В.Налимов); главные конструкторы (В.В.Давыдов) в значении владения десятками профессий; транспрофессионалы, интерлокеры (П.Г.Щедровицкий); силы, выражающие транснациональность (С.Чернышев), комплексность исследований (И.Валлерстайн); когнитариат (О.Тоффлер), социальные работники (Т.Шанин), технокультурократы (В.А.Красильщиков) или техногуманократы (Г.Зюганов); и т.д.» (Цит. из т.5. с.591). От себя же А.С.Шушарин добавил свое излюбленное сопоставление профессиональных навыков работников с владением различных технологий и поведением человека в коллективе и обществе: «Противостоят «трудящиеся нового типа», тоже по всей иерархии, соответственно всем субъектным проявлениям сохранения «технологического феода», т.е. абсолютизации (доминанте) группового (не всеобщего!) коллективизма («не высовывайся») и только его же собственному (а не вообще!) административному оформлению как сковывающему инициативу («я начальник, ты дурак»), иждивенчеству (не путать с культурной патернальностью!), а уж заодно и пр. всяким бездельникам, хапугам и т.д. Технологии, короче говоря, в восходящей траектории их обобществления перестают быть непроницаемыми, самозамкнутыми («технологический феод»), их «тайны» открываются, а тем самым они ставятся под контроль «всеобщего интеллекта». Причем совершенно ничего «заумного», неземного во всех восходящих упомянутых гуманонаукократах или наукогуманократах нет. Вспомним краткий, но многомерный реальный порыв обобществления технологий в началах перестройки, затем либерализмом придавленный. Это во всех сферах, секторах и на всех этажах производства «на все руки мастера», а в целом культурный, но и интеркультурный, социально грамотный, мобильный и обязательно новосоциологический, научно интересующийся, порядочный трудовой люд, в его имманентной позитивной диспозиции, так сказать, от полей, школьных досок, шахт, цехов, дисплеев и станков до министерских кабинетов. Кстати, именно широкое среднее образование советского типа уже является «материально-человеческим» элементом «транспрофессиональности» реалий «трудящихся нового типа». Их гораздо больше, чем кажется.
Но пока все это еще сказка. Пока, говоря словами поэта, новый трудовой «народ безмолвствует», и даже более, действует в режиме, так сказать, «само- и взаимоудушения» в деконструктивной форме борьбы разрушительной доминанты деморыночного мифа и практики с консервативным сопротивлением» (Цит. изд. т.5. с.591-592). Одним словом, А.С.Шушариным перечислены самые различные признаки кроме одного - отношения к средствам производства.
Я опускаю рассуждения А.С.Шушарина про «номенклатуру», компрадорство и т.д. и ограничусь его обобщением анализа проблемы стратификации: «Как было показано, в недрах самой метакультуры, помимо совершенно неявной и еще весьма блеклой стихии старо-новых форм, пока нет сколько-нибудь общезначимых движений обобществления технологий, а бал объективно правит деконструктивный процесс разложения всей метакультуры в капитализационной форме самоколониализации (с активной внешней помощью), антиэффективного расхвата средств производства, анархо-капитализационного разваливания собственности на технологии, растаскивания территорий, криминализации вкупе с глухим консервативным сопротивлением (и отдельными восстановительными тенденциями). Соответственно таковы стратификация и вся социально-политическая картина, разве что еще заметно усложненная высокой неоднородностью метакультуры, региональными особенностями, переменчивыми настроениями более чем мутного времени и весьма не простым социогенофондом, да еще с быстрым разложением. Вот все эти структуры и тенденции деконструкции, «превращенные» уже в общую поведенческую «атмосферу», «среду», «климат», «дух мутного времени», и обуславливают стратификационную картину» (Цит. изд. т.5. с.592-593). Вывод, скажем прямо, далекий от оптимизма. Единственное, в чем прав А.С.Шушарин, так это в оценке созревания классового сознания у наемных работников, которые в отличие от класса капиталистов, достаточно хорошо организованных в национальном и в международном машстабе, еще далеки от осознания своего социального положения и своей роли в истории. Он писал: «Поэтому подзаголовок общей характеристики социально-политической расстановки общественных сил, ее основы как стратификации, заимствован с поправками из известных оборотов «класс в себе» (класс относительно точный, но только «теоретический», «на бумаге», по П.Бурдье, или еще не самоосознавший и не «самообозвавший» себя, свою задачу, по Марксу, не действующий) и «класс для себя» (реально начавший действовать класс, по Бурдье, или осознавший свои интересы как всеобщие и «самоназвавшийся», организовавшийся, по Марксу)» (Цит. изд. т.5. с.593).
Что касается темы, по выражению самого А.С.Шушарина, партийно-политического многоцветья, то в этой сфере идет процесс деградации «...силами заблудших масс и выдвинутых из их же рядов многообразных «акторов» деконструкции, в том числе и политических» (Цит. изд. т.5. с.601). Вот краткая гротескная характеристика этого партийно-политического многоцветья, данная А.С.Шушариным: ««Коммунисты» уже давным-давно совсем не коммунисты в их первородном значении движений конца прошлого века, большевизма и даже институциональной типологии советского времени. «Демократы» - откровенные капитализаторы, однако старательно публично не использующие этой метафоры («капитализм»). Что такое «рынок», «экономика», «собственность» (за пределами ее ломбардного, имущественного понимания), напомню, толком не понимают не только политики, но и самые высокоученые мужи, как говорится, всех стран и народов, хотя склоняют эти понятия поголовно все» (Цит. изд. т.5. с.602). Завершает А.С.Шушарин свой анализ следующим выводом: «...без появления нового научно-гуманистического «синтезатора» все нынешнее партийно-политическое, с позволенья сказать, строение образует пока не подлинное социальное многоцветье, а чертополох» (Цит. изд. т.5. с.610).
Далее А.С.Шушарин прогнозирует развитие событий следующим образом: «...все идет к катастрофе, ну еще, может, к шатающеся-гниющему варианту - или как раз к спасительному чуду революционного процесса.
Следует согласиться с теми взглядами, что если все не рухнет, то основных (спасительных, революционных) массовых и, как следствие, политических событий следует ждать где-то в начале ХХI в. В этом классически, а теперь даже и «синергетически», банальном варианте (а иные траектории просто из нравственных соображений рассмотрений не стоят) из «паранекротического» состояния именно революция (научно-гуманистическая? - за новые вокабулы сейчас ответить никто в мире не возьмется) и реализуется в начало восходящего прорыва» (Цит. изд. т.5. с.611).
Новый, двадцать первый век начался, однако пока никаких кардинально-новых событий на политической арене, кроме народных бунтов в ряде арабских стран, не замечается. Возможно, начавшийся в 2007 году глобальный экономический кризис в корне изменит политическую обстановку. Пока трудно предсказать, в какой части мироустройства могут начаться эти кардинальные политические процессы: в странах «золотого миллиарда» или на периферии. Но то, что зреет политический кризис как следствие экономического кризиса, которому пока конца не видно, вполне очевидно. Например, старушка Европа давно не видела таких массовых выступлений, которые имели место не только в странах, находящихся на грани дефолта (Греция, Португалия, Испания), но и в таких оплотах мирового капитализма, как Франция и Великобритания. Однако главными организаторами манифестаций и забастовок выступают не партии коммунистической ориентации, а профсоюзы. Все-таки удар, нанесенный предательской политикой горбачевых, яковлевых и т.п. оказался настолько мощным, что он развалил не только социалистический лагерь, но и дискредитировал международное коммунистическое движение.
Характеризуя ситуацию в мире идеологии в планетарном масштабе А.С.Шушарин писал: «Сообразно строению любой идеологии как континуальной иерархической пирамиды, от сложнейшего «кабинетного» научного профессионализма до оснований (менталитета, обыденной идеологии), и в ее допустимом упрощении как триады (научный профессионализм или, как сращенный с идеологической и политической властью, собственно клир; интеллигенция в основном значении идеологической; массы, народ) все три упомянутых участника, всяк на свой манер, находятся в одном состоянии деструктивной идейной самовойны, борьбы двух нерелевантных идеологий.
Это состояние и является научной и идеологической формой материального процесса деконструкции (саморазвала, саморазрушения, самонеоколониализации и пр.), а представляет собой все более хаотизируемую борьбу либерально-«марксистских» идеологий (с нынешней доминантой либеральной)» (Цит. изд. т.5. с.611-612).
А.С.Шушарин, проанализировав сложившуюся ситуацию в идеологической сфере, пришел к неутешительному выводу: «Таким образом, зреющий революционный процесс (альтернативный краху) идеологически не обеспечен. Просто совершенно, если не сказать, еще абсолютно не обеспечен, во всяком случае в сравнении с любыми исторически хоть как-то соразмерными переменами (христианские, «протестантские», марксистские «заготовки» складывались задолго до обеспечиваемых ими восходящих революционных процессов). А нынешние зреющие перемены заметно помасштабней» (Цит. изд. т.5. с.613). Следует заметить, что в первом томе он писал обратное: «…человечество впервые вышло на уровень, когда в социальном познании научная, рациональная (в самом высоком смысле) аргументация ищется не вослед стихии уже экзистенционально заявившей о себе новой преобразующей (революционной) практики, а опережает ее» (Цит. изд. т.1. с. 102). Вот те да! Где же истина? Какое из этих утверждений отражает точку зрения А.С.Шушарина? Далее он иронизировал по поводу предложений об объединений усилий в выработке современной теории. Он писал по этому поводу: «...позволительно спросить, по каким таким признакам или на какой основе все это делать, «объединять усилия». По высоте лба, ученого звания или должности? Или на основе хотения новой «парадигмы», разрабатываемой под чьим-то чутким председательством? Вот из всего этого и получаются или нескончаемые «круглые столы» и прочие ассамблеи (как в лучшем случае формы научного общения, личных знакомств, информирования о сделанном или о замыслах), или все те же самые фундаментализмы, или вовсе ума палата<...>номер шесть» (Цит. изд. т.5. с.613). К сожалению, А.С.Шушарин абсолютно прав. Для выработки современной революционной теории необходимо или появление гениев, или же создание коллектива талантливых единомышленников, что требует финансирования. А последнее в современном мире, где бал правит либерализм, практически невозможно. Опережая, должен с сожалением констатировать, что и А.С.Шушарину не удалось своей полилогией решить задачу выработки современной научной теории. И это не случайно. Беда в том, что А.С.Шушарин отказался от принципа преемственности в науке, отрицая достижения исторического материализма и политической экономии. Он вознамерился начать с «чистого листа», понадеявшись на свои силы. Его ошибки отчетливо видны из следующей выдержки, которую я ниже привожу: «Суть «очередного» общественно-исторического кризиса и состоит в том, что в совершенно новой, доминантно постэкономической и существенно внеэкономической исторической ситуации доминирует экономизм социологии в виде либерал - «марксистских» или капитал-коммунистических мифов, да еще на постсоюзных просторах в деструктивном развороте. Гносеологические корни этого исторического невежества экономизма - полнейшая теоретическая непостижимость (непрозрачность) отжившей, но уже не-докапиталистической, «плановой формы» с собственностью на технологии, а равно всех гетерогенных («многопараметрических») отношений всей сложнейшей метакультуры, как и структур всего мира, для вещистского («числового»), экономического мышления адекватно просто не существующих (непроницаемых). В основе же всего этого - две громады экономического фундаментализма. Соответственно с фундаментализмом есть единственный разумный способ борьбы - новая фундаментальность (теперь полифундаментальность) выдвигаемых социальных теорий, способных стать основаниями уже нового (в наших условных «измах» - научно-гуманистического), сперва только профессионального, причем эзотерического (т.е. сперва апрагматического, революционного, совсем еще не «строительного»), «языка» и дискурса» (Цит. изд. т.5. с.615). Методологическая ошибка А.С.Шушарина заключалась в том, что он отошел от марксизма, что он, столкнувшись с «многопараметрическими» отношениями в реальной жизни, потерял ориентировку, отказавшись от материализма, обрушившись на «экономизм». По-видимому, его сбила с толку именно «западническая» социология, которую он сам неоднократно критиковал, однако незаметно для себя попал в расставленную ею западню, придавая надстроечным процессам примарный характер. Он, сталкиваясь с необходимостью найти правильные ответы при исследовании тех или иных сложных проблем, временами чувствовал методологическую ошибочность своих поисков. Отсюда - его метания, непоследовательность и колебания. Кроме того, над ним довлел опыт работы в оборонке, отсутствие фундаментального гуманитарного образования, что особенно негативно сказалось при исследовании социалистического способа производства. У А.С.Шушарина много точных и интересных наблюдений, но при этом недоставало должной теоретической глубины проникновения в суть процессов, явлений, несмотря на его откровенное неприятие буржуазного образа жизни. Ему до конца его исследований казалось, что он глубже марксизма проник в суть общественных явлений, но это было трагическим заблуждением, в определенной мере обусловленной его самонадеянностью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71