– А это их сын? – спросила она.
Доминик подошла ближе. Три человека сидели за деревянным столом на широком, мощенном камнем патио. Во главе стола восседала Тереза Хикман, а по бокам от нее расположились мальчик и девочка. Судя по виду Терезы, фотография была сделана лет десять тому назад.
Доминик взглянула на нее, кивнула и отвернулась, но Фетр хватило проницательности заметить, что в ее поведении что-то изменилось.
– Как его зовут?
– Хьюго, – не оборачиваясь и продолжая глядеть в сумрак зала, ответила Доминик.
– Он тоже врач, да? – спросил Орам, стоявший рядом с Фетр.
– Oui.
Фетр не знала, как и почему в ней родилось это убеждение, но она была уверена, что здесь таится какая-то загадка.
– Вы хорошо его знаете?
– Нет, не очень, – смешавшись, ответила Доминик.
Фетр больше ни о чем не успела ее спросить, так как девушка развернулась и направилась к входной двери. Когда, открыв ее, Доминик выпускала их наружу, Орам улыбнулся ей своей самой масляной улыбкой и произнес:
– Мерси.
– Не за что, – улыбнулась Доминик.
Фетр вышла в морозную тьму навстречу одержимым мотылькам.
Елена и Айзенменгер, вернувшись после поездки с Грошонгом, разминулись с Хьюго. Они сразу поднялись в свою комнату, никого не встретив по дороге и даже не догадываясь о том, что их хозяева принимали в это время представителей полиции. Они бросили монетку, чтобы решить, кто первым идет в ванну. Айзенменгер выиграл и не проявил должной учтивости, решив воспользоваться своей победой.
– Только недолго, – взмолилась она.
– Почему бы тебе не принести мне чашечку кофе?
– Наглая свинья.
– Пожалуйста, черный с одним кусочком сахара, – рассмеялся Айзенменгер.
Елена улыбнулась и направилась вниз, на кухню. Она уже наливала кипяток в кружки, когда вошел Хьюго.
Она подняла голову, улыбнулась и поставила чайник на место.
– Привет, Хьюго!
– Елена! Ты потрясающе выглядишь!
Они подошли друг к другу, обнялись и несколько смущенно обменялись поцелуями.
– Да ты просто красавица! – делая шаг назад и широко улыбаясь, повторил Хьюго.
– Спасибо, – благодарно кивнула Елена.
Хьюго сел за стол, она заняла место напротив него. С мгновение они молчали, и Хьюго просто рассматривал Елену чуть ли не с профессиональным интересом. Елена даже неловко заерзала, словно он уличил ее в каких-то неподобающих мыслях или поступках. Она не знала, что сказать. Восемь лет разлуки настолько отдалили их друг от друга, что теперь она видела перед собой лишь смутное напоминание о прошлом; и тем не менее она знала, что время любит шутить. Эти воспоминания были столь же иллюзорными, как детские мечты и надежды, и образ Хьюго с этого расстояния мерцал, как мираж в пустыне. Она помнила, с какой легкостью он двигался, как уверенно ориентировался во всем, и это всегда ее настораживало, поскольку она и представить себе не могла, что человек может быть таким самонадеянным. И сейчас она различала в Хьюго того же самого человека и в то же время совсем другого.
Оптическая иллюзия.
Стоит взглянуть на человека с иной точки зрения, и он превращается в свою противоположность. И там, где в детстве ей виделись пики и вершины, она теперь находила тенистые долины и даже пропасти.
– Мама рассказала мне о несчастном случае.
– Да.
– Это несколько омрачит праздники.
– Да.
– Не лучшее время для возобновления знакомства.
– Да. – Она чувствовала себя полной идиоткой, способной лишь повторять одно и то же слово, но ее словно парализовало от этой перемены ракурса.
– Столько времени прошло. И дело даже не в этих восьми годах – так много всего случилось…
– Да, – кивнула она. – Но никто…
– Я просто хотел сказать, – продолжил он, не заметив, что перебил ее, – что так и не выразил тебе соболезнования… это было так ужасно.
– Ничего. Тебе своих неприятностей хватало.
– Но они несопоставимы с твоими. Я видел, как горевали мои родители…
– Не сомневаюсь, они сделали все, что от них зависело.
Хьюго помолчал, не отводя взгляда от Елены.
– Ты же знаешь, что мы с Нелл могли бы сделать больше, но родители не хотели… втягивать нас в эту историю. Я учился в медицинской школе, а Нелл… ну…
– Я понимаю.
Казалось, после этого заверения он несколько расслабился, но ненадолго.
– И все равно я не понимаю, почему мы так отдалились друг от друга. Надеюсь, ты не считаешь…
Елена не ожидала, что Хьюго впадет в такой покаянный тон.
– Ты ни в чем не виноват. У меня тоже были неприятности. И на самом деле мне не хотелось никому о них рассказывать. – Она всегда это говорила.
– Неприятности?
Елена смущенно кивнула. Она предпочитала не говорить на эту тему, и даже Айзенменгер знал об этом лишь вскользь.
– У меня было что-то вроде нервного срыва.
Елена умолкла и опустила голову. Хьюго протянул руки через стол и сжал ее кисть. Ладони у него были поразительно гладкими и сухими.
– Ничего удивительного. Такое любого выбило бы из колеи.
Елена передернула плечами, словно говоря этим, что ей не хотелось бы, чтобы ее сравнивали с другими.
– Но как бы там ни было, теперь все уже в прошлом, – неожиданно бодрым голосом произнес Хьюго. – И мы можем все начать сызнова, не правда ли? – Елена не успела кивнуть, как он продолжил: – Только подумай, сколь многого нам уже удалось достичь. Я – врач, ты – адвокат.
– Мы оба следуем семейным традициям.
– Да. Папа из шкуры вон лез, только бы я занялся хирургией.
– Могу себе представить.
– А ты, как я понял, теперь тоже имеешь отношение к медицине? Этот Джон – хороший парень?
– Да.
Хьюго покачал головой, и на его лице появилась хитрая улыбка.
– А тебя не смущает то, куда он запускает свои руки? Все эти трупы, кровь, внутренности…
Елена рассмеялась.
– Он не берет работу на дом.
– Надеюсь, – шутливо передернувшись, откликнулся Хьюго. – А ногти ты у него проверяешь?
Елена снова рассмеялась, на этот раз искренне почувствовав себя счастливой.
На лице Хьюго вдруг появилось очень серьезное выражение.
– Ты же знаешь, Елена, как ты дорога мне. Надеюсь, он хорошо с тобой обращается.
Елена изумленно умолкла.
– Он очень хорошо со мной обращается, – ответила она после паузы.
Она подняла голову и не смогла понять выражения его лица. Может, это была ревность? Однако уже через мгновение он вновь улыбнулся и спросил:
– Ну и где же он прячется?
– Наверху. Скоро вы сможете познакомиться.
– Прекрасно.
Оба умолкли и вдруг одновременно осознали, что он все еще держит ее за руку. Они опустили головы, а потом посмотрели друг другу в глаза, и он слегка сжал ее запястье.
– Ты стала изумительно красивой женщиной, Елена.
И, лучась улыбкой, выпустил ее кисть из своих рук.
– Спасибо, Хьюго, – смущенно ответила она. – И ты превратился в очень привлекательного мужчину, – исключительно из вежливости добавила она.
На этот раз Хьюго рассмеялся во весь голос.
– Ягненка с луком, пожалуйста.
Фетр, не испытывавшая особого пристрастия к индийской кухне, колебалась. Она судорожно пыталась вспомнить, какое из блюд этой кухни вызывает у нее наименьшую неприязнь, но чем внимательнее она вглядывалась в незнакомые названия, тем больше запутывалась. Официант не выказывал нетерпения, но Фетр понимала, что он не может потратить на нее весь вечер. Это смутило ее еще больше, однако она постаралась ничем не показать этого, что в свою очередь вогнало ее в состояние коллапса. Время сгустилось и начало растягиваться. Чем больше она пыталась сосредоточиться, тем меньше была в состоянии думать.
Что это было – филе или джалфрези?
– Куриное филе, пожалуйста, – наконец изрекла она.
Этот малодушный заказ был встречен официантом с презрительным высокомерием. Он и бровью не повел, но Фетр каким-то образом удалось проникнуть в его мысли.
– Грибное бхаги и саг-алу, – добавил Сорвин. – Ты что будешь – рис или хлеб? Мне нравится пешаварский наан.
– Да, пешаварский наан, – волевым усилием решила она.
– Тогда два пешаварских наана, пожалуйста.
И официант с невозмутимым видом покинул их.
– Думаю, мы могли бы воспользоваться удобным случаем и обсудить наше дело.
Неужто это единственное, чем можно заняться?
– Насколько я понимаю, это твое первое крупное расследование, а потому можно потратить время на то, чтобы разобраться во всем как следует.
– Да… наверно. – Больше всего Фетр хотелось забыть о делах и не думать о работе, но отказаться от предложения Сорвина она не могла.
– В участке иногда бывает трудно все обдумать. – Он произнес это таким тоном, словно в полицейском участке Ньюфорда всегда царили шум и гам, что совершенно не соответствовало его тихой захолустной атмосфере.
– Ну так и что ты думаешь?
Действительно, что я думаю? Она много о чем думала, но все это не имело никакого отношения к делу. К тому же она устала и мечтала об отдыхе. И, как она ни старалась, ей не удавалось сосредоточиться на смерти мистера Уильяма Мойнигана.
– Главное – это процесс накопления, – непринужденно продолжил Сорвин. – Любые новые сведения следует соотносить с тем, что уже известно.
Вообще-то инспекторы редко занимались обучением начинающих детективов. Полиции еще предстоит овладеть академическим отношением к наставничеству и научиться проводить семинары и теоретические дискуссии на тему «Влияние новых открытий в генетике на уголовную ответственность» или «Гражданские права и их превратное истолкование законодательством». Как правило, все ограничивалось императивами – пойди, сделай, посмотри, – и в глубине души Фетр понимала, что должна быть благодарна Сорвину за редкую возможность перенять опыт у старшего офицера.
– Как элемент мозаики, – покорно ответила она.
Сорвин энергично закивал, явно радуясь тому, что она оказалась такой способной ученицей.
– Вот именно. Мозаика.
Как будто аналогия не была банальностью.
Фетр совсем недавно перевели в Ньюфорд, но она уже успела сильно привязаться к Эндрю Сорвину. Не то чтобы он производил впечатление безупречного рыцаря. Холт, превратившийся в неисправимого сплетника за длинные зимние вечера, посвященные расследованию мелких краж, успел поведать ей, что, несмотря на свою обезоруживающую улыбку и невинный вид, Сорвин был настоящей акулой. Ему была присуща если не жестокость, то по крайней мере холодная беспристрастность. Она видела, как он держит себя со свидетелями и подозреваемыми, и эта манера поведения наверняка распространялась и на личные отношения. И тем не менее это не только не отпугивало, но, напротив, делало его еще привлекательнее.
– Значит, у нас есть человек, заживо сгоревший в машине. Это выглядит подозрительным, поэтому в данный момент мы расцениваем случившееся как убийство, пока нам не удастся доказать обратное.
Им подали несколько поппадумов, и Сорвин, отломив кусок, обмакнул его в соус и принялся жевать.
– Мы полагаем, что жертвой является Уильям Мойниган, хотя убедительных доказательств этого у нас пока нет. – Он сделал большой глоток пива. – Как идут дела с установлением личности?
– Я отдала расческу судмедэкспертам, и они сняли с нее пять волосков. Говорят, этого будет достаточно, чтобы провести сравнение ДНК с образцами тканей, полученных при вскрытии.
– А что с зубами?
– Ортодонт снял слепки с зубов, так что теперь остается только найти зубоврачебную карточку.
– В Лестере не удалось?
– Пока нет.
– А в других базах данных ничего нет?
Фетр покачала головой. Если Сорвина и разочаровали результаты, он ничем этого не показал и продолжил поглощать поппадумы.
– Значит, в качестве рабочей версии мы можем предположить, что его каким-то образом лишили способности двигаться – возможно, убили, – а потом запихнули в машину и подожгли ее.
– Видимо, да, – кивнула Фетр. Однако в ее голосе прозвучало сомнение, и это заставило Сорвина взглянуть на нее.
– Какие-то сомнения?
– А что, если Мойниган не жертва, а убийца? – медленно произнесла она.
– Хорошо, предположим, – согласился Сорвин, не отводя от нее взгляда. – Что из этого следует?
– Он хочет убедить нас в том, что тело в машине принадлежит ему. Поэтому и поджег ее.
– Это нам удастся выяснить, когда мы сверим ДНК волос и тела.
– Да, если человек, живший у миссис Глисон, действительно был Мойниганом. А вдруг это был убийца?
Сорвин усилием воли сдержал улыбку.
– Но у нас есть показания Блума, подтвердившего, что Мойниган жил у миссис Глисон, – заметил он.
Фетр это не смутило.
– А если он в сговоре с Мойниганом?
В это время официант с впечатляющим высокомерием принес им заказ, и Сорвин не успел ответить.
– Что-нибудь еще? – осведомился он с таким видом, словно предпочел бы услышать отрицательный ответ. И тем не менее, когда Сорвин покачал головой, на лице официанта не отразилось ничего, даже отдаленно напоминавшего благодарность.
Оба занялись пищей и некоторое время молчали, пока Сорвин не нашел нужные слова.
– Мне не хотелось бы сейчас обсуждать идею заговора, – промолвил он. – Поэтому давай предположим, что мистер Жареный действительно Уильям Мойниган, и будем действовать исходя из этого предположения.
– Да, сэр, – несколько сникнув, ответила Фетр.
– Можешь называть меня Эндрю, когда мы не на работе.
– Я думала, мы все еще на работе, – подняв на него глаза, ответила Фетр и тут же пожалела о том, что сказала это.
– Да нет, – с удивленным видом возразил Сорвин. – Мы отдыхаем. С тобой все в порядке? – внезапно нахмурился он.
– Просто устала, – вздохнула Фетр.
Он улыбнулся и прикоснулся к ее руке.
– Ну, надеюсь, не слишком. Как бы то ни было, «Звезда Индии» мало похожа на столовую в участке, – добавил он. – Слишком много плюша.
Фетр улыбнулась и снова сосредоточилась на еде.
– Меня интересует другое, – возвращаясь к прежней теме, продолжил Сорвин. – Почему это две недели тому назад Мойниган вдруг решил собрать свои вещички в Лестере и вернуться сюда после восьми лет отсутствия.
Фетр, еще не оправившаяся после своей предыдущей неудачи, не ответила.
– И еще этот мистер Грошонг. Он тоже очень меня интересует.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45