Мы сможем рассчитывать только на самих себя. Готова ли ты ко всему этому?
– Я ко всему готова, Анхелита. Я буду сильной. Мне только сейчас страшно. Я боюсь, вдруг нас найдут…
– Пока никто не ищет нас. Но пройдет какое-то время, и нас станут искать. Нам придется скрываться, жить в глуши.
– Но мы же будем все вместе!
Анхелита невольно улыбнулась.
Вскоре со стены спрыгнул запыхавшийся, раскрасневшийся Мигель.
– Повозка ждет. Вы готовы? Скорее. Я один.
Он помог девушкам перелезть через стену. Платья их при этом очень пострадали, но им было не до того. В темноте повозки они почувствовали себя в безопасности. Мигель правил лошадьми.
– Все это я купил, – он обернулся к девушкам. – Я оставил отцу письмо, чтобы он не тревожился и не искал меня. Я взял немного денег. Думаю, я имею на это право, ведь я выступал вместе со всей нашей семьей.
– А мы не оставили письма! – с раскаянием воскликнула Ана.
– Мы сумеем его передать позже, – пыталась успокоить ее Анхелита, хотя ей и самой было не по себе.
Анхелита предложила Ане переодеться.
– Как хорошо, что ты захватила с собой платья! – вздохнула Ана.
Они беспрепятственно покинули Мадрид.
– Значит, нас еще не ищут, – заметил Мигель.
Путешествие их было нелегким, но никто не преследовал их. Они останавливались в небольших селениях, Мигель покупал еду. Их принимали за странствующих цыган. Наконец они почти приблизились к цели своего путешествия. Теперь им оставалось лишь подняться в горы и добраться до цыганского селения.
Ана не жалела о покинутой роскоши дворца де Монтойя. Обеих девушек огорчали лишь мысли об их матерях. Но Анхелита и Ана клялись друг другу, что непременно найдут способ дать своим матерям знать о том, что с дочерьми ничего дурного не случилось.
Все трое молодых людей впервые путешествовали по своей родной стране. Поля, тенистые рощи, холмы, поросшие апельсиновыми, лимонными и маслиновыми деревьями, широкие реки, города со шпилями башен – все это занимало и поражало юное воображение.
Девушки заранее настроились на то, что им предстоит терпеть бедность. Поэтому, когда наконец-то перед ними раскрылось селение цыган, где когда-то родился отец Мигеля, они были удивлены. Перед ними предстали добротные каменные дома, напоминавшие небольшие крепости. Были здесь и фруктовые садики, и даже поля на склонах. Высоко в горах паслись стада овец. В центре мощеной площади высилась стройная церковь. Здесь служил священник-цыган отец Курро. Неподалеку находился его дом. Прежде Мигель не бывал здесь, но много слышал о священнике от своего отца.
Когда повозка приблизилась к селению, оказалось, то надежно охраняется вооруженными стражниками-цыганами. Селение было окружено надежными заставами. Нет, сюда не проберешься тайком. Мигель решил действовать открыто.
– Я – сын Хуана и Кристины Таранто! – гордо сказал он остановившим повозку стражникам.
Это признание произвело желанное действие. Повозку пропустили. Один из стражников побежал в селение. И когда Мигель въехал на площадь, там уже собралась толпа встречающих. Ведь здесь жило много родственников Хуана и Кристины. Повозку окружили. Начались шумные возгласы, объятия, поцелуи. Вдруг кто-то крикнул:
– Отец Курро! Идет отец Курро!
К Мигелю и немного смущенным девушкам приблизился пожилой цыган, крепкий и стройный. Одет он был в обычное священническое облачение. Мигель, Анхелита и Ана опустились на колени, прося благословения. Священник благословил их.
Мигель рассказал о своей любви. На площади все примолкли. Ана и Анхелита стояли рядом с ним, опустив головы.
– Мы ждем вашего решения, отец Курро, – закончил Мигель.
Священник задумался.
– Чему быть, того не миновать! – наконец произнес он, и в голосе его послышалась бесшабашная цыганская удаль. – Конечно, Мигель поступил дурно, похитив этих девушек. Но я согласен обвенчать его с Аной. Однако прежде он отправится обратно в Мадрид и передаст весточку родителям девушек. Пусть те знают, что их дети живы и в безопасности. Юноша силен и ловок; я верю, он исполнит все, что нужно, и сумеет благополучно вернуться. Это будет означать, что небеса благословляют этот брак.
У Анхелиты защемило сердце при мысли об опасностях, которые будут грозить Мигелю. На глаза Аны навернулись слезы. Но они не посмели возразить священнику. Да и все жители селения нашли это решение мудрым. И сам Мигель желал показать себя мужественным и сильным.
Усталых путников разлучили. Девушек приняла на ночлег одна бездетная вдова. Мигель желал тотчас же отправиться в путь, но священник приказал ему отдохнуть и оставил в своем доме.
Старая цыганка ласково приняла девушек. В доме у нее было бедно, но чисто и опрятно. Они поужинали домашним хлебом, маслинами и медом, и запили скромную трапезу чистой ключевой водой.
– Как странно! – воскликнула Ана и звонко рассмеялась. – Я, наследница маркиза де Монтойя, здесь, в цыганской хижине. И мне здесь нравится! Более того, мне кажется, будто я вернулась домой!
– А по мне, так в этом нет ничего странного, – возразила цыганка. – Видно, ты, девочка, ничего о себе не знаешь!
И тут она рассказала изумленным девушкам историю прекрасной Маританы и ее дочери Марианны. Старуха настолько разошлась, что даже сняла со стены гитару и спела балладу о красавице Маритане и короле Филиппе.
Ана радостно хлопала в ладоши.
– Как я счастлива! – радостно восклицала она. – Как я счастлива! Теперь Мигель больше не будет мучить себя. Я сразу скажу ему, что он мне ровня! Я такая же цыганка, как он!
Анхелита почувствовала, что вся эта атмосфера теплоты и доброжелательности умиротворяюще действует на нее.
«А разве я не счастлива? – думала она, засыпая. – Я буду видеть любимого, буду радоваться тому, что он счастлив. Я увижу его детей. Ведь это счастье! А если все сложится хорошо, я перевезу сюда свою мать. Пусть и она живет здесь, где так хорошо, где можно отдохнуть душой!»
Конечно, в эту ночь не спалось и Мигелю. Он расспрашивал священника, и тот многое рассказал юноше.
Когда-то давно обратился всей душой к Богу некий цыган. Здесь, в самом сердце гор, он построил часовню и жил, молясь Богу. Он поддерживал свое тело, возделывая скромный огород. О нем прознали, и часто цыгане поднимались в горы. Здесь они молились о спасении своих душ и искали отпущения грехов. Постепенно вокруг часовни стали строиться дома. Так же, как и другие, пришел сюда и бедный сирота Курро, одиннадцатилетний мальчик. Отшельник обучил его грамоте, открыл ему путь к Богу. В деревне собрали деньги, чтобы Курро мог учиться в Саламанке. Он учился прилежно и нимало не походил на тех студентов, которые интересуются продажными женщинами и азартными играми куда более, нежели учеными книгами. Когда юноша был рукоположен в священники, он вернулся в далекую горную деревню. Умный, проницательный, снисходительный и строгий, он способствовал процветанию цыганского селения.
На рассвете Мигель уже стоял у ворот домика, где ночевали девушки. Они проснулись раньше него.
– Мигель! – Ана бросилась к любимому и поведала ему все, что узнала от старой цыганки.
Юноша нежно коснулся губами кончиков ее пальцев.
– О, Ана, когда я вернусь, я буду целовать тебя иначе. Мы станем мужем и женой.
Ана взглянула на него открытым счастливым взглядом.
Анхелита передала Мигелю заранее написанные ею и Аной письма. Священник благословил юношу. Тот сел на коня и отправился в нелегкий и опасный путь.
Ожидая возвращения Мигеля, девушки жили затворницами. Они не выходили из дома старой цыганки, проводили время в молитвах. Вечерами с площади доносились веселые гитарные переборы, пение и смех. Молодежь танцевала. Но девушек не привлекало это веселье. Стоя на коленях перед изображением мадонны, они переживали удивительные мгновения. Души их воспаряли. Покаяние очищало их.
Наконец вернулся Мигель. Ему удалось незаметно подбросить письма в беседку, где обычно отдыхала маркиза. И он не хотел пускаться в обратный путь до тех пор, пока не убедился, что письма получены.
Девушек уже искали, но поиски ни к чему не привели. Мигель узнал и о том, что и его собственное исчезновение не осталось тайной. Хосе де Монтойя, старший брат Аны, обратил внимание на сплетни по поводу внезапного исчезновения молодого цыгана. Он не преминул сказать об этом отцу. Они долго говорили наедине. Странно, но после этого разговора всякие поиски Аны были прекращены. Однако нашлись и еще умные головы, сопоставившие исчезновение дочери маркиза с исчезновением цыганского музыканта. Вскоре обрушилась лавина сплетен. Маркиз и его супруга никого не принимали. Нашлись литераторы, которым давно был не по душе маркиз Андрес де Монтойя. Его давние враги: обиженный издатель и граф Хайме Кристобаль, распространили едкую сатирическую поэму, в которой не последнее место занимали намеки на то, что спесивые маркизы де Монтойя – всего лишь потомки содержанки и кузнечного подмастерья, да к тому же и цыгане. Маркиз заболел.
Полученные письма несколько успокоили матерей обеих девушек, хотя они по-прежнему продолжали тосковать о дочерях. Но старший брат Аны воспылал к сестре настоящей ненавистью. Ведь его знатная супруга постоянно устраивала ему сцены, всячески подчеркивая, что она снизошла до него. Молодой маркиз вдруг начал ощущать, как просыпаются в его душе странные чувства, как все более охватывает его буйное озлобление. Однажды во время очередного семейного скандала, когда его супруга, желая побольнее уязвить его, бросила ему презрительно:
– Цыган!
Хосе до Монтойя внезапным резким движением схватил ее, вскинул в воздух и швырнул на ковер.
– Да, я цыган! – в бешенстве вопил он. – И я убью тебя, если захочу, как убивают своих жен цыгане!
Женщина не открывала глаз. Хосе испугался. Он уже раскаивался в своей несдержанности. Ведь они с женой, несмотря ни на что, любили друг друга. Он принес бокал воды. Опустился на колени, умолял жену очнуться и простить его. Наконец молодая женщина открыла глаза.
– Хосе… – прошептала она и потянулась к нему.
Они сжали друг друга в объятиях. Но это примирение могло иметь для юной Аны самые дурные последствия. Ведь Хосе и его жена твердо решили, что во всех их бедах повинна распутная Ана. Хосе возненавидел сестру еще сильнее.
Но жизнь предусмотрительно развела их. Хосе оставался мадридским жителем, маркизом де Монтойя; Ана готовилась к свадьбе в далекой горной деревушке.
В то утро местные девушки пришли помочь ей одеться к венцу.
– Что это? – в изумлении воскликнула юная невеста, увидев нарядное подвенечное платье и целый ворох драгоценностей.
– Теперь ты – дитя нашей деревни, – сказала старая цыганка, в доме которой жили Ана и Анхелита. – Сегодня мы выдаем замуж правнучку нашей красавицы Маританы!
Принесли наряды и для Анхелиты. Под большими лужеными котлами пылал жаркий огонь. Варился сладкий рис, жарились на вертелах барашки, громоздились горы фруктов. Столы застилались белыми накрахмаленными скатертями.
Ана была уже готова, когда с улицы раздались радостные крики:
– Солнце! Где Солнце? Выходи, Солнце! Окруженная молодыми цыганками, в сопровождении верной Анхелиты, счастливо смущенная Ана вышла из дома. Над ее головкой, покрытой белым кружевным покрывалом, растянули бархатный свадебный балдахин. Солнце рассыпало по нарядной ткани яркие отсветы. С пением и танцами невесту повели к церкви.
Между тем из дома священника вышла такая же процессия. Это юноши вели навстречу невесте нарядного жениха. Обе процессии встретились, слились; и жених, и невеста зашагали рядом.
В нарядно украшенной церкви, в присутствии всего селения, отец Курро обвенчал Ану и Мигеля. Анхелита чувствовала, что искренне радуется их счастью. Она видела вокруг счастливые, улыбающиеся лица. Все желали счастья молодым. Со стены над алтарем смотрела на них цыганская Святая Сара Кали. Анхелита уже знала историю этой Святой. Когда Святая Магдалина, спутница Христа, решила удалиться в пустыню и замолить свои грехи, ее изгнанничество добровольно разделила девочка-служанка Сара Кали. В пустыне цыганочка скончалась. После открылось, что ее мощи творят чудеса. Она покровительствует цыганам и радуется их добрым делам.
Свадебный пир завершился веселыми песнями и танцами. Затем молодые удалились в отведенный им дом. Ночь покрыла своим темным покровом селение. Для Аны и Мигеля эта ночь была полна восторгов и блаженства.
Они уговаривали Анхелиту поселиться с ними. Но она твердо решила остаться в доме старой цыганки. Та была молчалива и не докучала девушке излишними разговорами.
– Молодой паре лучше побыть в одиночестве, – сказала Анхелита.
Ночью она долго молилась перед распятием. Но это не удовлетворило ее. Она тихо вышла на улицу. Улочка была узкая, гористая. Легкими шагами она спустилась и направилась к площади. Взошла луна. Яркий, круглый, ровный диск, казалось, плыл над мирным селением. Полнолуние. В посветлевшем небе Анхелита четко различала контуры горных темных вершин.
Девушка вышла на площадь и приблизилась к церкви. Еще издали она заметила в церкви свет. Не колеблясь, Анхелита вошла.
Перед большим распятием, молитвенно сложив руки, застыл на коленях священник.
– Отец Курро, – невольно окликнула его Анхелита.
И тотчас же устыдилась. Ведь она нарушила его молитвенное уединение.
Но он обернулся и поспешно поднялся на ноги. Было такое ощущение, будто он только ее и ждал. Анхелита приблизилась, склонив голову. Отец Курро благословил ее.
– Я рад, что ты пришла, дочь моя. Ты должна облегчить свою душу.
Девушка заплакала.
– Плачь, если слезы приносят тебе облегчение, плачь.
– Ах, отец Курро! Если бы вы знали…
– Мне кажется, я знаю, что тревожит тебя. Ты тоскуешь о матери, ты чувствуешь свою вину перед ней…
– О, да, да!
– Я бы мог посоветовать тебе вернуться, но я понимаю, что не случайно ты пустилась в столь далекий и опасный путь…
– Я – великая грешница, отец Курро!
– Когда человек всерьез осознает себя грешником, это уже много.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59