— Но я свое дело уже сделал. Я однажды уже сбросил...
— Вы обязаны сделать это еще раз.
— Не могу, — упал на колени Боб, — не могу!
— Значит, вы вините за свое преступление только себя?
— Нет, нет. Я с вами...
— В таком случае почему вы не хотите помочь нам?
— Я однажды уже сделал то, чего вы хотели... Я...
— Значит, вы отказываетесь помочь?
— У меня нет времени... Я очень занят... Я должен забыть себя... — бормотал Боб.
Мимо толпы, обступившей Боба, пробежал какой-то человек в спортивном костюме. Пробежал немного, потом повернул обратно. Боб поднялся на ноги, остановил этого человека и спросил:
— Скажите, пожалуйста, почему вы бегаете?
— Как? — обиделся тот.— Неужели вы не видите, что я делаю зарядку?
И снова побежал.А Боб вернулся на прежнее место, опустился снова на колени и вдруг, неожиданно для себя, крикнул:
— Я не желаю, вы слышите?! На меня не надейтесь! Мне нет до этого дела!
— Трус, — ответила толпа. — Предатель.
Откуда-то притащили ящик, наполненный песком,» и в нем была бомба. Боб грустно улыбнулся, потому что это была самая примитивная самодельная бомба, которая могла взорваться, а могла и не взорваться.
— Вот, пожалуйста, наше доказательство, — сказал высокий. — Этого вам недостаточно?
— Нет, — ответил ему главный врач. — Нужно еще более веское доказательство.
— А почему вы не спросите, когда и как мы успели сделать эту бомбу? Ведь мы же только сегодня объявили восстание.
— Если вы настаиваете, могу спросить. Когда и как вы сделали эту бомбу?
— У нас была подпольная организация. Неужели и этого недостаточно ?
— К сожалению, нет.
— Все равно, мы сбросим нашу бомбу, — сказал высокий и обратился к Бобу: — Мы тебя заставим.
— Я Изерли, — стоя на коленях, сказал Боб. — Вы не помните меня? Я Клод Изерди.— Потом умоляюще посмотрел на главного врача: — Скажите им, кто я...
Главный врач молчал.
— Где мой доктор? Спросите у него. Почему он не пришел? Почему он не следит сегодня за мной?
— В последний раз спрашиваю: поможешь ты нам или нет?
Толпа молчаливо ждала ответа от стоящего на коленях перед ней человека.
Боб растерянно и беспомощно оглядывался вокруг, и губы его словно просили о чем-то. Все поняли, что наступила самая напряженная, самая решающая минута этого дня.
Даже человек в спортивной форме прекратил свои упражнения и стал с любопытством наблюдать за происходящим.
— Боб, не соглашайся! — крикнула Лили.— Не соглашайся, Боб!
Ее тут же заставили замолчать.
— А, наш близкий друг! — радостно воскликнули двое мужчин. — Мы с вами и не разговаривая понимаем друг друга.
Боб съежился от страха.
— Скажите откровенно, вы не жалеете, что не зашли пообедать? — сказал другой мужчина.— И почему вы не сдержали свое обещание? Почему вы не передали главному врачу, чтобы он прислал ко мне женщину?
И снова стало тихо. Толпа, напряженная и неподвижная, продолжала терпеливо смотреть на Боба.
— Оставьте меня в покое! — вдруг сказал Боб и поднялся на ноги. Он отряхнул пыль, приставшую к коленям, выпрямился и равнодушным тоном прибавил: — Я устал уже... Потом, не обращая ни на кого внимания, он вошел в особняк главного врача, вынес на балкон стул из кабинета и уселся, закинув ногу на ногу.
— Он болен! — с ненавистью крикнула толпа.
— Болен? — оторопев от неожиданности, воскликнул врач и поспешно спросил: — Чем же он болен? Какой болезнью ?
— Комплекс виновности! — ответила толпа.
Главный врач с облегчением вздохнул, вытер пот со лба и радостно провозгласил:
— Все! Конец! Вы доказали. Доказали на двадцать шестой минуте.
Появились несколько других врачей. Они, взволнованные и счастливые, обнялись друг с другом и обменялись поздравлениями. А потом один из них вытащил из кармана длинную телеграмму и торжественно зачитал ее всем собравшимся :
— За излечение больных планеты Тюнитос решено присудить главному врачу государственную премию первой степени. Остальному медицинскому персоналу посылаем наши сердечные приветствия и пожелания дальнейших успехов в работе. Принимая во внимание, что в условиях планеты Тюнитос требования восставших трудно удовлетворить, приказываем всем — отказаться от бомбы, вернуться на Землю и начать активную борьбу против нас во имя прогресса и счастья человечества. Подпись: общество земного шара.
— Ура!!! — хором откликнулась толпа.
— Ура!!! — подхватил лечащий персонал.
— Я пошел домой, — сказал Боб. — До свидания.
Глава двадцать вторая
Он вернулся к себе домой и лег на кровать. В дверь постучались.
— Кто там? — спросил он сердитым голосом.
— Это я, Лили.
— Чего тебе надо?
— Открой, Боб.
— Не открою.
— Боб, это же я, я...
— Все равно не открою.
— Боб, ты что, с ума сошел?
— Уходи к ним.
— Куда? — удивилась Лили.
— Иди к себе домой. Оставь меня одного.
— Боб... Я ведь твоя жена...
— Оставь меня в покое! — крикнул он со злобой. — Я не люблю тебя. Слышишь? Не люблю.
Последовало молчание.
— Мне все надоело! — снова крикнул Боб. — Все вы опротивели!
Он достал свою записную книжку, лихорадочно перелистал ее и нашел нужный номер телефона.
— Алло, алло, это с первого этажа?
— Повторите, пожалуйста. Плохо слышно.
— Я спрашиваю, это из публичного дома?
— Да, да.
— А кто говорит? Хозяйка?
— Вы угадали.
— О, мы ведь с вами старые знакомые.
— Да ну! А кто вы?
— Клод Изерли.
— Клод Изерли? Не знаю такого.
— Как? Неужели вы не помните?
— Вы, наверно, из наших клиентов?
— Скажите, пожалуйста, у вас работает девушка по имени Сюзан?
— Да. Хотите, позову?
— Если не трудно.
— Сейчас позову, если, конечно, она не занята. Немного погодя из трубки донесся нежный голосок:
— Слушаю.
— Здравствуй, Сюзан. Это я, Боб.
— Кто?
— Боб, Боб! Изерли...
— Я вас не знаю.
— Ты не помнишь, это же я дал тебе имя!
— Какое имя?
— Я принц, Сюзан. Разве ты не помнишь?
— Нет, не помню. Но вы можете прийти ко мне когда хотите. Мы работаем с восьми вечера до восьми утра.
— Извини, Сюзан... Я, наверное, спутал тебя с другой...— сказал Боб, потом грустно добавил: — Я больше никогда не побеспокою тебя... Я не стану тебе мешать... У меня нет никаких денег в банке... Я давно закрыл все свои счета...
— Идиот! — сказала девушка и повесила трубку. Боб в отчаянии набрал другой номер.
— Это ты, Джо?
— Я.
— Здравствуй, Джо. Говорит Боб. Прости, что я никогда не звонил тебе.
— Ничего, ничего... Но кто вы?
— Да ты что, спятил? Это я, Боб.
— Боб... Боб...— повторил Джо, как бы пытаясь припомнить. — Нет, не помню.
— Клод Роберт Изерли! — разозлился Боб. — Ну что, вспомнил ?
— Извини, но, честное слово, не помню.
— Да ты в самом деле спятил! Я же твой товарищ. Мы вместе сбросили бомбы.
— А, помню, помню... Со мной был тогда еще один парень... Значит, это ты?
— Наконец-то, — обрадовался Боб, — ну и болван же ты, однако!
— Но разве тебя зовут Бобом? По-моему — Алан...
— Правильно, Джо. Я ошибся. Меня зовут Алан.
— Ну вот, я же говорил. Ты сейчас где? В городе?
— А зачем ты спрашиваешь?
— Ты ведь, кажется, уезжал куда-то, нет?
— Забыл я, Джо... Тебе, наверно, лучше известно...
— Давай сегодня встретимся. Посидим где-нибудь вместе. Вспомним старые дни. Идет?
— Идет.
— Жди меня в два у кафе «Ласточка».
— Отлично.
— Скажи, в чем ты будешь, чтобы я мог тебя узнать?
— В красном костюме.
— Что, что? — рассмеялся Джо.— Красных костюмов не бывает.
— Бывают, Джо. Ты просто не видел.
— Ну ладно, пускай... А ты-то меня узнаешь?
— Я-то? Ну конечно...
— Значит, в два у кафе.
— Прости, Джо, я пошутил. Я сейчас не в городе.
— Жаль, очень жаль, Алан.
— И вообще я сейчас не на первом этаже. У меня нет никаких денег в банке. Я давно закрыл все свои счета.
— Ничего, дружище, не унывай. Что-нибудь придумаем, — сказал Джо. — Если хочешь, я одолжу тебе небольшую сумму.
Боб повесил трубку и сел прямо на пол, в углу комнаты.
— Боб, — послышалось неожиданно из-за двери, — тебя не помнят.
— Кто там? — встрепенулся Боб.— Что тебе надо?
— Тебя не помнят.
— Ну и что?
— Тебя не помнят.
— А ты чего радуешься?
— Тебя не помнят.
— Я изменил тебе. Я снова звонил туда...
— Тебя не помнят. Тебя не помнят.
Боб замер на мгновение, словно во что-то вдумываясь, и вдруг повторил отчетливо и громко:
— Меня не помнят. Меня забыли.
— Да, Боб, да. Тебя не помнят. Тебя забыли.
— Да, - прошептал самому себе Боб. - Меня не помнят, меня забыли.
Он вскочил и растерянно огляделся вокруг. Потом кинулся к двери, рывком распахнул ее и, оттолкнув Лили куда-то в сторону, в мгновение ока очутился на лестнице. Через минуту он бегом мчался по улице и оглашал ее сумасшедшим криком:
— Меня не помнят!.. Меня забыли!..
Он вбежал, с трудом переводя дыхание, в особняк своего доктора, и тут его внезапно охватила робость. До сих пор он ни разу не бывал в этом доме. За все это время он пришел сюда впервые. Он тихо постучался в дверь комнаты и нерешительно вошел.
Доктор сидел за письменным столом, однако вид у него был явно больной - воспаленные глаза, закутанное горло, под мышкой градусник.
— В чем дело? Почему вы здесь? - спросил он, смутившись.
— А что это с вами? Неужели вы больны?
— Пустяки, простудился немного.
— Может, вам чем-нибудь помочь? — сказал ошеломленный Боб.
— Я же объяснил, что не болен.
— Нет, вы больны, - уже несколько тверже произнес Боб. - И, пожалуй, нешуточно.
— Перестаньте, ради бога.
— Вы нуждаетесь в моей помощи, — сказал Боб, и на лице у него появилась едва заметная улыбка. — Я сию минуту уложу вас в постель, а потом напою горячим чаем.
— Что за безобразие! - возмутился доктор.- Почему вы мне доказываете, что я болен?
— Но ведь вы сегодня даже из дому не выходили! Не наблюдали за мной!
Доктор молчал. Он понял, что потерял что-то очень важное. Свою власть. Свой авторитет. Упал с пьедестала. У него температура, он болен. И притом самым обыкновенным, самым простым гриппом.
И он вынужден был сдаться. Он разрешил, чтобы Боб помог ему раздеться, натянуть на себя пижаму, потом лег в постель, и Боб укрыл его мягким и теплым одеялом.
— Спасибо, Боб...
— Ну что вы, доктор...
— Ты разрешишь, чтобы я иногда следил за тобой?
— Конечно, конечно.
— Ты будешь иногда подчиняться мне?
— Всегда буду подчиняться.
— Ты обещал напоить меня чаем...
— Сейчас, сию минуту, — Боб помедлил, но все-таки, несмотря на всю свою жалость к доктору, сказал то, из-за чего и пришел сюда: — Я возвращаюсь на Землю.
— Как возвращаешься? — вскинулся доктор. — Кто тебе позволит? Ведь ты еще не выздоровел.
— Пожалуйста, позвоните им и скажите, что меня не помнят... что меня забыли...
— Какое это имеет значение?
— Имеет, доктор, имеет...
— А я? — сказал доктор.— А мне что делать?
— Вы вернетесь на Землю вместе с нами.
— По какому праву? Я пока что не выполнил свой долг. Не вылечил тебя.
Боб пошел на кухню готовить чай. На стенах здесь висело множество фотографий. Это были семейные фотографии доктора. Жена и он — на берегу моря. Он — в белом халате, в коридоре больницы. Дети — в разном возрасте. Семья — вокруг стола. По-видимому, день рождения кого-то из детей. На столе — огромный торт, с десятью свечками. Младший сынишка надул щеки — хочет, наверно, потушить свечи.
Боб заварил крепкий чай, налил в стакан и понес в комнату.
— Позвоните, — сказал он доктору. — Я принес ваш чай. Потом уселся на спинку кровати, обхватил руками колени и стал ждать, нетерпеливо покусывая губы.
Доктор с трудом поднялся с постели, облачился в свой белый докторский халат и, сделав над собой усилие, подошел к телефону.
Он говорил со своим начальством, сохраняя достоинство, прямым и смелым тоном человека, у которого абсолютно чиста совесть.
— Клод Роберт Изерли просит сообщить вам, что его уже никто не помнит. Да, да, о нем забыли... Что передать? Значит, он может уже вернуться на Землю? Что касается меня, то я против вашего решения. Я против, потому что лечение не доведено до конца. Что, что? Вы говорите смешные вещи. Он вообще не был болен? Не хотите ли вы учить меня психиатрии? Предупреждаю, если вы позволите ему вернуться, то я в знак протеста останусь здесь. А если вы поступите благоразумно и не разрешите ему вернуться, я вернусь сам и попрошу, чтобы вместо меня сюда был послан другой. Моя власть здесь кончилась. Я схватил насморк. Вы можете наказать меня за это, можете понизить меня в должности.
Он опустил трубку, снял белый халат, аккуратно повесил его в шкафу, снова лег в постель и укрылся одеялом.
— Вы были правы, Боб. Вам разрешают вернуться на Землю, — проговорил он печально. — Они сказали также, что это было бы возможно уже давно, если бы человек по имени Гюнтер Андерс не писал вам писем и не печатал их в газетах. Он фактически мешал тому, чтобы вас скоро забыли.
Боб сидел неподвижно, все в той же позе, согнувшись и обхватив руками колени. Он знал, он очень хорошо знал, что трудно вообразить себе большее счастье.
И вдруг он рассмеялся. Но не от радости. Не от счастья. Он давно бы мог вернуться. Не будь этих писем.
— Это были очень хорошие письма, — сказал он, уже перестав смеяться, с серьезным и гордым выражением лица. — Это были просто чудесные письма.
Он чувствовал голод и усталость. Ему хотелось спать... Хотелось увидеть последний свой сон... Еще раз походить по своему музею... Вошла Лили и несмело остановилась у порога.
— Ты слышала, Лили? Ты слышала, что говорит доктор! Мы возвращаемся...— В горле у Боба что-то судорожно сжалось, и неожиданно для себя он спросил: — А куда же я все-таки возвращаюсь, доктор?
— То есть как это? На Землю.
— На Землю? Какую Землю?
Глава двадцать третья
Прощай, музей «Хиросима»!
Теперь они вошли не в просторный зал, а в небольшую и узкую комнату, где подряд стояли: а) стол и буфет и над ними табличка — «Авеню 118»; б) сейф и над ним таблич-
ка — «Банк»; в) узкая кровать и над нею: «Психиатрическая больница».
В комнате на кровати сидел человек, закутанный в огромную белую простыню.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20