Я понимала: сейчас мне откроют какую-то тайну. Но для Иоганна это не главное, это всего лишь повод для того, чтобы сделать мне предложение.
– Ты согласна? – дружески спросила Эми.
И оттого, что этот вопрос задала именно она, а не Иоганн, мне сделалось как-то легко, словно подружка всего лишь предложила мне вместе пойти куда-нибудь или вдвоем готовиться к экзаменам. Я как-то вдруг позабыла все внушенные мне с детства тяжеловесные понятия: «законный брак», «семья», «супружеские обязанности». В сущности, о чем шла речь? О том, что я буду вместе с Иоганном и Эмилией. Теперь они, а не мои родители, станут моей семьей. Но это не будет обычная тяжеловесная «семья», в которой живется тяжко и неуютно; нет, просто мы будем вместе; вместе будем читать, разговаривать, обедать… Я подумала, что мне приятно, когда Ганно целует и обнимает меня, и самой приятно целовать и обнимать его; и теперь мы сможем делать это «у себя дома», сколько нам захочется; и не только это, но и все остальное, то, чего я еще не испытала. И вдруг мне захотелось, чтобы все это так и было, и чтобы у нас были дети – да, не один ребенок, а дети! И все это вдруг оказалось так легко и просто, так желанно и совсем нестрашно!
– Да, согласна, – ответила я с легким сердцем, улыбнулась и почувствовала, что моя улыбка обаятельна и красива.
Иоганн вскочил с кресла, бросился ко мне, схватил за руки, начал покрывать поцелуями мои пальцы.
– Ганно! – на меня вдруг нашло какое-то озорство. – Кажется, вы с Эми хотели открыть мне какую-то тайну. Впрочем, я тебе сейчас объясню. Тайна заключается в том, что Эми прекрасно знает английский и даже спокойно может написать диссертацию об Англии семнадцатого века; но почему-то не только не делает этого, но даже скрывает свои знания. Почему?
Господи, как легко все получалось теперь!
Иоганн осторожно отпустил мои руки.
– Все немного серьезнее, чем ты себе представляешь, Кати, – он снова сел в кресло.
Эмилия напряженно скрестила пальцы худеньких рук.
– Кати! – Иоганн смотрел на меня прямо и решительно. – Мы не те, за кого нас принимают и за кого мы себя выдаем. То, что мы сейчас доверим тебе, это действительно тайна. И разглашение этой тайны может нам стоить крупных неприятностей…
Человек взрослеет быстро и неожиданно. Еще минуту назад я была девчонкой. Мне хотелось любви, приключений, веселья. Мне казалось, будто я никакого отношения не имею к принципам, руководствуясь которыми мои родители прожили всю жизнь и продолжали жить до сих пор. И вдруг я с удивлением обнаружила, что все совсем иначе; что я, как настоящая мещанка, боюсь неприятностей… Как же так?.. Но я чувствовала, что это вовсе не то, что в романах именуется «приключениями». Нет, это что-то действительно неприятное, причиняющее значительные неудобства, и даже опасное. Но я же не одна! Со мной Ганно! И Эми со мной! Я взяла себя в руки, твердо решив, что все вместе мы выйдем победителями из любой борьбы. А те строгие жизненные принципы и правила, которые мне внушили дома, я обращу себе на пользу; я буду стойкой и сильной, я сумею терпеть лишения. И мы победим, мы непременно победим!..
– Говори, Ганно! Говори все! Я люблю тебя! Но, кашлянув, заговорила Эми:
– Скажи, Катарина, наша фамилия Вахт, она тебе ни о чем не напоминает?
Иоганн испытующе поглядел на меня.
– Фамилия Вахт и имя Иоганн ни о чем не напоминают тебе? – настойчиво повторила Эмилия.
Я внутренне напряглась. Мне очень хотелось ответить правильно. Я сознавала, что даже если я не догадаюсь, Ганно все равно будет восхищаться мной, но мне хотелось, чтобы он считал меня умной. И, конечно, напряжение мешало мне сосредоточиться, мысли мои скакали, словно необъезженные сказочные кони; я вспоминала то одно, то другое; но нет, все не то, не то!
– Сдаюсь! – возможно, я бы еще подумала, но мне очень хотелось все узнать, я просто не могла больше терпеть.
– Подумай, Кати, – Эмилия с улыбкой погрозила мне пальцем. – Подумай! Немецкий писатель, Кати! Ну же!
Я была совершенно уверена, что писателя по имени Иоганн Вахт никогда не существовало. Значит, персонаж, герой, но чего? Нет, пожалуй, у героя поэмы не может быть такого имени. Проза… Но каково же настоящее имя Иоганна, моего Иоганна? Нет, не могу!
– Что-то из Гете? – быстро спросила я.
– Нет, нет, этот писатель жил позднее, – Эмилию увлекла эта игра. – Но его имя начинается с той же буквы. Не Гете, а…
– Гердер! – наугад бросила я.
– Ка-ати, что это с тобой? – протянул Иоганн с нарочитым возмущением.
– Не мучайте меня! – я рассердилась. И вдруг пришло само собой, – Гофман! Одна из его последних повестей, почти перед смертью законченная! «Мастер Иоганн Вахт»!
– Браво! – воскликнул Ганно. Эмилия захлопала по-детски в ладоши. Мне захотелось раскланяться, как на сцене.
– Но почему? – меня снова охватило нетерпение. – И как вас зовут по-настоящему?
– Почему? – задумчиво переспросил Ганно. – Просто мне нравится эта повесть, нравится этот период немецкого романтизма – Новалис, Тик, Шлегель, Ахим фон Арним, Клеменс Брентано, Гофман. Да, нравится, мне и Эмилии.
Эмилия быстро кивнула, облизнув губы; она волновалась.
– Видишь ли, Кати, – проговорил Ганно, – мы англичане. Мою сестру зовут Эмили. Да, это ее настоящее имя. А мое имя – Джон. Эмили и Джон Рэндольф.
И снова – неожиданность. Да, я совсем не знала себя. Конечно, мне было известно, что Германия находится в состоянии войны с Англией. Я полагала себя достаточно умным и образованным человеком для того, чтобы не поносить англичан и тем более английскую культуру, к которой всегда относилась с большим интересом и уважением. Как я возмущалась, когда отец, просмотрев газету, нападал за ужином на все английское! И вдруг после признания Ганно… Нет, теперь уже не Ганно, а Джона! После его признания у меня вдруг невольно возникли показавшиеся мне самой гадкими подозрения: англичане, но для чего они здесь? Шпионаж?
– Но как вы попали в Германию? Ведь это опасно для вас! – быстро проговорила я.
– Да, конечно, это опасно, – просто ответила Эмили, – но Джон так мечтал изучать философию именно в этом университете, у профессора. И мы решили рискнуть. Сумели раздобыть поддельные документы.
– Это очень опасно, – повторила я. – Очень опасно, – я повернулась к Джону. – Но все остальное, что вы рассказывали о себе, правда?
– Правда, – Джон наклонился в кресле, чтобы быть ближе ко мне. – Мы рано потеряли родителей, тетка по мере своих сил и возможностей заменила нам их…
– Джон Рэндольф, – медленно произнесла я, привыкая к этому новому имени, – Эмили и Джон Рэндольф.
И вдруг, словно помимо моей воли, у меня вырвалось:
– Джон Рэндольф, граф Элмсбери.
Я поймала себя на том, что машинально разглядываю пеструю обложку исторического романа о похождениях легкомысленной красавицы при дворе Карла II. Пышно одетые дама и кавалер сливались в несколько нарочитом поцелуе. Я вспомнила имя главной героини. Ее звали Эмбер. Да, Эмбер. И Джон Рэндольф, граф Элмсбери…
– Послушайте! – мой голос зазвучал резко. То есть, нет, я хотела бы, чтобы мой голос звучал резко, но помимо моей воли в нем слышались интонации обиженной девочки, готовой вот-вот расплакаться. – Послушайте! Не надо разыгрывать меня! Джон Рэндольф, граф Элмсбери – персонаж вот этого самого романа, приятель возлюбленного героини! Джон Рэндольф! Джон Рэндольф – это не человек, это персонаж книги! Так же, как и Иоганн Вахт!
Я была уверена, что меня снова разыгрывают, но, как это ни странно, даже не очень сердилась. Мне просто было интересно, зачем это и что же будет дальше.
– Карл II – тоже один из персонажей этого романа, – Эмили похлопала ладонью по растрепанной книге. – Но можем ли мы на основании этого утверждать, будто английского короля Карла II из династии Стюартов никогда не существовало?
– Ты хочешь сказать, что граф Элмсбери действительно существовал? И он ваш предок? – я ощутила невольную насмешку в своем голосе, это смутило меня, я вовсе не собиралась обижать Эми и Ганно… нет, Джона… Не собиралась обижать их. – Прости, Эми, но все это как-то невероятно. Во всяком случае, для меня.
– Я понимаю, что сейчас, здесь, это может показаться невероятным, – вступил в разговор Джон, – но Эмили и Джон Рэндольф, граф и графиня Элмсбери, действительно существовали. У них действительно было четверо детей. Мы, я и Эмили, действительно их прямые потомки. И в этом, на мой взгляд, ничего такого уж удивительного нет.
Я так не думала. Граф и графиня Элмсбери. Значит, и я… когда я стану женой Джона, я тоже буду графиней. Катарина Рэндольф, графиня Элмсбери! Но как же мы можем вступить в законный брак здесь, в Германии? Ведь документы, удостоверяющие личность Джона, – поддельные. И Англия. Как мы попадем в Англию? Я снова ощутила какое-то неудобство; мне было как-то стыдно оттого, что я хочу уехать в Англию в то время, как моя страна находится с ней в состоянии войны… «Какая же ты все-таки мещанка, Кати! – выбранила я себя. – Настоящая филистерша!»
– Удивительно здесь другое, – вмешалась Эми чуть загадочно, – удивительно то, что существовала сама эта Эмбер.
– Ну как ты можешь в это верить, Эми? – воскликнула я. – Ты же не ребенок, которому рассказывают сказки! Эта Эмбер – просто-напросто то самое, что называют «собирательным персонажем». В ней есть что-то от Роксаны и от Молль Флендерс, что-то от знаменитых красавиц, описанных в мемуарах…
Мне показалось обидным, что Джон вдруг поднялся и прошел в свою комнату. Я замолчала растерянно. Но он тотчас же вернулся к нам, держа в руке маленькую книжицу, явно старинную, с плотными страницами и шрифтом, необычным для нашего времени. Книжица была украшена гравюрами в стиле Хогарта, знаменитого английского гравера восемнадцатого века. Трудно не ощутить очарование, живость и грацию всех этих многочисленных, чуть неуклюжих фигурок. Джон подал мне маленький, но довольно увесистый томик. На обложке красовалось название: «Необычайные и занимательные похождения красавицы герцогини Райвенспер». Имя автора названо не было.
– Это второе издание, – заметил Джон. – Первое вышло еще при жизни красавицы Эмбер.
– Но ведь это же ничего не доказывает, – возразила я. – Только то, что у романа был еще один источник. И эта Эмбер, герцогиня Райвенспер, – такое же вымышленное лицо, как и Роксана, описанная Дефо.
Но я думаю, что, если бы герцогиня действительно существовала, она сочла бы такую книжицу просто клеветническим пасквилем, – я листала страницы, просматривая текст.
– Она и сочла, – спокойно сказала Эмили.
– И не только сочла, – подхватил Джон, – но даже и ответила, издав подлинные собственные воспоминания. К сожалению, сегодня это издание стало библиографической редкостью, и у нас, увы, его нет. Но зато мы владеем кое-чем более достоверным.
С этими словами Джон предложил нам пройти в его комнату. Отперев запертый на ключ нижний ящик стола Джон извлек оттуда многостраничную рукопись, заботливо уложенную в несколько папок. Я была совершенно изумлена. Настоящая рукопись конца семнадцатого столетия! Почему-то у меня сразу же не возникло никаких сомнений в ее подлинности. Я рассматривала тонкую вязь крупных букв на плотной, чуть желтоватой бумажной поверхности. Буквы были золотистыми. То ли такими чернилами писалась рукопись, то ли чернила приобрели этот странный очаровательный цвет под воздействием времени. Но, значит, все это писалось гусиным пером? Что за прелесть!
– Ну что, Кати? – спросила Эмили, стоявшая рядом со мной в накинутой на плечи шали. – Теперь поверила?
– Но мне же ничего другого не остается! – Я пожала плечами и рассмеялась. – Но я хотела бы все это прочесть!
– Все это принадлежит тебе так же, как и нам, – сказал Джон. – Но мне бы не хотелось, чтобы эта рукопись путешествовала слишком много.
– Она и так путешествовала достаточно! – нетерпеливо возразила я. – Я хочу прочесть все это. Сегодня. Ночью! Дома! Ведь я все равно не смогу заснуть после всего, что случилось!
– Джон, – Эмили повернулась к брату, – мы можем дать Кати экземпляр, отпечатанный на машинке.
Она ведь и вправду сегодня ночью, наверное, не сможет уснуть.
Джон согласился и через несколько минут я стала счастливой обладательницей нескольких папок.
– Кати, ты как ребенок увлеклась этой старинной игрушкой, – Джон улыбался. – А между тем, нам еще так много нужно обсудить. Или ты забыла?
– О, Джон! – обиделась я. – Как ты можешь так говорить! Послушай, а где вы так хорошо изучили немецкий?
– Еще в детстве, с гувернанткой-немкой, – ответила Эмили вместо брата.
Уже совсем стемнело, я опасалась, что мои родители тревожатся. Мы решили, что Джон быстро проводит меня до дома, а завтра мы снова встретимся и все обсудим.
Джон быстро вел меня под руку по темным хмурым улицам, по улицам военного времени. В свободной руке он держал мою сумку с заветными папками. У дверей моего дома мы наскоро поцеловались. Родителям я решила пока ничего не говорить.
Всю ночь я просидела над машинописным текстом. Это даже помогало мне отвлечься от сумбурного водоворота мыслей о своей собственной судьбе. Я – графиня Элмсбери! Нет, нет, пока не надо об этом думать. Я всячески старалась отвлечься и, кажется, это мне удалось. Постепенно повествование захватило меня. Английский я знала хорошо, а некоторые старинные обороты не мешали понимать все остальное. Но все-таки в этом тексте было что-то странное. Тот ли это текст, который был написан золотистыми чернилами, гусиным пером? Кажется, все же тот. И заглавие. Но нет, это не может быть настоящим, это подделка. Или… Я ничего не могла придумать, никаких объяснений.
А, в сущности, почему меня так волновал этот, казалось бы, сугубо филологический вопрос: подлинник или подделка? Но ведь это непосредственно касалось Джона и Эмили. Не могу я лукавить наедине с собой. Меня волнует вопрос: кто они такие? И за этим вопросом следуют другие, еще более коварные и мучительные: кто они – подлинник или… Нет, и думать не хочу…
Утром в университете я не застала Джона. Спрашивать прямо, не знает ли кто причину его отсутствия, мне было неловко.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59