На это не хватило бы сил всей глостерширской полиции. Нужен был какой-то намек, какая-либо примета.
– Подъедь как можно ближе к берегу, – сказала она Холту.
И в этот момент сигнал прервался.
Сорвин позвонил домой Таннеру, который пообещал собрать все возможные силы. Фетр к этому времени уже почти добралась до берега.
– Ты где? – спросил Сорвин у Беверли по рации.
– На южном берегу, – ответила та, справившись у Холта.
– А мы на западном.
– Они где-то на берегу, только я не знаю, где именно. Вероятно, они направляются к тому месту, где находится Елена.
– Значит, там же находится и Хьюго, – кинув взгляд на Нелл, ответил Сорвин. – Тогда ты двигайся против часовой стрелки, а я буду двигаться по часовой, – подумав, предложил он.
– Думаю, я знаю, где они, – сказала Нелл.
– Где? – Сорвин повернулся к ней.
– …На берегу озера есть только одно строение – старая лодочная станция. Мы туда часто ходили в детстве. Думаю, Хьюго повез Елену именно туда.
– Где это?
Нелл указала влево.
– Думаю, это в километре отсюда.
Сорвин передал сведения Беверли.
– Ты действуй, как мы договорились, но мы с Фетр отправимся к лодочной станции.
– Когда ожидается подкрепление?
– Минут через пять.
– За пять минут можно несколько раз умереть, – кинув взгляд на Холта, ответила Беверли.
В конце пристани располагалось ветхое деревянное строение. Когда-то в нем хранились лодки, но теперь оно больше напоминало поленницу, которая не разваливалась лишь благодаря тому, что была переплетена побегами плюща.
– Туда, – указал Грошонг.
– В сарай? – как можно громче перепросил Айзенменгер.
– А куда еще? – нетерпеливо ответил Грошонг.
– А на каком берегу озера мы сейчас находимся?
– Какая вам разница?
Айзенменгеру нечего было на это ответить.
Они обошли сарай, и Айзенменгер увидел свою машину, за рулем которой сидел Хьюго. Елену он увидеть не мог. Хьюго вышел из машины, бросил недовольный взгляд на небо, поднял плечи и двинулся к Айзенменгеру.
– Привет, Джон.
– Что происходит, Хьюго?
Хьюго сделал вид, что не расслышал, и повернулся к Грошонгу:
– Вас кто-нибудь видел?
– Нет.
Хьюго кивнул.
– Если ты подойдешь к машине… – Он снова повернулся к Айзенменгеру.
– А если не подойду?
Хьюго было не слишком уютно под холодным проливным дождем, и тем не менее он умудрился выдавить из себя улыбку.
– Там, на заднем сиденье, Елена. Она без сознания, и я собираюсь перерезать ей горло.
– Не слишком изысканно. Не то что убийство Мойнигана. Это ведь твоих рук дело, не так ли?
Однако Хьюго не был намерен отвечать.
– Делай то, что я говорю.
– Но ты ведь в любом случае убьешь нас.
– Однако, полагаю, пока ты все еще надеешься на спасение. Ты пытаешься выиграть время, но все это закончится, как только я привяжу к ногам Елены пару кирпичей и опущу ее в озеро.
– А какая смерть нас ждет, если я выполню твою просьбу?
Хьюго перевел взгляд с Айзенменгера на озеро.
– Это большое и глубокое озеро. Говорят, что посредине его глубина достигает двух километров. И полиции еще никогда не удавалось обнаружить тела утопленников.
– Значит, мы просто исчезнем. А машина? – пытаясь придать своему голосу оттенок презрения, осведомился Айзенменгер.
– Думаю, пройдет около суток, прежде чем вас хватятся. Этого времени вполне достаточно для того, чтобы избавиться от машины. Просто вечером вы решили вернуться в Лондон.
– Хлипкая версия.
– Согласен – не самая лучшая, – пожал плечами Хьюго. – Но нет тел – нет убийства.
– Не слишком надейся на это.
– Когда все говорят одно и то же, то вопросов не остается. При любых подозрениях семья останется невредимой. Лишь сильнее сплотится.
– И мама с папой сделают все необходимое. Так же, как тогда, когда ты зарезал родителей Елены.
– Несчастных Клода и Пенни? – ухмыльнулся Хьюго. – Да, мы тогда были потрясены, как и все остальные.
– Ну, мне-то ты можешь сказать, Хьюго. Меня же все равно ждет смерть.
– Что бы вас ни ждало, доктор Айзенменгер, – фыркнул Хьюго, – я не собираюсь признаваться в убийствах, которых не совершал.
Айзенменгеру не хотелось ему верить, однако он почти поверил.
– Пора, – произнес Грошонг.
Хьюго отошел в сторону.
– Если у тебя нет других предложений, Джон, может быть, ты вытащишь Елену? – с любезной улыбкой осведомился Хьюго, но действовать Айзенменгера заставило не это, а тычок дула в спину.
– Вам лучше остаться здесь, мисс Хикман.
Это было последнее, что произнес Сорвин, прежде чем они с Фетр разошлись в разные стороны и исчезли в темноте.
Нелл выждала пару минут и открыла дверцу.
Елена была не тяжелой, но теперь к дождю присоединился еще и ветер, а пристань, по которой его заставили идти, была не только шаткой, но и скользкой.
Где, черт побери, Беверли?
– Почему бы тебе не пристрелить нас прямо здесь? – бросил он через плечо.
За ним следовал Грошонг с ружьем в руках, а за Грошонгом Хьюго с ярко горевшим фонарем.
– Не стоит торопиться, – ответил Хьюго. Наверное, она не получила сообщения.
– Это ты убил Мойнигана, Хьюго? – спросил Айзенменгер.
Грошонг ткнул его дулом между лопаток, зато Хьюго проявил большую сговорчивость.
– Да.
Айзенменгер кивнул. Похоже, Хьюго наконец почувствовал себя в своей тарелке, и язык у него начал развязываться.
– Зачем?
– Затем, что Малькольму требовалось алиби.
– А ты был далеко, и очевидных поводов для убийства Уильяма Мойнигана у тебя не было?
Айзенменгер уже добрался до конца пристани, у которого была пришвартована лодка. Продолжая держать Елену на руках, он обернулся. Руки у него уже заныли от напряжения.
– Ты поджег машину, даже не удосужившись сначала убить его, да? Это невероятная жестокость, Хьюго.
На Хьюго этот упрек не произвел ни малейшего впечатления.
– Я не мог рисковать. Я ведь знаю, какие вы сообразительные ребята. Вы умеете делать просто фантастические выводы на основании исследования останков, и, случись такое, мне было бы уже не выкрутиться.
По иронии судьбы именно в этот момент с берега донесся голос Сорвина:
– Опустите ружье, мистер Грошонг.
Хьюго посмотрел на Сорвина и Фетр, а Грошонг приложил приклад к плечу и двинулся к Айзенменгеру, целясь ему прямо в голову. Мгновение поколебавшись, Хьюго заметил, что делает Грошонг, и крикнул:
– Инспектор Сорвин! Не слишком теплый вечерок, а?
– Не старайтесь, доктор Хикман. Прикажите мистеру Грошонгу опустить ружье и возвращайтесь на берег.
Хьюго театрально развернулся и устремил взгляд на край причала. Руки Айзенменгера окончательно онемели, но смерть, скорее всего, должна была наступить не от местной ишемии, а от переохлаждения третьей степени.
– Зачем? – вновь поворачиваясь к Сорвину, осведомился Хьюго.
– Хватит валять дурака, доктор Хикман. Вам некуда деваться.
– Правда? – Хьюго помолчал. – А что, если мы превратим голову доктора Айзенменгера в трехмерную пиццу?
Сорвин и Фетр, как и все остальные, вымокшие до нитки, находились довольно далеко. Айзенменгер сколько понимал Сорвин, мог вот-вот потерять сознание и слова инспектора мало его обнадежили.
– Через несколько минут здесь будет полтора десятка полицейских.
– Тогда я предлагаю вам немедленно убраться отсюда. Потому что нам пора. – Хьюго повернулся к Грошонгу. – Малькольм, может, ты пристрелишь одного из них?
Грошонг приник к прицелу, и Айзенменгер ясно понял, что сейчас ему предстоит умереть.
– Нет!
Хьюго взглянул на Сорвина.
– Хорошо. Вы победили. Мы уходим.
– Свяжись с Джексоном, – повернувшись к Фетр, прошептал Сорвин. – Надо окружить территорию поместья.
Хьюго двинулся к берегу. Грошонг попятился и, дернув ружьем, приказал Айзенменгеру следовать за ними.
Достигнув берега, они образовали маленькую группу, во главе которой шел Айзенменгер с Еленой на руках, а за ним – Хьюго и Грошонг. Сорвин отошел в сторону, а Фетр исчезла в лесу.
– Так. Теперь мы сядем в машину доктора Айзенменгера и вы позволите нам уехать, – сказал Хьюго.
– Хорошо.
Хьюго кивнул и прошептал что-то Грошонгу, который подтолкнул Айзенменгера стволом ружья. Вся компания двинулась вдоль лодочной станции.
Они уже добрались до середины, когда из-за деревьев возникла Нелл.
Беверли и Холт стремительным шагом шли по дальнему берегу озера, когда поступило сообщение Фетр о том, что Хьюго и Грошонг находятся на лодочной станции. Они мгновенно развернулись и кинулись обратно к машине.
Нелл, как и все остальные, вымокла насквозь. Она была полумертвой от холода и вся дрожала.
– Не надо, Хьюго.
Хьюго, несомненно, был удивлен ее появлением, но быстро вернулся к своему обычному состоянию жизнерадостного безразличия.
– Нелл! Тебе не стоит выходить на улицу в такую погоду…
– Хьюго, отпусти их.
– Не могу, Нелл. Все зашло слишком далеко.
– Отпусти их.
– Иди домой, Нелл. Все будет в порядке.
– Нет!
Этот крик заставил остановиться даже Хьюго. Нелл вытянула вперед руку и двинулась к Грошонгу.
– Отдай мне ружье, Малькольм.
На лице Грошонга впервые за все это время появилось растерянное выражение.
– Пожалуйста, Нелл, – повторил Хьюго.
Но Нелл не останавливалась.
– Пожалуйста, Нелл, – отчаянно взмолился Хьюго. Грошонг еще больше растерялся. Айзенменгер взглянул на свои руки, которые настолько окоченели, что казались ему двумя большими волосатыми отростками.
– Не глупите, мисс Хикман! Возвращайтесь назад! – крикнул Сорвин.
Но Нелл продолжала наступать.
– Все кончено, Хьюго.
Айзенменгер бесшумно опустился на колени и положил Елену на землю. Ружье Грошонга уже не было направлено на него, так как управляющий не сводил глаз с Нелл. И Айзенменгер подумал, что, пользуясь шумом ветра и дождя, можно попробовать подобраться к Грошонгу. Проблема заключалась в том, что на линии огня теперь находились Нелл и Сорвин, но Айзенменгер надеялся, что успеет оттолкнуть ружье. А дальше оставалось уповать на то, что Фетр и Сорвин подбегут прежде, чем на него набросятся Хьюго и Грошонг.
Он приготовился и произнес про себя беззвучную молитву.
И в этот момент Елена застонала.
Сорвин видел, как Айзенменгер опустил Елену на землю, и догадался, что тот собирается что-то предпринять.
Не надо.
Грошонг обернулся, услышав стон Елены, и увидел, что Айзенменгер подобрался и готов броситься на него.
Нелл и Сорвин одновременно увидели, как Грошонг повернулся к Айзенменгеру. И оба ринулись вперед.
Грошонг краем глаза заметил движение. Он помедлил, и это позволило Айзенменгеру схватить ствол ружья. Несколько мгновений они боролись, но онемевшие руки Айзенменгера ослабли и вскоре соскользнули со ствола. Грошонг по инерции сделал несколько шагов назад. Пальцы его по-прежнему были на курке, ружье описало дугу в сторону Нелл, которая теперь находилась всего лишь в двух метрах от места борьбы.
И грянул выстрел.
Сорвин был метрах в десяти, но все отчетливо видел. Он видел, как Айзенменгер схватился за ствол ружья, как соскользнули его руки, как Грошонг попятился и ружье развернулось в сторону Нелл. Он видел вспышку от выстрела и слышал оглушительный грохот.
Он видел, как Нелл отбросило назад, как она обмякла и причудливо изогнулась.
А затем он увидел ее лицо и представил себе то, что произошло дальше.
Ее прелестное личико исчезло, и на его месте появилось кровавое месиво, которое обильно поливал дождь. Рот ее был разорван, оба глаза выбиты, горло отсутствовало.
Она безжизненно лежала в мокрой грязи.
С мгновение никто не шевелился. В ушах у всех еще звучал звук выстрела. Первым опомнился Хьюго, который издал жуткий вой и кинулся к сестре. Это вывело Сорвина из ступора, и он тоже метнулся к Нелл. Айзенменгер не тронулся с места – он знал, что Нелл умерла еще до того, как упала на землю.
И более того, глядя на то, что осталось от ее лица, он понимал, что это было для нее благословением.
Фетр с исказившимся от ужаса лицом не шевелилась.
И в этот момент из подлеска с шумом появились Беверли и Холт.
Они сидели за столом на кухне: Айзенменгер и Елена с одной стороны, Тристан и Тереза с другой, а между ними друг напротив друга – Сорвин и Беверли. Фетр сидела в стороне и вела записи. За исключением Тристана и Терезы, все были насквозь мокрыми, но они не могли позволить себе такую роскошь, как душ и сухая одежда. Айзенменгер пытался отправить Елену в больницу, и врачи были в ярости, когда она отказалась поехать с ними, но она настояла на том, чтобы дать показания. Лицо ее было белым как мел, голова кружилась, и Айзенменгер не сомневался в том, что у нее сотрясение мозга. Поэтому по окончании разговора с Сорвином он твердо намеревался отвезти ее в больницу. Тереза выглядела совершено раздавленной новостями, ждавшими их по возвращении с вечеринки. Хьюго был арестован и имел вид человека, утратившего волю к жизни.
– Думаю, все это началось очень давно, – глядя на Беверли, промолвил Айзенменгер.
Сорвин, казалось, находился на пределе сил, Беверли выглядела не лучше, хотя и по другой причине.
– Восемь-девять лет тому назад? – предположил Сорвин.
По лицу Айзенменгера пробежала мимолетная улыбка.
– А может, и сто лет назад – трудно сказать наверняка.
– Здорово.
– Но пока давайте вернемся на двадцать лет назад, когда Флеминги и Хикманы были близки, а их дети дружили. Елена, Джереми, Нелл и Хьюго. Елена уже рассказывала о зимних и летних каникулах, которые они здесь проводили, праздниках и пикниках – для нее это было самое счастливое время. Я бы сказал, идиллическое.
– Это имеет отношение к делу?
Айзенменгер пропустил его вопрос мимо ушей.
– К сожалению, все хорошее когда-нибудь заканчивается. Джереми поступил в университет, дети выросли, и четверка распалась. Равновесие нарушилось, и все изменилось.
– В каком смысле? – не понял Сорвин.
– Инцест, – тихо и чуть ли не смущенно ответил Айзенменгер.
– Что?
– Инцест. Между ним и Нелл, – словно во сне проговорила Елена. – Мои родители знали об этом, потому что Нелл им написала. Она хранила у себя письма моего отца, и я их прочла.
Сорвин, которому казалось, что земля у него уходит из-под ног, судорожно оглядывался по сторонам, словно ища спрятавшегося снайпера.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45