Меня мучила мысль: удалось ли Санчо найти и спасти маленькую Мелинду. За последнее время произошло столько горестных событий, мне столько раз пришлось выказать твердость духа. Но теперь нервы мои были крайне взвинчены. Я представила себе отчаяние Коринны и понимала, что и сама не выдержу этого нового возможного несчастья.
Коринна же, напротив, была весела и даже не замечала моего состояния, которое я, впрочем, всячески старалась скрывать. Она уже не раз проделывала этот водный путь, но теперь, словно любознательный ребенок, любовалась пейзажами и вскрикивала со страхом и восторгом при виде крокодилов и больших рыб.
Я ломала голову: как сделать так, чтобы Коринна как можно дольше оставалась в неведении, если произошло ужасное и непоправимое… Но я ничего не могла придумать. Видимо, способности мои притупились. Слишком много мне пришлось пережить за столь короткий срок.
Между тем показалась пристань. Нас никто не встречал. Я смотрела на снующих негров-грузчиков, на плантаторов, которые гарцевали верхом на породистых лошадях. Разумеется, мы найдем экипаж, но, наверное, слухи о похищенной девочке уже распространились повсюду. Коринна обо всем узнает, случайно расслышав обрывок фразы или чьего-либо рассказа. Что делать? Я чувствовала, что еще немного – и я не выдержу этого мучительного напряжения – расплачусь, раскричусь, разорву платье на груди.
Мы с Коринной остановились у борта, вглядываясь в пеструю толпу на берегу. Большой Джон стоял позади. Я смотрела с тревогой, Коринна – с детским любопытством. Теперь, когда она начала открывать для себя счастье свободной любви, она чувствовала себя легкой и свободной, ей было весело.
– Ах, вон и Гемфри, старый Гемфри! – воскликнула Коринна, перегибаясь к воде. – Его послали встречать нас.
Я не знала, о ком она говорит, но догадалась, что в ожидании нашего приезда Санчо сделал самое простое: ежедневно посылал кого-нибудь из слуг встречать нас. Что ж, вероятно, Санчо принял определенные меры предосторожности для того, чтобы не убить Коринну страшным известием. У меня сжалось сердце. Я любила малышку Мелинду.
Мы быстро шли сквозь толпу к ждавшему нас экипажу. Я ступала решительно, поддерживая Коринну за локоть; я сама не помню, о чем я болтала с ней, изо всех сил стараясь, чтобы до ее ушей не донеслось нечто ужасное. На кучерском месте сидел пожилой негр в ливрее. Он махал руками, кланялся и как-то странно гримасничал. Мы быстро уселись, и карета тронулась.
– Что с ним? – тихо спросила я Коринну. – Он какой-то странный. У тебя так много слуг, этого я не помню.
– О! – легкомысленно отвечала она. – Это старый Гемфри. Он милый и добродушный. Но он, бедняга, глухонемой.
У меня захолонуло сердце. Глухонемой! Тот, кто не может ничего рассказать. Значит, случилось что-то страшное.
Глава семьдесят первая
Мы подъехали к роскошному дому Карлтонов. Гемфри слез с козел. Едва он знаками и мычанием дал знать о нашем приезде, как поднялась обычная беготня и суета. Мне показалось, что слуги испуганы, растеряны. Во всем я угадывала признаки свершившегося несчастья. Мы еще не успели войти в дом, как навстречу нам быстрыми шагами вышел Санчо. Он очень изменился, похудел.
– Санчо, дорогой! – Коринна бросилась к нему. – Тебе было плохо? Ты так исхудал! Где дети?
Он сжал ее тонкие руки в своих сильных пальцах.
– Коринна! Я должен поговорить с тобой наедине. Прости нас, Эмбер.
Обняв Коринну за плечи, он увлек ее в дом. Я все поняла. Но я так устала, так отупела от этой своей усталости, что мне уже было все равно. Вслед за служанкой я прошла в одну из гостевых комнат, разделась, вымылась и прилегла. Я уснула быстро.
Пробудил меня удар гонга. Я открыла глаза, осознала, где я. Значит, пора ужинать. Сквозь задернутые занавеси я различила, что уже стемнело. Я позвонила. Вошла служанка и одела меня, затем причесала. Она делала все умело, но тоже показалась мне испуганной и смущенной. Я не рискнула задавать ей вопросы. Чувствовалось, что это только смутит ее еще больше. Конечно, ей велели ни на какие вопросы не отвечать и самой ни о чем не спрашивать. Кто велел? Конечно, Санчо.
Я спустилась в столовую. Множество свечей в серебряных подсвечниках создавало ощущение уюта и тепла. Я с некоторым изумлением посмотрела на богато накрытый стол. Льняная белая скатерть, отделанная кружевом, серебряные приборы, хрусталь, фарфор… Еще одна загадка. Но я устала от загадок.
Ко мне порывисто приблизилась нарядная Коринна. На ней было шелковое голубое платье, удивительно шедшее к ее синим глазам и черным волосам. Она бросилась мне на грудь, обняла и расцеловала в обе щеки.
– Эмбер, Эмбер! Сегодня у нас праздник! Наконец-то после всего страшного, после всех мучений… – на мгновение голос ее пресекся, на глазах выступили слезы. Но тотчас же она оправилась. – Нет, нет, только не плакать! С этого дня начинается хорошая полоса в нашей жизни. Я все знаю, Эмбер. Я знаю, что ты скрывала от меня смерть мамы; ты боялась, что я не вынесу. А я вела себя словно глупый эгоистичный ребенок, ревновала. Ты берегла меня. Я так благодарна тебе. О Боже! Ну какая же я дурочка! Я забыла сказать тебе самое главное. Мелинда спасена! Моя любимая девочка! Я уже видела ее…
Силы покинули меня. Я разрыдалась. Коринна тоже заплакала. Мы плакали навзрыд, обняв друг друга. Затем разом очнулись. Теперь мы могли глядеться друг в друга, как в зеркало. Заплаканные лица, мокрые щеки, припухшие глаза и покрасневшие веки. Мы кинулись в спальню Коринны, умылись холодной водой и припудрились.
Теперь мне окончательно стала ясна тактика Санчо. Он не хотел ошеломлять Коринну. Поэтому он прислал на пристань глухонемого и приказал остальным слугам до поры до времени молчать. Но чего это стоило мне! Однако я поняла и простила его.
Когда мы снова вошли в столовую, нас уже ждал Санчо. Рядом с ним я увидела незнакомца. Оба любезно поклонились дамам. Незнакомец оказался крепким смуглолицым человеком; судя по внешнему виду, нашим ровесником; у него был орлиный профиль, мясистые губы и сильные мускулистые руки. Санчо представил его нам.
– Сеньор Этторе Биокка, из Милана. А это ее светлость Эмбер, герцогиня Райвенспер, и леди Коринна.
Сеньор Биокка поклонился почтительно.
– Дозволено ли мне будет сидеть в присутствии столь знатной дамы? – спросил он несколько церемонно.
Речь, естественно, шла обо мне.
– Разумеется, вы можете сесть, – живо откликнулась я. – Я ненавижу все эти старомодные условности, которые только мешают веселому и свободному знакомству добрых людей.
Сеньор Биокка ответил мне восхищенным взглядом. Я тотчас угадала в нем человека, умеющего окружить женщину прелестной атмосферой комплиментов и милой лести. Мы принялись болтать, обмениваться остроумными шутками. Коринна и Санчо не отставали от нас.
Впрочем, за ужином я так ничего и не узнала об этом неожиданном госте. Все затмил наш с Коринной фейерверк кокетства. Однако когда, покончив с вкусной и изысканной трапезой, мы перешли в гостиную, пришло время серьезной беседы. Мы расположились в удобных креслах у пылающего камина.
– Этторе, – начал Санчо, – тот самый человек, о котором я уже говорил Коринне. В сущности, именно благодаря его помощи была спасена маленькая Мелинда. Мы, Этторе и я, вместе побывали в таких обстоятельствах, которые по-настоящему сближают людей, способствуют зарождению истинной крепкой дружбы. Я полагаю, мы все должны принять Этторе в наш интимный кружок.
Коринна радостно захлопала в ладоши. Я подумала о том, что любопытно будет узнать поподробнее, что именно хотел сказать Санчо этим выражением: «принять в наш интимный кружок». Мне пришли на ум некоторые забавные предположения и положения. Я улыбнулась.
– Но Эмбер еще не знает всех наших приключений, – продолжал Санчо.
– Между прочим, и я ничего толком не успела узнать, – вставила Коринна.
– Сейчас мы с Этторе расскажем вам обо всем.
Глава семьдесят вторая
Сначала пришлось говорить одному Санчо. Наш новый друг все еще чувствовал себя несколько скованно. Но затем разговорился и он. То, что мы узнали, было и вправду удивительно.
Едва получив весть о похищении Мелинды, Санчо решил смело отправиться в джунгли. Он полагал пойти в одиночку, потому что боялся, что большое количество людей напугает индейцев, они начнут стрелять из луков, придется отвечать на эти выстрелы, непременно будут жертвы, и самое страшное, вся эта кровавая суматоха может способствовать гибели девочки. Санчо уже встречался с индейцами, немного знал их язык и обычаи. Он не думал, что девочка похищена для жертвоприношения. Поэтому он твердо и решительно отказался от помощи соседей-плантаторов, которые даже предлагали поджечь ближние заросли, чтобы напугать индейцев. Взяв с собой оружие и припасы, Санчо отправился в джунгли один.
Он отлично сознавал, что решается на смелое и, возможно, безнадежное предприятие. Он и сам мог погибнуть.
Санчо знал, что индейские племена малочисленны и постоянно враждуют друг с другом. Вся жизнь их проходит в мелких стычках и столкновениях. Джунгли для Санчо не были просто хаотическим нагромождением экзотических растений, в глуши которых прятались опасные дикари. Санчо мог различать индейские тропы. Он знал, где искать поселения.
Однако ему не повезло. Углубившись в заросли, он шел почти целый день. По его расчетам он уже должен был выйти на тропу. Он понимал, распознавал по многим приметам, что здесь не так давно прошли индейцы. Конечно, это могли быть только похитители. Поселения индейцев находились гораздо дальше, и в этих местах они не охотились.
Наступила ночь – время охоты хищных зверей. Санчо провел эту ночь на высоком дереве. Снизу раздавалось грозное рыканье тигров и ягуаров. На рассвете он спустился; разумеется, он очень устал. На этот раз он дошел до небольшого скопления высоких скал. Место было ему незнакомо. Значит, он заблудился. Санчо понимал, что главное – это не впадать в панику, не поддаваться безумному страху. Он сорвал большое количество спелых бананов, связал их лианами и перенес эти связки в расщелину. Начинался дождь и дальше идти было нельзя.
Тропический ливень – это не то что даже самая страшная буря в Англии. Трудно себе представить сплошную стену дождя; резкие плотные струи, сбивающие с ног, душащие, слепящие человека.
В расщелине Санчо пришлось провести два дня. Питался он бананами, не было никакой возможности разжечь огонь, хотя он захватил с собой огниво.
Когда дождь наконец завершился, надо было решать: куда, в какую сторону двигаться. Прежде всего надо было найти реку. Индейские поселения находятся в достаточной близости от воды. Это понятно, ведь вода необходима для питья и приготовления пищи.
Санчо не собирался блуждать наугад. Для начала он решил определить направление поисков. Тщательно всматривался он в окружавшую его зелень деревьев и прочих растений. Надо было во что бы то ни стало распознать следы человека, ощутить едва уловимый запах дыма.
Но вот Санчо показалось, что он все же уловил желанный запах. Жгли костер. Теперь он знал, куда идти.
Но определить направление пути – это было еще полдела. Когда он выйдет к индейцам, как ему вести себя, чтобы не вызвать их враждебность… Все это надо было обдумать быстро.
Санчо лихорадочно вспоминал все индейские слова, которые знал; все обычаи…
Теперь запах дыма сделался совершенно отчетливым. Санчо слышал голоса. Еще немного – и он различит людей. Но сразу показываться им он не станет. Он будет следить за ними издали и постепенно сообразит, что ему надо делать.
Однако Санчо недооценил своих противников. Ему резко заломили руки за спину, болезненно откинули голову, завязали глаза. Все это проделывалось в молчании. Санчо понял – это индейцы. Он не был достаточно осторожен и обнаружил себя. Однако ему хватило опыта и знаний для того, чтобы не сопротивляться. Сопротивление могло бы стоить ему жизни, а освободиться ему бы, конечно, не удалось. Санчо подумал, что, может быть, это даже к лучшему, то, что он попал в плен. Во всяком случае, своей цели он достиг – он у индейцев. Его тащили, связав лианами, сунув ему в рот кляп из травянистого волокна, завязав глаза. Разумеется, было больно, неприятно, унизительно, но надо было терпеть.
Наконец он явственно ощутил запах дыма. На костре, похоже, жарился дикий поросенок – индейское лакомство. Санчо различал тихие мужские голоса, затем несколько женских. Он понял, что его внесли в шалаш и оставили там. Оставалось только ждать и прислушиваться.
Санчо напрягал слух в надежде услышать хоть что-нибудь о похищенной девочке. Но те немногие слова, которые ему удалось разобрать и понять, никак не проясняли дела. Этот индейский диалект в основном не был ему знаком. Он проголодался, но, кажется, накормить его не спешили. Сон может приглушить чувство голода. Санчо попытался уснуть. Это ему удалось. Он спокойно сказал себе, что в его ситуации не стоит нервничать: или он погибнет, или останется в живых; или спасет девочку, или же нет. Бежать не имеет смысла. Поэтому лучше позаботиться о себе и выспаться.
Разбудил Санчо новый голос, раздавшийся почти рядом. Это говорил не индеец, Санчо сразу понял, сердце забилось. Но говорил этот человек на том же диалекте, что и индейцы, схватившие Санчо.
Можно ли было рассчитывать на помощь и поддержку? Да, этот человек был белым, европейцем, но он мог оказаться бандитом, который использует индейцев в своих целях; он мог быть непосредственно причастен к похищению Мелинды. Когда Санчо сказал об этом, я вспомнила негодяя Мердока. О, какое уже далекое прошлое!
В Америке было множество разбойников. Одни из них объединялись в шайки, другие действовали в одиночку: третьи сколачивали шайки из местных жителей и беглых рабов. Из Франции и Англии в Америку ссылали преступников. Именно поэтому Санчо не спешил радоваться. Я чуть было не написала, что, проснувшись, он лежал с открытыми глазами, но это было отнюдь не так. Ведь глаза его были завязаны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59