е. с затратами энергии в единицу времени при выполнении данной функции. Поэтому в смысле не величины, а именно ее «размерности» объем функции ничем не отличается ни от напряженности, ни от интенсивности труда (все они «мощности»), но их сущность крепко различна. Объем функции суть величина общественно-необходимого труда при его социальной равнонапряженности (меняющейся лишь «эпохально») во всем синхронном функциональном производстве, а интенсивность характеризует бесконечно возникающие и исчезающие индивидуальные, групповые, отраслевые и т.д. различия в этом расходе. Так что если узловой метафорой выражения особенности труда в товарной симметрии является равенство количества труда (в обменах), то в функциональной симметрии это - равенство напряженности труда (в соисполнении). Ну а всякие отклонения, искажения, метаморфозы, превращения и т.д. - это уже в обоих случаях дело десятое. Что же касается классических затрат абстрактного труда как величины «протяженной», то они не исчезают, остаются объективной характеристикой всего того, в чем хотя бы в какой-либо форме труд «накапливается» или осуществляется за некоторое время. В частности, логическое произведение объема функции на время ее выполнения оказывается «стоимостным» выражением выполнения этой функции, но в функциональном производстве действуют именно объемные, а не стоимостные отношения в соисполнении функций, так как «в чистом виде» обмена (выявляющего стоимость) здесь не существует» (Цит. изд. т.2. с.404).
Какие выводы мы можем сделать из вышеприведенной тирады? С одной стороны, «объем функции ничем не отличается ни от напряженности, ни от интенсивности труда (все они «мощности»), т.е. измеряется «затратами энергии в единицу времени при выполнении данной функции». А, с другой стороны, что касается общих «затрат абстрактного труда как величины «протяженной», то они не исчезают, остаются объективной характеристикой всего того, в чем хотя бы в какой-либо форме труд «накапливается» или осуществляется за некоторое время». Вот и пойми, что из себя представляет иррациональное понятие «объем функции» - сумма накопленного общественно необходимого труда или величина затрат труда в единицу времени, т.е. его напряженность? А несколькими страницами ниже А.С.Шушарин уже дает новое определение этому понятию, называя его концентрированным выражением «функциональной симметрии в сети промежуточной формой «закона положения функций» (Цит. изд. т.2. с.411). Само название этого закона маловразумительно, ибо не понятно, что означает слово «положение» в отношении функции. Надо ли понимать его с точки зрения положения в пространстве, или в какой-то определенной общественной системе, или как математическую категорию? Читатель, наверное, уже обратил внимание на то, что я не возвращаюсь к предыдущему анализу понятий полилогии социализма, ибо если учитывать его результаты, то все написанное А.С.Шушариным в отношении «мощности и объема функции» должно рассматриваться в первоначальном, т.е. иррациональном смысле. Я уже не говорю о такой несуразице, как, например, то, что, с одной стороны, в полилогии функция не имеет содержательной аналогии с энергией, а, с другой стороны, она связана с затратами той же самой энергии в единицу времени, т.е. с мощностью.
Далее, естественно, возникает вопрос, что это за новый «закон положения функций»? Читаем: «Промежуточная форма закона положения функций кажется формальной перелицовкой закона стоимости. И хотя речь идет о связях производства совершенно другой, логически ортогональной, природы, в этом нет ничего удивительного в силу некоторых изоморфизмов всех базовых взаимодействий. Но главное совсем в другом - по своей «неатомистической» логике функциональное взаимодействие сложней товара. Так, изложенный по промежуточной «аналогии» закон положения функций в отличие от закона стоимости даже (или тем более?) в абстрактной диспозитивной сети функций сам по себе (прямо-таки в полную противоположность закону стоимости) никак не выполняется. Если товаропроизводитель начинает работать «неэффективно» (в сравнении с другими - непроизводительно), то при продаже своих продуктов на рынке посредством знаков - денег, цен (как говорят неоклассики, сигналов рынка) он это мигом заметит и либо разорится, либо подтянется, что и означает проявление закона стоимости. Но если исполнитель функции работает неэффективно (для простоты сравнения - непроизводительно), то его потребители не имеют никакого влияния на нашего исполнителя (как не влияет работник «конвейера» на исполнителя предшествующей операции), а поставщики тем более по-прежнему обеспечивают нашего «неэффективного» исполнителя, ибо они тоже не «знают», что у него происходит, как не «знает» работник «конвейера», как идут дела в последующей операции. Короче говоря, функциональное взаимодействие вообще в своей основе является диспозитивным, но в то же время никак не сводится к диспозитивной сети» (Цит. изд. т.2. с.411).
Дальнейшие рассуждения А.С.Шушарин позволят нам ближе познакомиться с упомянутым законом. Здесь же следует заметить, что А.С.Шушарин не имел представления о том, как в СССР происходил процесс планового ценообразования. Однако до близкого ознакомления с «законом положения функций» нам придется усвоить еще несколько новых понятий. Сначала мы должны усвоить, что означает «плановизация»: «Технологизация (плановизация) реально начата уже при капитализме, в том числе в государственно-монополистических формах, выступающих «полнейшей материальной подготовкой социализма» (как он тогда понимался, а потому, точнее сказать, - линейной, отраслевой формы), но и уже при капитализме обнаружила при всех плюсах этого неявного начала обобществления средств производства признаки застойности, «бюрократизма» и пр., с чем мы и столкнулись вплотную. Поэтому в общественном масштабе все это и проявилось в «резкой», первопроходческой (эндогенной), если угодно, форсированной, линейной форме. По всем этим причинам сравнение социалистического производства с фабрикой (конторой, конвейером, автоматом) в той или иной форме известно давно. Но вот если такой, в чем-то и полезный, образ принять за суть, то и получаются глубочайшие ошибки» (Цит. изд. т.2. с.414-415).
Далее, А.С.Шушарин перед тем, как перейти к исследованию процессов управления в экономике, вполне справедливо критикует идеи о тотальном планировании и игнорировании при социализме закона стоимости. В параграфе 11.3.4. «Иерархия управления (вторая иерархическая «номенклатура»); ультраструктура, знаковая сфера, полная форма закона положения функций» он раскрывает свое понимание сферы административного управления. Цитирую: «Короче говоря, соисполнение функций кроме «горизонтальной», диспозитивной сети нуждается в «вертикальной» структуре, в иерархии административного отраслевого управления, органы которого и имеют дело со всей не универсальной, а конкретно-существенной (адресной, локально-значимой) документной, материально-знаковой стороной функционального производства. А вот «административное управление, - писал Маркс еще в критике гегелевской философии права, - в собственном смысле, является труднейшим пунктом для анализа» (Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 1, с. 268), к которому Маркс более не возвращался, обратившись к товару. Хотя, конечно, не мог и избежать этого вековечного явления: «Всякий... совместный труд, осуществляемый в сравнительно крупном масштабе, нуждается в большей или меньшей степени в управлении, которое устанавливает согласованность между индивидуальными работами и выполняет общие функции, возникающие из движения всего производственного организма в отличие от движения его самостоятельных органов. Отдельный скрипач сам управляет собой, оркестр нуждается в дирижере» (Маркс К., Энгельс Ф. Соч. т. 23, с. 342) (здесь лишь обратим еще внимание на то, что Маркс не избежал понятия «функции», т.е. деятельного процесса). Но из всего многообразия явлений управления (организации, начальства, служб, бюрократий, чиновников, аппаратов, руководства и т.д.) нас здесь интересует только «онтология» управления в гомогенном функциональном взаимодействии, как абстракции или идеализации этого инвариантного базового среза реальности. (В этом понимании следует согласиться с П.П.Гайденко и Ю.Н.Давыдовым, что приходится иметь дело с типом «бюрократии», неведомым даже М.Веберу; да и вообще этот великий социолог был не в ладах с производственными отношениями.)<…>Поэтому мы стремимся уяснить управление только и только как объективную общественную форму или собственную ультраструктуру (если угодно, институт) функционального (технологического) взаимодействия, соисполнения, как примерно в «товаре вообще» уясняется только движение денег как объективной же формы в целом денежно-финансово-банковской ультраструктуры осуществления обмена. Но и не более того, ибо только так мы потом сможем понять, что в этих формах далее происходит» (Цит. изд. т.2. с.420-422).
В принципе с вышеприведенной трактовкой А.С.Шушариным сферы управления можно вполне согласиться, пожалуй, с одной оговоркой. К.Маркс в «Критике гегелевской философии права» дал глубочайший и до сих пор никем не превзойденный анализ законов функционирования бюрократии (независимо от той общественной формы, которой она действует). Однако далее, А.С.Шушарин, рассуждая об управленческой деятельности, вновь начинает употреблять иррациональные выражения, называя эту деятельность «знаковым отношением людей». Почему именно знаковым? Об этом мы узнаем из следующих двух абзацев: «В самом общем виде материально-знаковое отношение функционального производства проявляется в потоке документов самых разных типов, классов, разновидностей, далеко не всегда количественных в простом численном смысле (например, кому, для кого и что делать), но как документов именно управленческих (а не специально-научных, чисто или конкретно технических, конструкторских, инженерно-технологических, поэтических или политических). Вот все это и есть, уже в наших терминах, технонимика производства. Среди беспредельного явления информации документы в таком их понимании и оказываются самой общей знаковой формой и сферой количественной (совершенно не обязательно численной) стороны всего функционального производства, его управления. Если рынок, так сказать, монетарен, то функциональность не «полумонетарна» (как у Я.Корнаи), а постмонетарна, документно-технонимична (но, повторю, конечно, не непосредственно технична или технологична с бездонностью этих пластов семиосферы).
Так, примерами текущих документов являются заказы (заявки), наряды (задания) на требуемые работы и накладные, фиксирующие их выполнение. Совокупность заказов в результате ритмически-непрерывного согласования образует планы, а совокупность накладных в результате непрерывного соисполнения функций образует отчеты, а все движение функционального производства и предстает как планомерное, логической сущностью которого и одновременно общественной формой соисполнения функций и является «плановый торг» как согласование посредством управления и в сфере технонимики. Обратим внимание, что и при капитализме хоть и нетипичные, но «институционализированные связи фирм», или длительные контракты, тоже являются соглашениями. Не говоря о внутрифирменных процессах, каковые сполна не рыночны, знаково не денежны, а документны» (Цит. изд. т.2. с.422-423). Эти «знаковые отношения» и «…есть тоже функции, но уже управления» (Цит. изд. т.2. с.424).
Все-таки невозможно не удивляться страсти А.С.Шушарина изобретать новые термины подчас применяемые им для обозначения одного и того же феномена. Например, что касается производства, он применяет такие термины, как «функциональность производства», «технология производства», «функциональное (технологическое) взаимодействие», «соисполнение», «линейное производство», «технонимика произодства».
Что же касается использования термина «знаковые отношения» вместо общепринятого термина «управление» да еще в сочетании с термином «функции», которые по А.С.Шушарину существуют только в абстракции, а не в реальной действительности, то от всех этих словообразований отдает мистикой, искажая подлинную роль управленческой деятельности и сопровождающей ее информации в сочетании с товарно-денежными отношениями в социалистической экономике. Я не говорю уже о том, что искажается сущность основного противоречия общественной системы существовавшей в СССР и заключающегося в отчуждении трудящихся от управления общенародной собственностью (см. 4-ю главу монографии «Мир на перекрестке четырех дорог. Прогноз судьбы человечества»). Отмечу только две крупнейших ошибки в трактовке управления в СССР. Во-первых, А.С.Шушарин видел только количественную сторону технонимики производства, а ведь существовала и качественная сторона, которая играла решающую роль в управлении, в частности, являясь следствием волюнтаристских решений высшего руководства страны. Во-вторых, планы складывались не только и не столько в результате, как писал А.С.Шушарин, поступления заказов субъектов экономических отношений, сколько в результате процесса принятия политических решений и самого планирования в центральных органах управления экономикой страны. Следует также обратить внимание читателей на то, что А.С.Шушарин в данном параграфе практически отошел от своей прежней трактовки основных понятий, которые мы уже выше анализировали. Например, он пишет о превращении функции в объем, т.е. признал де факто физическое существование функции. Однако А.С.Шушарин как всегда непоследователен. Представляя нам формулу объема совокупного труда, он отождествил его с мощностью, что просто-напросто является бессмыслицей (недаром он сам слово «мощностное» взял в кавычки).
Далее А.С.Шушарин приводит саму формулу объема функции, включающего в себя два компонента - основной и управленческий труд.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71