Словом, мы имеем типичный образец, деликатно выражаясь, «умничанья» А.С.Шушарина, стремящегося во что бы то ни стало быть первопроходцем в сфере общественных наук. Немаловажную роль в «достижениях» А.С.Шушарина сыграла и та методика, которую он взял на вооружение. Ее содержание он охарактеризовал следующим образом: «объективный логический примат эндогенной логики как только узлов новых, первопроходческих кризисов и прорывов (или провалов)<…>требует в анализе чистого содержания этих состояний и переходов все большего абстрагирования от очень многих других процессов, привходящих исторических обстоятельств, новых структур; все они и могут быть уяснены только после анализа чистых форм и наиболее фундаментальных (полифундаментальных) базовых структур (обнажающих себя как раз в эндогенной логике)» (Цит. изд. т.2. с.316). Стремление к созданию «чистых, абстрактных форм» привело А.С.Шушарина к необходимости выработать свой понятийный аппарат, который оказался неадекватным реальному историческому процессу и достижениям гуманитарных наук, к которым он довольно часто относился с большим презрением, называя достигнутые ими результаты хаосом. И нередко за методом перехода от абстрактных к конкретным формам стояло просто элементарное невежество, прикрываемое заумными выражениями.
При переходе к анализу капитализма в 10-ой главе с А.С.Шушариным произошла труднообъяснимая метаморфоза. Вызвана она или подлинным величием теории К.Маркса, которой А.С.Шушарину просто нечего было противопоставить? Или все дело в том, что она в известном смысле послужила отправной точкой в создании концепции «главной последовательности с определяющими ее суть революционными кризисами»? Но факт остается фактом, что с небольшими отклонениями А.С.Шушарин признает марксову трактовку капитализма. И именно это обстоятельство разительно подчеркивает всю бесплодность и никчемность его исследовательского порыва в отношении предыдущих формаций, причиной которых стал отказ от марксовой философии исторического материализма. Мы имеем дело не только с парадоксом, но и с нелепым противоречием. С одной стороны, он признавал практически один к одному политическую экономию капитализма, созданную К.Марксом на основе методологии исторического материализма, а, с другой стороны, отвергал его в анализе общественных формаций, предшествовавших капитализму. Впереди еще его исследование социализма. Посмотрим, какие сюрпризы нас ожидают.
А пока несколько выдержек из коротенького текста, посвященного А.С.Шушариным капитализму (всего-навсего 20 страниц!).
Начнем, пожалуй, с одной труднообъяснимой детали. А.С.Шушарин в свойственной ему семантике (Вы не поверите!) излагает суть исторического материализма, приступая к конспективному описанию капитализма. В подтверждение своего утверждения привожу следующую довольно длинную цитату: «Напомним также, что в теоретическом понимании эндогенных форм категорически отбрасывается всякая социально-политическая прагматика (императив Ильенкова), т.е. речь идет только о материальном (производственном) содержании этих форм как критических, преодолеваемых состояний. Причем эти прорывы (восходящие тренды) реализуются не автоматически-детерминистски по упрощенной формуле одной зависимости от развития производительных сил («операционально-энергетического потенциала»), а всегда полипричинно и по мере складывания всей совокупности исторических обстоятельств, давления внутренней и внешней социальной среды, все более влиятельной «миросистемности» и пр. Но вот это-то уже никак не дело теории эндогенной формы. Соответственно Марксов капитализм - это и не ранний, и не средний, и не современный, и не английский, и не российский и пр., а простой, предельно критически «чистый», элементарный («идеальный тип»), метафорично означаемый нами как «вульгарный» капитализм середины XIX в., рано или поздно неизбежно преодолеваемый, адаптирующийся и т.д.» (Цит. изд. т.2. с.317).
И вот после такого карикатурного панегирика в честь исторического материализма А.С.Шушарин вновь воспроизводит свою версию про формации, предшествовавшие капитализму, используя при этом придуманный им понятийный аппарат. Лучше всего это просматривается при определении им понятия «богатство». Вот что он на сей счет писал: «Если в органическом, социально-биологическом взаимодействии богатство - процесс (общая жизнь, телесно-духовное здоровье), то же - в местном взаимодействии (натуральные занятия, «живущая» местность, трудоосвоенное натуральное богатство, «оживотворенное» пространство производства), а в демографическом взаимодействии богатство профессионально-деятельностно (профессионально-образовательный потенциал, трудовые ресурсы), хотя и псевдовещно (работник), то в вещественно-продуктовом взаимодействии богатство - это самая логически простая внешняя вещь, овеществленный труд, а в совокупности - самое простое, прямо скажем, далеко не «божественное социальное», а именно вещественное богатство. И не более того. В элементарной форме это потребительная стоимость (полезная вещь) или, как объект обстоятельств и отношений производства, средства производства жизненного или производительного назначения. В обмене потребительных стоимостей последние выступают в общественной форме элементарного отношения, товара, с его стоимостью, как субстанцией этого типа гомогенной ценности (основы «смысла»), заключающей в себе необходимый труд производства товара. В отличие от социально-биологического, демографического и местного взаимодействий, с их материальными знаками нечисленной «номенклатуры» (в сферах антропонимики, трудонимики, топонимики) и неотделимостью от людей (кратко - имена, дипломы, прописка), в вещественно-продуктовом взаимодействии материально-знаковое отношение само универсально овеществляется в деньгах, выражающих в ценах стоимость товаров. «Номенклатурой» самих знаков здесь фактически является обычная, мономерная числовая ось, пронизывающая все денежное хозяйство, всю сферу товаронимики, экономического расчета или маркетинга (основного хозяйственного, рационального аспекта поведения агентов производства)» (Цит. изд. т.2. с.323).
Невероятно, но факт! А.С.Шушарин вновь садится на свой любимый конек, чтобы во всеоружии атаковать ненавистную экономическую теорию, элементы которой только что он воспроизводил в отношении капитализма. Читаем: «Революционной (критической, парадоксальной), даже, можно сказать, восходяще-капиталистической теорией феодализма могла бы быть вовсе не какая бы то ни было экономическая теория, а только эзотерическая теория автаркии, т.е. теория предельности господства натуральной системы, доминирующей собственности на «пространство производства» с преодолевающей революционной тенденцией (трендом) исторически определенного обобществления производства этого же «пространства производства» (Цит. изд. т.2. с.320). И буквально через две страницы он писал нечто совершенно противоположное: «Соответственно господствующую, все «освещающую» (доминирующую) форму производства составляют экономические, товарно-денежные отношения в их же высшей исторической форме доминирующего, или развитого, рынка в его эндогенном и субъектном понимании как господства частной собственности на средства производства, как объективного торжества капитала» (Цит. изд. т.2. с.322).
Правда, демонстрируя свою независимость (?) от марксизма, он продолжал настаивать на том, что ведущей сферой экономики является не производство, а обмен. «Вещественно-продуктовому взаимодействию, - писал А.С.Шушарин, - свойственно продуктовое разделение труда, состоящее в единстве и различии деятельности уже по созданию вещественных продуктов, что находит свое выражение в агентах вещественного производства как обособленных («атомизированных») товаропроизводителей, вообще говоря, их безразличной внутренней «природы» от «кустаря-одиночки» до концерна. «Вещественное производство» - это все то же самое «производство и воспроизводство действительной жизни», но объективно существующее (и взятое) в своем гомогенном срезе производства, распределения, обмена и потребления вещей. Базовым механизмом здесь является обмен» (Цит. изд. т.2. с.323). Конечно, это не единственное серьезное отступление от марксизма, но в принципе его версия капиталистической общественной формации совпадает с тем, как ее трактовал К.Маркс.
Приступая к предпоследней главе второго тома, А.С.Шушарин, высоко оценил свои выдающиеся открытия в познании истории человечества, объявив себя первопроходцем в раскрытии сущности докапиталистических «градаций», отвлекаясь при этом от «действительной, далеко не «формационной» сложной логики истории» (Цит. изд. т.2. с.338). И он тут же выдал букет нелепых понятий и выражений, например, таких, как «необщественная форма собственности», «технологизированное звено отношений», «социальная сложность нагнетаемого состояния застоя в его линейной форме», «волнующая пустышка тоталитаризма» и т.п., которые, естественно, оказались «теоретически совершенно непрозрачными для марксистского мировидения» (Цит. изд. т.2. с.345). На самом деле, где уж марксистам понять, что означает «необщественная форма собственности». До сих пор марксисты (и не только они) считали, что собственность существует только в обществе. А вот А.С.Шушарин обнаружил ее и вне общества, например, в волчьей стае или в косяке сардин, не говоря уже о космическом пространстве (вспомним «звездное небо», как объект собственности»). Да и другие выражения, применяемые А.С.Шушариным, оказались не по зубам марксистам, находящимся в плену экономических догм, особенно в части понимания «технологизированного звена отношений» между людьми, скажем, в сфере нравственности (все-таки живем в двадцать первом веке!).
Однако шутки в сторону и пора всерьез обратиться к главной теме 11-й главы - социализму, который отныне и во веки веков следует, по мнению А.С.Шушарина, именовать не иначе, как «плановой, отраслевой или линейной формой».
Сначала нам предстоит понять, что собой представляет «линейная форма». Это «нагнетаемое состояние «застоя», породившая «весь сонм негативов «всех сторон общественной жизни» социалистического общества (Цит. изд. т.2. с.343). Главное в процессе познания «плановой, отраслевой или линейной формы» - не попасться на удочку «экономизма» с тем, чтобы уяснить себе, что «в «чистой» линейной форме (новый «слоеный пирог») эндогенно сняты культурно-родовые (объект - общая жизнь), демографические (работник), территориальные («пространство производства»), экономические (средства производства) производственные отношения, которые, никуда не исчезнув, «вернулись в основания» или ушли в «инфраструктуру», но теперь уже попали под «освещение» линейной формы в виде соответствующих снятых деформаций. Но поскольку, тоже снятые, здесь экономические отношения (со средствами производства) для экономического мышления - это нечто совершенно неудобоваримое и даже немыслимое, то для сохранения своего реноме идейного держателя основ бытия экономизм и пускает в ход указанные мифы» (Цит. изд. т.2. с.360).
Под мифами А.С.Шушарин имел в виду, во-первых, трактовку обобществленных средств производства при социализме как государственной собственности, а также, во-вторых, господствующее в литературе заблуждение о «ничейной» общенародной собственности. Критика А.С.Шушариным этих мифов хотя и не безупречна, однако, в принципе совершенно правильная. Однако его вывод о том, что «…суть линейной формы в чистом виде уже постэкономична, в том числе и теоретически уже не имеет касательства ко всей экономической науке в сколько-нибудь строгом значении и смысле всей ее семантики» (Цит. изд. т.2. с.363) не выдерживает никакой критики. Мы в его теории линейной формы вновь сталкиваемся с уже выше рассмотренной проблемой содержания понятия «собственность». И здесь я просто вынужден привести подряд две цитаты, чтобы продемонстрировать понимание А.С.Шушариным этого понятия в новом контексте. Он писал: «…вспомнив безупречный «метод политэкономии» («позитивная критика»), про все ее содержание надобно крепко забыть, установив сначала доминирующий объект новой собственности в его предметности (так сказать, в неясности почти «божественной социальности»), но еще совсем не как отношение. Что именно, короче говоря, может быть узурпировано, если уже не общая жизнь, работники, «пространство производства», средства производства. Напомним также, что объектом отжившей собственности может быть не только вещь в обычном смысле, но и процесс» (Цит. изд. т.2. с.373). «Причем как политэкономия не занимается изучением средств производства («товаров») в их бесконечном многообразии (это предмет «товароведения»), точно так же и теория линейной формы, или «политическая технология» («политическая» все в том же артефактном смысле фразеологизма Монкретьена, но без «экономии»), не занимается изучением технологий в их бесконечном конкретном многообразии, а занимается изучением производственных отношений людей в связи с технологиями. Поэтому понятия «технология», «технологическое», «технологизация» будут нами последовательно рассматриваться в своих имманентных (неэкономических) значениях» (Цит. изд. т.2. с.380). Это утверждение А.С.Шушарина далеко не бесспорно. Во-первых, следует заметить в очередной раз, что он искусственно противопоставил технологию производительным силам, существенно изменив содержания этого понятия (технологии вообще в сочетании, как вскоре выяснится, с функциями). Во-вторых, он неправомерно приписал политэкономии идею о том, что все товары без исключения (продукты производства) являются средствами производства. В-третьих, политэкономия, изучая собственность, занимается не только изучением производственных, точнее экономических отношений в связи с технологиями, но и со всеми средствами производства.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71