– выговорила вдруг принцесса.
– Реки не видно. – Я оглянулась: реки действительно не было видно. Да ничего за е л ками не было видно, ни впереди, ни сзади, ни по бокам. – Если мантикор нас не учует, то и не найдет. Мораг, ты как? Голова кружи т ся?
– … у меня кружится! – ответила принцесса и выплюнула себе на грудь кровавый сг у сток.
Я решила воздержаться от вопросов. Нужна вода, но ее здесь не на й ти. Надо затворить кровь. Сперва надо затворить кровь, а потом все остал ь ное.
– Стой, Мораг. Сядь-ка. Сядь на землю, слышишь?
– Тьфу! Зачем?
– Я не дотянусь до тебя. Ты теряешь кровь, надо ее остановить.
Она покачнулась, потом медленно, цепляясь за меня, села, прямо там где стояла.
– Хрх… – то ли кашлянула, то ли харкнула. – Кровушку… лизать собралась… вампи р ка… хрх…
Она узнала меня, по голосу наверное… усмехается!
– Я не вампирка.
– Как же… тьфу! Делай свое дело. Делай, говорю!
Я села на пятки напротив Мораг, а она согнулась, шевеля пальцами в кровавой сляк о ти, наверное, пыталась наощупь определить, что уцелело, а что нет. Ну, кровь-то я остано в лю, не первый, слава небу, раз. Там еще на боку дыра… это во вторую очередь… или в пе р вую?
Сейчас. Сейчас. Надо собраться, сосредоточиться. Амаргин говорит, что любое закл и нание в первую очередь заклинает самого заклинателя. Еще он говорит, что не следует п ы таться изменить окружающий мир, след у ет изменить себя, это и проще и действенней…
Пусть меняется что угодно, лишь бы получилось!
Ладно. Как там начинается… с Капова кургана скачет конь бул а ный… конь буланый.
Буланый конь! Скачет!
По дорогам, по лесам, по пустым местам, по холмам, по болотам, по сухому руслу, по мелкой воде, в веере брызг, в сполохах коротких радуг, скачет буланый конь, мелькают точ е ные ноги в черных чулках, лакированные копыта дробят гальку, плещет черная грива, масл я но сияет светлое золото лощеной шкуры, звенят на упряжи бронзовые подвески, скачет бул а ный конь, скачет по песку, по мокрому песку, в выцветающих разводах крови, по сухому песку, изрытому, испачканному, перепаханному…
Скачет конь буланый.
На коне девица…
Какая, к дьяволу, девица! Хлопает широкий парус плаща; с одной стороны – красная земля, с другой – черная ночь, тусклый блеск металла под простым нарамником, длинный меч у бедра, крыло волос цвета темной м е ди, птичий профиль, маленький шрам у края рта, а в прищуре длинных век, за лесом рыжих ресниц – яблочная, жесткая до оскомины, рассве т ная з е лень.
Скачет. Он скачет!
Сюда!
Скорее!
– Лесс, хватит орать. Я уже здесь. Кто это у тебя?
Словно после долгого сна я распахнула глаза. Веки склеились, у сле з ников скопилась какая-то гадость. Свет, сочащийся меж еловых лап, пок а зался мне слишком резким.
Стремительные шаги за спиной, звяканье металла, шорох ткани, це п ляющейся за хвою. Я обернулась, въехав щекой в еловые ветки.
– Ого! Ну-ка, ну-ка… – тот, кто объявился вдруг нежданно-негаданно, отстранил меня и шагнул к принцессе.
– Гаэт… – наконец, пискнула я. – Гаэт, откуда ты взялся?
– Кто здесь? – встрепенулась Мораг, слепо шаря по воздуху перед с о бой.
Гаэт Ветер перехватил ее руку:
– Тихо… Тихо, тихо…
К моему удивлению принцесса не стала вырываться. Пальцы ее, стиснутые было в к у лак, разжались, кисть поникла в гаэтовой ладони. Он протянул руку и коснулся того места, где под кровью и коркой песка пр я тался принцессин висок. Мораг как-то странно повело, сперва назад и в ст о рону, а потом головой вперед, прямо под ноги пришельцу. Он поддержал ее и осторожно уложил на хвойный настил.
– Ой, Гаэт, что с ней?
– Спит, не пугайся. Когда от боли корчит, никакое лечение не впрок. – Он присел р я дом, быстро размял себе руки, пошевелил пальцами. – А она сильная, ты это знаешь? Н е обыкн о венно сильная. Очень мощный фон. Кто она?
– Это… Гаэт, потом расскажу, надо кровь остановить!
– Тогда помогай.
Он принялся осторожно, палец за пальцем, отлеплять от принцессиного лица прикл е ившуюся намертво пятерню. Я подобралась поближе.
– Как ты оказался здесь?
– Услышал тебя. Потом поговорим, ты права. Работай.
Гаэт Ветер убрал закостеневшую принцессину руку, густо обвитую ржавой сетью п о лузасохшей крови, и кивнул мне – давай, мол, приступай. То, что было когда-то ярким, по-своему красивым лицом принцессы Мораг, теперь горело, пылало разворошенным костром. В ладони мне ударил н а пряженный жар, и горсть раскаленных углей прыгнула в руки, разом ужалив и опалив.
– Уй!
Ветер схватил меня за запястья – стало легче. Жар сносило в сторону, и очажки бе з дымного пламени кусались уже не так жестоко. Это было не более болезненно, чем гасить пальцами фитили в масляных лампах. Потом я ощутила, как мои руки перемещают ниже, в мокрые тряпки на принцесс и ном боку, а потом огненные провалы закончились, и в глазах у меня поте м нело.
– Ага. Хорошо. Теперь посиди, отдохни.
Звякнула кольчуга, Гаэт поднялся и куда-то отошел. Невдалеке з а фыркала лошадь. Он вернулся, завозился рядом, что-то тихонько бормоча. Затрещала рвущаяся ткань. Я, наконец, проморгалась.
Гаэт Ветер оторвал кусок от принцессиной рубахи, плеснул на него вина из фляги и принялся осторожно смывать застывшую кровь и грязь. Мне он вручил кинжал – обрезать прилипшие волосы. Первым из-под бурых сг у стков показался серебряный обод венчика. Кое-как, в четыре руки, мы сняли его. Кожа на лбу оказалась рассечена парой диагональных пор е зов, бровь тоже рассечена и свисала длинным лоскутом, второй брови, кажется, не было в о все. Обе глазницы оказались залеплены несусветной дрянью пополам с песком. Гаэт не рис к нул промывать их вином, а воды у нас не было. Спинку носа рассекло чуть пониже горбинки, почти полностью отделив хрящ от кости, одну ноздрю снесло начисто, косым крестом расп о роло обе губы, правая щека до самой челюсти покромсана в лапшу, в прорехи виднелись з у бы…
– У-уу! Беда… – пробормотал Гаэт. – Нарочно так не изуродуешь…
– Мертвая вода, – вспомнила я. – Вот что понадобится. Точно. Вот что мне надо до с тать!
Он мельком взглянул на меня:
– Мертвая вода, конечно, хорошо. Но дырки нужно правильно зашить, иначе все в ра з ные стороны перекосит, это ты, надеюсь, понимаешь? Ты зн а ешь хирургию?
– Я – нет, но в замке хороший лекарь. Думаю, что хороший. Отец его был прекрасным врачом.
– В замке?
– В Бронзовом Замке. Это принцесса Мораг, Ветер.
– Мораг? – рука с мокрым лоскутом застыла на полпути.
– А что? Ты знаешь ее?
– Обрежь вот тут прядь, пожалуйста. – Он плеснул на тряпку еще вина и продолжил умывание. – Я слышал о ней. Видел несколько раз. Я часто б ы ваю здесь, в серединном мире, Лесс. Достаточно часто, чтобы знать, кто есть кто.
– Ты очень вовремя оказался рядом, Ветер.
– Я обязан оказываться там, где во мне возникает нужда. Тем более, ты позвала меня.
– «С Капова кургана скачет конь буланый…»?
Он улыбнулся.
– Я отвезу Мораг в Бронзовый Замок.
– Спасибо. Надо бы только перебинтовать ее чем-нибудь…
Гаэт , не задумываясь ни мгновения, откинул свой нарамник и отт я нул подол рубахи.
– Режь.
Я отхватила кусок полотна, самого обыкновенного полотна, человечьими руками с о тканного и выбеленного, хоть и вышитого искусно красивым волнистым орнаментом, и п о спешно изрезала его в длинный широкий бинт. Гаэт приподнял принцессу, привалил ее к с е бе, пачкая одежду загустевшей кровью, и я забинтовала ей лицо и всю голову целиком. Ост а ток полотна прижала к ране на боку, прихватив принцессиным же поясом.
– До города доедем, не расплескаем. – Ветер поднялся, легко удерж и вая в объятиях безвольное тело. Казалось принцесса, ростом соперничающая с большинством мужчин, нич е го не весит у него в руках. – Забыл спросить. Кто ее так?
– Малыш. Мантикор.
– Малыш? Он проснулся?
– Да. Вчера.
– Вот это новость! Геро знает?
Я пожала плечами. Амаргин опять исчез в самый неподходящий момент, и оставил меня в одиночестве расхлебывать черт знает сколько лет н а зад и не мной заваренную кашу.
Гаэт свистнул сквозь зубы. Из-за елок вышел буланый конь под высоким рыцарским седлом.
– Удачи тебе, Леста Омела. Не беспокойся о принцессе, считай, что она уже в наде ж ных руках.
– Скажи Ю, что я принесу мертвую воду. То есть, лекарство для М о раг. То есть, не Ю, а Ютеру, лекарю из замка.
Гаэт одной рукой придерживая принцессу, другой ухватился за высокую луку и взл е тел в седло.
– Удачи, Лесс.
– Постой! – Я, решившись вдруг, бросилась к нему, ухватилась за обтянутое кольчу ж ным чулком колено. – Гаэт . Гаэт. Умоляю, скажи, ты видел Ириса?
– Босоножку? Э-э… – Он задумался. – С тех пор, как ты ушла – не видел. Но мы и раньше не часто встречались. Мы с ним оба служим Королеве, но он музыкант, а я – погр а ничник.
– Гаэт, если… когда увидишь его… скажи ему… спроси его, за что он так со мной п о ступил? Почему бросил? Я ему верила! А он меня забыл!
Гаэт фыркнул с высоты седла. Пристроил голову принцессы поудобнее у себя на пл е че, потом схватился свободной рукой за лоб и неожиданно визгливо завопил:
– Я тебе верила! А ты меня забыл! Негодяй! За что ты так со мной?! – Буланый запл я сал от этих воплей, Гаэт, ухмыляясь, похлопал его ладонью по шее. – Ну, ну, ну. Я, конечно, п е рестарался с криком. Я ему тихонько скажу, если-когда встречу, проникновенно скажу, на ушко: «За что ты так со мной, Ирис? Я же тебе верила!»
– Гаэт!
Он ухмылялся, щуря пронзительные злые глаза.
– Что?
– Не… не надо ничего говорить. Не надо. Ничего не надо говорить. Поезжай скорее.
Конь снова заплясал, крутясь на тесном пятачке между елок. Ветер вскинул узкую л а донь, прощаясь:
– Удачи, Лессандир.

* * *
Я обошла излучину Мележки так, чтобы издалека увидеть камни на берегу и мантик о ра, буде он еще ошивается где-то неподалеку. Мантикора в камнях, естественно, не обнар у жилось, мало того, я разглядела, что труп л о шади вытащен из воды и здорово объеден. По-правде говоря, от лошади о с талась только передняя половина и раскиданные по берегу кости. Это зн а чит, пока мы с Гаэтом кудахтали над принцессой, оголодавшее чудовище обедало.
И это хорошо. Значит, мстительность ему несвойственна. Интересно, куда он ушел, набив пузо… вернее, два пуза? Хм, сколько же ему жратвы на оба этих пуза надо? Он же пол-лошади слопал! А я его рыбкой кормила…
Его все равно придется искать. Опять обшаривать лес, опять выискивать следы, пот о му что охота продолжается. Да что я! Найгерт озвереет, когда увидит, что у его сестры отсу т ствует лицо. Он такую награду предложит за эрайнову буйную голову, что все жители кор о левства Амалеры вооружа т ся дрекольем и вывернут окрестные леса наизнанку!
Что же делать? Надо идти в Бронзовый замок и говорить с Нарваро Найгертом. Надо вымолить у него день-два форы, надо пообещать, что я принесу ему эту голову сама!
Ага, так он мне и поверил. Принцесса эту тварь не осилила, а я, девчонка, с голыми руками пойду на чудовище? А если сказать правду? Если убедить короля что мантикор – р а зумное существо и кидается на людей просто потому что перепуган? Попрошу два дня, и е с ли я не словлю чудовище, пускай открывает охоту. А два дня эти я куплю за флягу мертвой воды.
Точно. Так и сделаю.
Только сперва отмоюсь от крови.
Выше по течению я нашла довольно глубокий омут под берегом. То есть, настолько глубокий, что воды там было мне почти по грудь. Где с наслаждением побарахталась и зам ы ла свои заскорузлые тряпки. А пока я лазала по холмам, пробираясь в сторону Нержеля, пл а тье и волосы высохли.
– У каждого из нас есть свой пунктик, – сказал Амаргин, разливая в чашки холодное душистое молоко. – Вран и Гаэт гоняют чудовищ, мнимых и реальных. Я пытаюсь доказать Врану, а в первую очередь самому себе, что людям доступна магия, хотя доказывать что-либо кому-либо бессмысленное занатие. Ты присасываешься как клещ ко всему, что тебе кажется чудесным. Если покопаться, чудачеств у каждого из живущих наберется выше крыши. Чудачества – штука достаточно безвредная, если не относится к ним слишком серьезно. Быть серьезным – это тоже чудачество, очень распространенное. Я, как записной чудак, тоже бываю убийственно серьезен.
– А Гаэт? Он был убийственно серьезен, когда оттаскивал меня от горгульи.
– Гаэт – не волшебник, Гаэт – воин. Ему нужно быть серьезным, на таких как он держится сумеречное королевство.
– Значит, Ската не была опасна, как сказал Гаэт?
– Лесс, ты иногда потрясаешь своей тупостью, хоть, вроде, неглупая девочка. Конечно, Ската опасна, и скажи Гаэту спасибо, что он тебя за химок от нее оттащил. Маленьким детям не разрешают играть с огнем, тебе это известно?
– То есть, я еще не готова с ней общаться?
– Ну, в общих чертах да, не готова. Однако готовься. Она – твоя фюльгья. Она нужна тебе, она – твоя темная сторона, если хочешь… Детям запрещают играть огнем, но огонь им необходим, верно? Хотя этот пример неудачен, Ската – сущность не огненная. Ну, скажем так, детям запрещают купаться в глубокой реке, но без воды им никуда.
– Это понятно, а вот что значит – моя темная сторона? Она разве не сама по себе?
– Экое косное мышление. Ну что мне с тобой делать? Разжевывать тебе все – своих зубов не хватит.
Амаргин покачал молоко в чашке, отхлебнул. Откинулся к стене, посмотрел на меня, подняв брови и фыркнул:
– Смешная ты, право. Птенец желторотый, сам не клюет, в рот ему положи… Ладно, я сегодня добрый. Ты знаешь, что означает это имя – Ската?
Я отрицательно потрясла головой.
– Тень, отражение, вот что оно означает. Твое отражение – это Ската.
– Но она же зеленая, полосатая как ящерица!
– И-и-и! У нее еще хвост есть и крылья перепончатые. Она же горгулья.
– Ты хочешь сказать, я тоже горгулья?
– Смотри сюда. – Он протер рукавом оловянный бок кувшина и пододвинул кувшин ко мне. – Видишь отражение?
На выпуклом тусклом олове маячила моя перекошенная физиономия.
– Вижу. – Я вытерла белые молочные усы.
– Как ты думаешь, кто там отражается, ты или кто-то другой?
– Я.
– А у тебя что, личико поперек себя шире и один глаз выше другого?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96