец Димитрий Дудко,
великий подвижник Православия и русской национальной идеи, многократно
подвергался гонениям, арестам, заключению в ГУЛАГ (9 лет). Победить смерть
еще при жизни и идти крестным путем этой победы - так выражался в его
книгах духовный, жизненный исповеднический опыт православного священника.
Единственный выход для спасения души - "нести свой крест, принимать
трудности и даже искушения... И только тот, кто победит всякие искушения,
может следовать дальше".
Продолжала свое православное служение и Русская Зарубежная Церковь. Еще в
конце войны монастырь преп. Иова Почаевского, находившийся под ее
юрисдикцией, покинул Чехословакию и образовал три монастырских
издательских центра в Джорданвилле (США), Монреале (Канада) и Мюнхене
(ФРГ). На базе этих центров Русская Зарубежная Церковь организовала выпуск
периодических изданий и духовной литературы. Многие духовные произведения
печатались впервые. Так, "Великая Дивеевская тайна" преподобного Серафима
Саровского была обнародована в Джорданвилле лишь в 1969 году по
благословению архиепископа Русской Зарубежной Церкви Аверкия,
Сиракузского и Троицкого.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176