Глава седьмая
Поднявшись на сцену, Боб окинул глазами зал, в котором собрались члены общества «Семья»: мужчины, женщины и дети. В зале было расставлено множество столов и вокруг каждого сидело по семье.
— Я думаю, что нет необходимости представлять вам нашего национального героя, — сказал председатель. — Вам отлично известны его жизнь и деятельность.
Последовали аплодисменты в знак согласия.
— Вы знаете, — продолжил председатель, — что наш герой еще не женат и у него нет семьи. Значит, согласно уставу общества, мы не имеем права с ним встречаться. Давайте же исправим нашу ошибку.
Раздалась музыка, на сцену внесли и установили круглый стол. Затем появилась женщина в халате и четверо детей — семья Боба.
Двое мужчин, подхватив Боба под руки, увели его за ширму и начали раздевать. Боб пробовал сопротивляться, но мужчины были сильнее. Они таки заставили его раздеться.
— Я понимаю вас, понимаю, — говорил председатель. — Сразу жениться трудно... Нужно хорошенько подумать... Ведь от женитьбы зависит все будущее человека... Но поверьте мне, Боб, что после тридцати будет труднее.
Тем временем на Боба натянули длинную ночную рубаху и на голову нахлобучили белый колпак. Семья уселась за стол.
— Уже приятно, не правда ли? — спросил председатель и пошутил:—Вы опоздали, Боб, очень опоздали. В ваши годы я давно уже был женат.
Боб, смирившись с обстановкой, наклонил голову.
— Мистер Изерли! — перешел на серьезный тон председатель. — Наше общество, или, вернее, наша экспериментальная лаборатория, существует со времени возникновения семьи. Правда, общества как такового вначале не было, но явление-то было. Если мы признаем, что важна не форма, а сущность или принцип, то, значит, наша организация существовала уже тогда. В этом зале вы видите сейчас десятки семей. Я хочу познакомить вас с ними. Я не утомлю вас, не беспокойтесь. Я буду представлять их по группам, а не каждую в отдельности. Прежде всего, у нас есть семьи бедные и богатые. Бедные, прошу встать.
Встали все.
— Благодарю вас. Садитесь. Богатые, прошу встать. Снова встали все.
— Благодарю вас, садитесь.
Заметив удивление в глазах Боба, председатель улыбнулся и сказал:
— Я вполне понимаю ваше удивление. Вы думаете о том, как могут эти семьи быть одновременно и бедными, и богатыми? Но ведь общеизвестно, что не существует бедного без богатого и наоборот. Значит, бедность и богатство тесней-
шим образом связаны и взаимообусловлены, бедный зависит от богатого, а богатый от бедного. В наше время они легко меняются ролями, так что трудно установить разделяющую их грань. И наконец, я имею в виду не только материальную сторону вопроса. Меня прежде всего интересует духовная и нравственная сторона. Если же исходить из этой точки зрения, то окажется, что в одном и том же человеке совмещаются и бедный и богатый. Вы поняли меня, мистер Изерли ?
— Понял, — растерянно проговорил Боб.
Тут к председателю подошел мужчина и сказал ему на ухо, что звонят из правительства и просят его к телефону. Председатель извинился и вышел из зала.В зале после его ухода наступило оживление. Люди пересаживались от одного стола к другому, и никто уже не обращал внимания на Боба.
Боб, воспользовавшись случаем, спустился со сцены и пошел между столами.
— Почему они пересаживаются? — спросил он у кого-то.
— Ходят в гости, — был ответ.
Боб двинулся дальше, потом остановился возле одного из столов и прислушался к разговору.
— О чем ты думаешь? — говорил мужчина.
— Думаю, почему так вышло...
— Что?
— Все.
— Мне кажется, что все в порядке.
— Тебе всегда так казалось.
— Я не чувствую себя виноватым.
— Помнишь, как хорошо было на берегу моря? Мы оба были на лошадях... Я на белой, а ты на рыжей... Было раннее утро, и ни души кругом...
— Я не чувствую себя виноватым, — повторил муж. Боб подошел к ним поближе и после минутного колебания спросил:
— Извините... Вы — бедные?
— Да, — простонала женщина, — да.
Боб направился к другому столу, где было много детей.
— Опять нет денег? — сокрушался муж.
— Что ты удивляешься? Может, думаешь, что я прячу твои денежки для себя? Слава богу, уже пять лет ни платья себе не покупала, ни туфель, ни...
— А я? Уже десятый год ношу этот костюм.
— Сам виноват. Кто тебя просил разводить такую кучу детей? Расплодил их, теперь корми.
— Извините,— обратился к ним Боб,— вы богатые?
— А как ты думал? — надменно сказала женщина,— Да, мы богатые.
Вернулся председатель, и Боба опять попросили на сцену.
— У нас есть семьи белых и семьи черных, — деловым тоном продолжил председатель. — Черные, прошу встать.
Встали все.
— Белые, прошу встать. Снова встали все.
— Вы поняли, не так ли, мистер Изерли?
Боб, с колпаком на голове, в длинной, до пят, ночной рубахе, ответил утвердительным кивком.
— В наших семьях никогда не бывает измен. Все они живут в мире и согласии. У нас нет невоспитанных и непослушных детей. Все они послушные и воспитанные. Наш девиз — любовь, согласие и равенство.
Грянули аплодисменты и крики восторга. Председатель взял Боба под руку и отвел его в сторону.
— Какие у вас впечатления, мистер Изерли?
— Впечатления у меня очень хорошие, но я хочу задать вам один вопрос.
— Пожалуйста, пожалуйста.
— Почему вы не распространяете ваш замечательный эксперимент по всей стране?
— На этот ваш вопрос мне придется или ответить очень откровенно, или же вообще ничего не ответить.
— Даю слово, что все останется между нами.
— Видите ли, то, о чем вы спрашиваете, нам совершенно невыгодно. Все расходы по нашему эксперименту оплачивает государство. Если же наши принципы воспримет вся страна, то тогда лаборатория утратит смысл и неминуемо будет закрыта. Конечно, мы здесь занимаемся наукой, но наука, в конце концов, наукой, а жизнь жизнью... Ведь чтобы жить, вы сами понимаете, нужны какие-то средства.
— Но неужели вас не заставляют? — помрачнел Боб.
— Заставлять-то заставляют, но мы уклоняемся.
— Каким образом?
— Видите ли, по закону, данному нам от бога и от природы, семьи должны быть и бывают богатые и бедные, черные и белые; должны быть и бывают верные и неверные мужья и жены, послушные и непослушные дети. У нас есть подробнейший их список. Если хотите, я вам покажу, и вы увидите, какая во всем этом удивительная симметрия, какое равновесие. Но если где-то, скажем, богатых становится больше, а бедных меньше, измены в семьях пре-
вытают установленную норму или же наоборот, я сразу же посылаю туда своих специальных агентов. Тем или иным способом они проникают в соответствующие семьи и делают все для восстановления нарушенного порядка.
Заметив, как помрачнело лицо Боба, председатель несколько смутился, но тут же овладел собой и дружелюбно добавил:
— Ваш пример, между прочим, тоже подтверждает мои слова. На что бы вы существовали, не будь Хиросимы? —Он замолк на мгновение, потом сказал все так же дружелюбно и с улыбкой: — Я обязан был знать вашу биографию, ведь вы же национальный герой.
И вдруг произошло нечто непредвиденное. Жена Боба встала со своего места и громко произнесла:
— Я ему изменила.
— Что? — удивился председатель.
— Я ему изменила, — повторила женщина.
Лицо у председателя передернулось. Он оставил Боба, подошел к женщине и с минуту не знал даже, что делать. Потом снова взял себя в руки и сказал с восхищением:
— Браво, милая, браво! Я всегда говорил: человек интересен именно тем, что в нем живут одновременно и добрый и злой, и богатый и бедный, и черный и белый. И ты это доказала.
— Я изменила ему, — упрямо повторила женщина.
— Мистер Изерли, мы выбрали вам на редкость хорошую жену.
— Я изменила ему.
— Но, милая, когда же это ты успела? — вынужден был поинтересоваться председатель.
— Я изменила ему сию минуту.
— Но как же, как?
— Мысленно, — ответила женщина и посмотрела прямо ему в глаза.
Председатель с трудом подавил в себе ярость. Он потерпел поражение, и притом окончательное, ибо слова женщины были, в сущности, его словами. И во взгляде его выразился укоризненный вопрос: «Это было мое, только мое средство... Какое ты имела право прибегать к моему средству?..»
Зал шумел и требовал, негодуя:
— Развести, развести их!
— Нашим уставом разводы запрещены, — растерянно выкрикнул председатель. — И никаких исключений не допускается.
— Судить изменницу!
— Но ведь вы же знаете, что у нас нет суда, что нам не полагается его иметь.
Боб теперь только внимательно пригляделся к женщине, теперь только разглядел, какая она красивая, и как хорошо сложена, и какое у нее крупное, тугое тело. Она стояла в непринужденной позе, и две верхние пуговицы на ее халате были расстегнуты.
Председатель между тем подозвал своего заместителя и, весь бледный, спросил:
— Что нам делать? Если правительство узнает об этом, нашей организации крышка.
— Мы не имеем права ни выгонять ее, ни держать у себя, — ответил заместитель. — Может, проще замять дело ?
— Не удастся, — с отчаянием сказал председатель. — Она будет упорно твердить свое.
Женщина вышла из-за стола и спокойно покинула зал.
— Можно мне на минутку выйти? — ни на кого не глядя, поднял руку Боб.
Председатель посмотрел на него с подозрительностью.
— А зачем?
— Мне нужно кой-куда...
— Кой-куда?.. Но, помилуйте, мы собрались на торжественный вечер. Неужели вы считаете пристойным, мистер Изерли, говорить о подобных вещах в присутствии столь многочисленного собрания ?
— Но ведь я же в семейной обстановке, со своими детьми и женой. Я могу чувствовать себя свободно и непринужденно.
Эти слова понравились залу, и он ответил аплодисментами и криками:
— Разрешить, разрешить ему!
Председателю пришлось выполнить это требование. Боб вышел со сцены. За кулисами он сорвал с себя, белый колпак, снял ночную рубаху и облачился в свой костюм. Потом отправился искать женщину. Хотел еще раз ее увидеть, пожать ей руку и поблагодарить...
Он попал в коридор со множеством дверей, но, к удивлению Боба, все эти двери, к которой бы он ни подходил, оказались запертыми. Женщины не было, она исчезла.
Возле одной из дверей стоял робот. Боб подошел к нему и спросил:
— Тут тоже заперто?
Робот очень вежливо поклонился и, сделав руками пригласительный жест, сказал:
— Пожалуйста.
Боб осторожно нажал на ручку и, переступив через порог, оказался на улице. Он тут же повернулся обратно, толкнул дверь, но почувствовал, что она заперта. Потом он увидел несколько знакомых лиц. Это были представители других организаций, давно его поджидавшие.
Боб, недолго раздумывая, бросился бежать. Прохожие сразу его узнавали и, остановившись, с восхищением смотрели вслед. Вскоре остановился и транспорт, и вдоль обоих тротуаров выросли плотные стены из людей. Посыпались аплодисменты и крики: «Ура!» Боб бежал по самой середине улицы. Бежал, ничего вокруг себя не видя. Бежал, напрягая все свои силы. А люди смотрели на него и восхищались. «Посмотрите, — говорили они,— как хорошо он бежит!» И никому даже в голову не приходил вопрос: «А куда это он бежит? И почему бежит?»
Глава восьмая
Наконец-то ты сбежал от них. Ты находишься в скромном городишке, где дома не разукрашены твоими улыбающимися портретами. Ты никому не знаком здесь. И хотя люди иногда на тебя оглядываются, ты вовсе не злишься и даже радуешься — ведь это оттого, что они все тут давно друг друга знают, а ты незнакомец, потому на тебя и смотрят.
Ты невольно улыбаешься, тебе известно, что герои существуют только для столиц.В городке царит удивительный порядок, здесь все как будто рассчитано — и улицы, и дома, и товары, предназначенные для продажи, и число прохожих, и даже их походка...
Лишь в одном месте порядок этот нарушается. Ты идешь по улице и еще издали замечаешь, как двое мужчин о чем-то шумно и разгоряченно спорят. Если сейчас их кто-нибудь не разнимет, то похоже, что они всерьез подерутся. Ты подходишь поближе и, потоптавшись рядом, делаешь робкую попытку вмешаться...
— В чем дело? Успокойтесь.
Они оба оборачиваются на твой голос, смотрят на тебя с удивлением, и наконец один из них огрызается недовольно:
— А тебе что? Ты кто такой?
Во взгляде другого такое же недовольство. Ты пожимаешь плечами и продолжаешь свой путь. Через несколько шагов ты оглядываешься и видишь, что спорщиков словно ветром сдуло, их нет уже на улице... порядок восстановился... (усмешка) с твоей помощью... Ты заходишь в кафе, где очень мало народу и столы расставлены... в строгом порядке. Ты садишься в углу и заказываешь себе пива. Ты медленно попиваешь свое пиво и слушаешь какую-то французскую песенку, поет которую некто Шарль Азнавур. Французский язык ты знаешь плохо, и до тебя доходят только отдельные слова. Ты пробуешь связать эти слова друг с другом и уловить их смысл.
Этот вечер так важен мне... У тебя день рождения... Я сегодня как взвинченный... Ни слова не говорю... Платье... Четверть девятого... Надеваешь платье... Твои волосы... театр... театр вечером... Ануй, Сартр... С днем рождения ... Наконец ты оделась... Чтобы выиграть время... Мы, оба взвинчены... Театр закрыт... Ты смеешься... я целую... С днем рождения...
Песенка кончилась. Кончилось и пиво.У стойки бармен разговаривает со своим приятелем, и ты слышишь неторопливый их разговор.
— Жена вот снова рожать собирается, — говорит бармен.
— Это который же будет?
— Восьмой.
— Но как это так вышло? Ты ведь не хотел?
— И сам не знаю... Случилось...
«Ты кто такой?» До сих пор тебе ни разу не задавали такого вопроса. И в самом деле, кто ты? Что ты за человек?
Ты снова заказываешь кружку пива и чувствуешь, что тебе уже становится скучно. Надо, значит, придумать что-нибудь такое, чтобы время не тянулось, надо занять себя чем-то.
Ты смотришь на улицу и приветственно машешь какому-то прохожему, а он в удивлении останавливается по ту сторону стекла, вглядывается в тебя недоуменно, потом, кивнув, уходит.
— Если в ближайшее время не выяснится вдруг, что какой-нибудь богатый родич, умирая, оставил мне наследство, — говорит бармен, — я пропал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20