– Этторе, не шути так, – я приложила губы ко лбу Санчо.
– Коринна, мне кажется, у него небольшой жар, – сказала я.
– Отдохну после еды, и все пройдет, – пытался успокоить нас больной.
Мы принялись за кушанье в испанском стиле.
Нам подали рыбный суп, устриц с лимоном. Основным блюдом оказалась весьма вкусная мешанина из овощей, мяса и жареного риса с пряностями. На десерт нам подали сладкое вино, яблоки, орехи и апельсины.
Мы видели, что Санчо ест мало, и это тревожило нас.
К концу обеда я совсем приуныла. Мне стало казаться, что болезнь Санчо серьезна. Невольно мне вспомнилась страшная эпидемия чумы в Лондоне, когда я спасла жизнь Брюсу Карлтону. Я мотнула головой, отгоняя печальные воспоминания.
После обеда Этторе осмотрел Санчо.
– По-моему, ничего страшного, – констатировал он. – Всего лишь простуда. Через несколько дней он будет на ногах.
Санчо горячо поддержал Этторе.
Но все же мы ощущали, что наша жизнь в Испании, наша поездка в Европу начинается не совсем удачно. А, может быть, я просто преувеличивала?
– Вы можете отправиться в город вместе с Этторе, – предложил Санчо мне и Коринне.
– Нет, – отказалась Коринна, – я уже настроилась на то, что мы будем осматривать Кадис все вместе, вчетвером. А, впрочем, что скажешь, Эмбер?
Я согласилась с Коринной.
– Но вы, надеюсь, не собираетесь проводить дни и ночи у моего одра, исходя слезами? – насмешливо спросил Санчо.
– Мы подумаем, – Коринна напустила на себя нарочито серьезный вид.
В конце концов мы отправили Санчо в его комнату – отдыхать. А сами втроем вышли в сад, где резвились дети. Сьюзен немедленно заметила меня и подлетела, схватила за руку, пытаясь вовлечь в какую-то игру. В своем воздушном муслиновом платьице девочка и вправду выглядела, словно пестрая бабочка.
Мы, все трое, вступили в игру с детьми. Этторе начал что-то занимательное рассказывать Брюсу. Коринна и я бегали с девочками наперегонки. Время пролетело незаметно. Детям пора было спать. Этторе ушел. Мы проводили детей в их комнаты.
Я чувствовала, что у меня какое-то странное настроение. Какая-то смесь возбуждения и напряженности. Мне показалось, что такое же настроение у Коринны. Кроме того, у меня было ощущение, будто обе мы сейчас воспринимаем Этторе как враждебное нам, женщинам, мужское начало. Так воспринимают мужчин обычно очень юные женщины после первых своих любовных разочарований. Пожалуй, Коринна вышла из этого возраста. А меня тем более нельзя отнести к подобной категории особ женского пола. Откуда же это настроение?
Санчо не явился к ужину. Его камердинер сказал, что Санчо уже поужинал у себя фруктами и лег. Санчо просил передать нам, что его состояние здоровья улучшилось. Я подумала, что все это можно воспринять как нежелание общаться с нами.
Глава восьмидесятая
За ужином Коринна была очень серьезна. Этторе вел себя как-то скованно, в обращении с нами он вдруг принял светский и даже несколько прохладный тон. Мне тоже было как-то неприятно. Я чувствовала, что поведение этих двоих действует на меня плохо. Мною овладевали скованность и растерянность. Но я пока не могла понять, как мне противиться, что сделать для того, чтобы вернуть себе душевное равновесие.
После ужина Коринна поспешно встала, простилась с Этторе и обратилась ко мне:
– Эмбер, мне нужно с тобой поговорить о детях. Я заметила кое-что. Думаю, и тебе нужно об этом узнать.
– Да, – ответила я. – Я сейчас приду к тебе.
Мне стало ясно, что, во-первых, речь пойдет не о детях, а во-вторых, Коринна не хочет выходить из своей спальни.
Этторе продолжал сидеть за столом. Вдруг он показался мне совсем чужим, даже враждебным. Он наклонил мощную голову и катал по скатерти хлебные шарики.
Коринна быстро вышла. Я последовала за ней. Уже в коридоре я вспомнила, что не простилась с Этторе. В конце концов мы с Коринной ведем себя по отношению к нему просто неучтиво. Что он может подумать о нас? Вероятно, и мы кажемся ему странными. Он тоже может увидеть в нашем поведении некую бессмысленную враждебность.
Коринна шла быстро. Развевающиеся оборки на юбке создавали ощущение тревожной порывистости. Я заметила, что едва поспеваю за ней, и ускорила шаг.
Коринна влетела в свою комнату, я вошла следом. Коринна быстро повернула бронзовый ключ в замочной скважине. Щеки ее пылали, глаза тревожно блестели, волосы растрепались. Повернувшись ко мне, она припала спиной к двери.
Я взяла у нее ключ и положила на стол.
– Что с тобой, Коринна? Здорова ли ты? – я села на позолоченный стул и оперлась локтем о столешницу, инкрустированную перламутром.
Коринна закинула руки за голову, подхватила свои пышные волосы, сильно зажмурила глаза. Затем резко тряхнула волосами и, глядя прямо перед собой, прошлась по комнате.
Я, хотя и спросила ее, не больна ли она, прекрасно понимала, что Коринна здорова. Более того, было ясно, что она намеревается сказать мне нечто неприятное.
Вдруг она резко повернулась ко мне. Я изо всех сил старалась быть безучастной. Это самое лучшее: не следует с головой нырять в горячку сочувствия чужим переживаниям; надо просто сделать над собой волевое усилие и посмотреть на все со стороны. Надо посмотреть спокойно, без насмешки над собой и другими, без цинизма. Я овладела собой. Пусть Коринна видит на моем лице спокойное внимание.
Она казалась растерянной и встревоженной. Она смотрела на меня вызывающе и в то же время смущенно и виновато.
– Эмбер! – начала она. – Нет, нет! Я больше не могу!.. Прости меня, но я больше не могу. Я не знаю, кто ты для меня. Ангел или злой гений?
– Я – человек, женщина. Просто мы с тобой жили по-разному, у нас различный жизненный опыт. И характеры у нас разные. Но возьми себя в руки и скажи, что тебя тревожит. Я никогда не сделаю тебе зла. Если я захочу поступить вопреки твоим желаниям, я честно предупрежу тебя.
Она снова принялась ходить по комнате. Я налила воды из графина.
Она почти машинально взяла стакан и отпила. Затем снова поставила стакан на стол.
Я почувствовала, что мне тоже хочется пить. Стакан был только один. Я налила и себе воды и выпила. Почему-то это мое действие успокоило Коринну. Она молча смотрела, как я медленно пью из ее стакана. Затем села в кресло, уронив руки на колени.
– Нет, я должна сказать, – снова начала она и снова осеклась.
– Говори, Коринна, – ободрила я ее. – Я не знаю, соглашусь ли с тобой, но я обещаю понять тебя.
Она заговорила:
– Скажи мне, Эмбер, тебе тоже как-то тревожно? Я чуть помедлила с ответом. Но я спокойно могла ответить «да», это будет правдой.
– Да, – коротко ответила я.
– Я чувствую, что у этой тревоги несколько источников. Ты видишь, я никак не могу заговорить. Всего так много, все так перемешано. Вероятно, я буду перечислять факты несколько хаотически.
Я вздохнула.
– Вот, – продолжила Коринна, – смотри! Как странно ведет себя Санчо. Только не говори, что у него легкое недомогание. Хотя с виду так оно и есть. Почему он прячется от нас?
– Не знаю, – откровенно ответила я. – Пока не поняла.
– Пока! – с горечью повторила Коринна. – Пока ты не появилась в моей жизни, я жила просто…
– Неужели? – я почувствовала, что в моем голосе прозвучала невольная ирония. Мне вовсе не хотелось, чтобы Коринна думала, будто я иронизирую над ней, тем более, что это и не соответствовало истине.
– Прости меня, Коринна, – быстро произнесла я. – Ты можешь доверять мне, ты можешь сказать мне все!
Несколько минут, показавшихся мне томительно долгими, Коринна не сводила с меня глаз. Затем снова заговорила, откинувшись в кресле.
– Да, конечно, я обманывала мать и отца. До брака у меня уже был любовник. Когда я вышла замуж, я ждала ребенка. Я обманула мужа. Я разыгрывала комедию перед тобой, притворяясь, будто люблю Брюса Карлтона. Но все это, в сущности, обычные женские поступки. Я ничем не отличалась от множества других женщин, живущих такой же двойной жизнью. Мои мечты были обыкновенными женскими мечтами. Я хотела стать женой Санчо; хотела, чтобы дети знали, что он – их настоящий отец. Потом в моей жизни появилась ты. Ты поняла в жизни Санчо много такого, чего не понимаю я. Прежде я знала только одно: нужно любой ценой добиться того, чтобы любимый мужчина любил меня и принадлежал мне одной, так же, как я буду принадлежать ему. Ты показала мне, что любовь человеческая гораздо многообразнее, чем эта простая схема. Сначала мне показалось, что эта свобода прекрасна. Казалось, что я могу наслаждаться жизнью и свободной любовью так полно, так уверенно; ведь я богата, независима, еще молода. Но теперь моя уверенность начала испаряться. Сегодня за ужином я испугалась, что Этторе снова предложит нам заняться любовью всем вместе, но без Санчо, втроем. Ты видела, я совсем не владела собой, я просто бежала из столовой…
– Да, этого нельзя было не заметить. Но мне кажется, Этторе ничего подобного не собирался предлагать нам. Его тревожило что-то другое, не имеющее отношения к любви. Хотя, надо признаться, сначала я испытывала нечто подобное твоим чувствам.
– Значит, возможно, я все-таки права? Да, Эмбер? – воскликнула Коринна, подаваясь вперед.
– Буду откровенна с тобой, теперь мне не кажется, что ты права.
– Но тревога и мрачность Этторе, и то, что Санчо прячется от нас…
– Пока я не знаю, Коринна, что все это значит. Коринна снова помолчала.
– Ну хорошо, – произнесла она, – допустим, поведение Санчо и Этторе объясняется какими-то иными причинами, далекими от любовных проблем. Но я хотела бы поговорить с тобой и о своих чувствах. – Голос ее снова на миг пресекся, но она тотчас овладела собой. – Ты помнишь, как Этторе рассказывал нам историю Дианы?
– Конечно.
– Тогда я так свободно рассуждала о любви. И потом ночью мы любили друг друга. И, казалось, мы с нашей свободной любовью так далеки от скованной Дианы, не умеющей так полно наслаждаться. Но вот прошло совсем немного времени. Эмбер! Мои мысли переменились. Я устала. Нет, я не создана для свободной любви. Пусть мы с Санчо не можем повсюду объявить о нашем браке, но я все равно хочу, чтобы мы тайно обвенчались. Я хочу быть его единственной женой и чтобы он был моим единственным мужем. Я ни с кем не желаю делить его!
Щеки ее снова запылали румянцем гнева.
Я совершенно успокоилась.
– В таком случае, Коринна, чего ты хочешь от меня?
– Оставь Санчо. Ты можешь быть вместе с Этторе.
– Видишь ли, Коринна, я желаю быть с теми мужчинами, с какими я желаю быть; а вовсе не с теми, с которыми мне быть велят.
– Ты хочешь моего несчастья!
– Конечно же, нет. Но подумай сама, теперь ты знаешь, что за человек Санчо. Ты сама охотно участвовала в наших любовных играх. И ты думаешь, после всего этого Санчо согласится быть твоим единственным и добродетельным супругом?
– Я сумею заставить его забыть обо всем, что было. Я смогу убедить его.
– Заставить или убедить?
– Не становись злой, Эмбер.
– Я не злая, но, согласись, Коринна, ты предлагаешь то, что неприемлемо для меня.
– Ты любишь Санчо?
– Да, я люблю его. Только не убеждай меня, что ты любишь его как-то совсем иначе, более чистой и преданной любовью. Во всяком случае, участие в совместных любовных играх, кажется, не было тебе так уж неприятно.
– Но Санчо – отец моих детей.
– Когда ты стала законной супругой лорда Карлтона, Брюс Карлтон уже был отцом моего сына. Не надо думать, что в любовной игре дети – это мяч, которым можно ударить противника в лицо.
– Пусть Санчо выберет сам.
– Коринна, если мы предложим ему такой выбор, он только рассмеется. В конце концов, если мы будем вести себя с ним, как ревнивые жены, мы просто опротивеем ему, и он бросит нас обеих.
Коринна закусила губу. Я впервые видела ее в таком гневе.
– Ты все время произносишь это самое «любовные игры», – голос Коринны дрожал от едва сдерживаемого гнева. – Но я больше не хочу играть, я хочу, чтобы Санчо всерьез любил меня. Он будет моим мужем. Мы обвенчаемся, и он будет моим мужем перед Богом и людьми. Все будут знать об этом.
– Но, Коринна, это глупо. Не поддавайся минутному порыву. Чего ты добьешься? Твои дети потеряют баронский титул, только и всего. Хотя, думаю, это им не грозит. Санчо никогда не обвенчается с тобой.
– Ты удержишь его?
– Коринна, я не узнаю тебя. Зачем эта нелепая ревность? К чему этот гнев? Ты уже достаточно хорошо знаешь Санчо. Он не тот человек, который желает найти счастье в законном браке. И в конце концов, ведь ты уже была замужем, у тебя уже был законный супруг, лорд Карлтон, человек, желавший у семейного очага презреть суетность мира. Но ты обманула его доверие.
– Я?! Это ты! Ты превратила его в чудовище. Ты развратила меня. Ты отняла у меня Санчо.
– Мне стало скучно, Коринна. Мне скучно слушать тебя. Я ухожу.
– О, не думай, что я позволю тебе безнаказанно издеваться надо мной! Ты совсем не знаешь меня. Лучше беги, пока не поздно!
– Не кричи, Коринна. Тебе нужна служанка, она разденет тебя и уложит в постель.
С этими словами я дернула шнур звонка. Выходя из комнаты, я в дверях столкнулась с одной из местных служанок. Несомненно, она прибежала по звонку. Я прошла мимо нее и отправилась к себе.
Глава восемьдесят первая
У себя я не стала звать Нэн, а разделась сама. Надев ночную сорочку и распустив волосы, я уселась с ногами на постель и стала спокойно обдумывать ситуацию.
Разумеется, меня оскорбило поведение Коринны. С другой стороны, ее слова – урок мне. Я разнежилась, видела в ней лишь свою преданную сестру и ученицу. Я совсем позабыла о том, что бунтарство – оборотная сторона преданности. Никогда не следует наслаждаться чьей бы то ни было рабской преданностью. Дружба равных благороднее, нежели преданность ученика, слуги, раба.
Как же мне поступить теперь?
Конечно, гордость толкает меня принять глупый, в сущности, вызов, брошенный Коринной, и вступить с ней в борьбу. Но зачем? Ее цели мне ясны. Она все высказала сегодня. А мои цели? Я-то чего буду добиваться? Она намеревается бороться за то, чтобы овладеть Санчо Пико, как я когда-то боролась за то, чтобы быть единственной и любимой супругой Брюса Карлтона.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59