Конечно, они стали бы отговаривать меня. Поэтому я просто приказала Нэн и Большому Джону готовиться в дорогу. Я брала с собой только самое необходимое. Конечно, со мной должны были ехать и дети. Две няньки также согласились отправиться в далекую Америку; они слыхали, что там легко выскочить замуж за богача. В порту я уговорилась с одним капитаном, заплатила ему огромную сумму денег, и он согласился отвезти нас на своей старой посудине в Америку. Удивительно! Я, которая всегда считала себя заботливой матерью, теперь готова была рисковать жизнью детей.
Незадолго до моего скоропалительного отъезда Англию посетила принцесса Генриетта, родная единственная сестра короля; пожалуй, единственное существо, к которому он питал искренние нежные чувства. Генриетта была замужем за братом французского короля Людовика. Естественно, она прибыла со свитой, состоящей из очаровательных французских красавиц. Я заметила, что король весьма заинтересовался одной из них, пятнадцатилетней Луизой Керуэй. Я с грустью подумала, что моя молодость проходит; что всегда найдутся юные красавицы, способные увлечь его величество. А я не привыкла быть на вторых ролях. Нет, самое время было оставить светскую суету и преобразиться в законную супругу Брюса Карлтона, владелицу табачных плантаций.
Генриетта пробыла у нас недолго. А в день отплытия я узнала, что король получил известие о скоропостижной кончине любимой сестры. Я подумала о его чувствах, о том, что надо бы утешить его в его горе. Но я слишком хорошо успела узнать этого человека. Нет, ему никто не был нужен.
Две кареты доставили меня, детей, слуг и наше имущество в порт. Мы погрузились на корабль.
«Прощай, Лондон! Прощай, Англия! Прощай, светская жизнь!», – думала я.
Я полагала, что с прежним моим существованием покончено навеки. О, как я ошибалась.

Часть вторая
Глава шестнадцатая
Наконец-то мы с Нэн и Большим Джоном погрузились на корабль. Нам предстояло плыть долго, пересечь океан. «Форчун» был старой посудиной, но капитан Фрэнк Мердок показался мне настоящим морским волком. Его загорелое обветренное лицо было словно вырезано из цельного полена темного дерева, левый глаз прикрывала черная повязка, правый смотрел насмешливо и жестко.
– Добро пожаловать, госпожа герцогиня, – приветствовал он меня.
Я чуть склонила голову.
Шумный лондонский порт оставался позади. Мы отплывали в неведомое. Я даже почувствовала легкий страх. И тут же невольно вспомнила о том, что мой сын Брюс дважды пересекал океан. Но ведь он плыл со своим заботливым отцом, спокойным и уверенным в себе, мужественным человеком. А я? Я виновата перед своими маленькими детьми. Кому я доверила жизни Сьюзен и Чарльза? Что с ними будет?
Корабль вышел в открытое море. Смеркалось. Я впервые покидала Англию. Дети спали в каюте под присмотром верной Нэн и двух нянек. Я заслышала мужские шаги по палубе и вдруг струхнула. Боже, что со мной? Я всегда считала себя бесстрашной. Вздрогнув, я быстро обернулась. Передо мной почтительно остановился Большой Джон. Дружелюбный гигант наклонил голову.
– Что случилось, Джон? – мягко спросила я.
– Миледи, меня прислала Нэн.
– Что же? Что-то с детьми? – я встревожилась.
– О нет. Все в порядке. Нэн просто просила сказать, что вы ни о чем не должны тревожиться. И от себя прибавлю: я один стою целой дюжины телохранителей. Поверьте, это не хвастовство.
Я почувствовала, как на моих глазах выступают невольные слезы. Я протянула руку и благодарно пожала огромную лапу верного слуги.
Джон отошел, чтобы не нарушать моего уединения. Но теперь я уже не казалась себе такой беззащитной. Я подняла голову. Какое звездное небо! В Лондоне я совсем не видела звезд. Занятая суетной жизнью, разве я когда-нибудь поднимала голову? Невольно мне вспомнилось детство. Дом тети Сары. Порядок во всем, спокойное довольство. Как давно я не навещала моих названных родных! Не то чтобы я забыла их, но в последнее время я ограничивалась только тем, что посылала деньги. Да, печально все это.
Мерный ход корабля, плеск волн за кормой вызывали в памяти все новые воспоминания.
Почему-то вспомнились мои бесчисленные платья, портниха-француженка, парикмахер, роскошные дворцовые апартаменты, художник Питер Лилли, которому я позировала. Вспомнила я бульвар Чейндж, многочисленные лавочки и магазины, отстроенные после страшного пожара. Жалела ли я о прежней жизни? Пожалуй, нет. Но в какие-то моменты я чувствовала себя несколько усталой для того, чтобы начинать новую жизнь.
Подул резкий ветер. Похолодало. Я спустилась по узкой деревянной лесенке вниз в каюту. Большой Джон оставался еще на палубе. Кто знает, о чем он думал. О чем думают слуги? Кому из господ это интересно? Мне тотчас припомнился мой юный слуга-негр. Его привез когда-то Брюс Карлтон. Среди знатных дам высшего света в моде была экзотическая обстановка. Я ни в чем не уступала остальным. Мою гостиную украшали китайские и японские лакированные подносы и вазы, в золоченой клетке раскачивался на кольце пестрый попугай, шлейф моего парадного дворцового платья нес Тенси в богатом восточном костюме, чалма его была украшена драгоценными камнями. Сначала я хотела взять Тенси с собой, но затем подумала, что ему еще нет и двенадцати, он будет обузой в трудном и, возможно, небезопасном путешествии. Я оставила Тенси в семье Элмсбери; я знала, что Джон, Эмили и их дети не обидят маленького негра.
Спустившись в каюту, я переоделась в ночную одежду из мягкой восточной ткани. Затем осторожно, на цыпочках, прошла в каюту рядом, где спали дети и няньки. Третью каюту занимали Нэн и Джон. Чарльз и Сьюзен спокойно дышали во сне. День, полный новых впечатлений, должно быть, утомил их. Я с любовью посмотрела на их милые личики. Сьюзен была очень похожа на меня. Золотоволосая, с живыми блестящими глазами. К сожалению (или к счастью?), она унаследовала и мой буйный, взбалмошный характер. Девочка отличалась упрямством и решительностью. Трехлетний Чарльз казался точной копией своего отца-короля. Тот же волевой подбородок, темные глаза и волосы, смуглое лицо. Я оправила детям одеяльца и осторожно поцеловала волосы.
Пройдя снова в свою каюту, я не стала звать Нэн, а сама распустила на ночь прическу и легла. Дверь я заперла. Должно быть, этот первый день плавания утомил и меня. Я быстро и крепко заснула. Разбудил меня шум тяжелых мужских шагов, скрип щеколды. Я было испугалась, но вскоре поняла, что это отворяют дверь другой каюты. Я отчетливо слышала сквозь деревянные переборки, как человек прошел к себе, плеск жидкости, наливаемой из бутылки в стакан, удар об пол сброшенных сапог. Мужчина, наверное, растянулся на койке. Через некоторое время раздался громкий храп.
Когда наутро я, уже одетая, вышла из своей каюты, то столкнулась лицом к лицу с капитаном Мердоком. Взгляд его единственного глаза выразил всегдашнюю жесткую насмешку. Он поклонился мне неуклюже, как ручной медведь на ярмарке. Я сдержанно ответила на его приветствие. Значит, моим соседом был сам капитан. Не знаю, почему, но я начала испытывать все нарастающую тревогу.
Глава семнадцатая
Наше плавание было довольно спокойным. Волны мерно плескались за бортом. Запасов сухарей, питьевой воды и всего остального хватало. Я стала даже досадовать на это никак не покидающее меня тревожное настроение. Ведь все шло хорошо. Мы неуклонно приближались к берегам Америки. Пройдет еще какое-то время, и я увижу табачные плантации, новые земли, новых людей, увижу Брюса и сына.
Но однажды утром я проснулась от сильной качки. В испуге я кинулась в каюту детей. Мы с Нэн и молодыми няньками принялись успокаивать Сьюзен и Чарльза, плакавших от страха.
– Не надо бояться моря, – говорила я, – волны просто играют с нами и потому раскачивают.
Я даже запела веселую детскую песенку моего детства о девочках Мери и Бетти, которые построили себе маленький домик в лесу.
Но качка нарастала. Я слышала свист ветра. Пошел сильный дождь, засверкали молнии. На палубе бегали и суетились матросы. Слышались крики, хриплым громким голосом подавал команды капитан. Большой Джон работал вместе со всеми.
– Канаты!..
– Паруса!..
– … грот-брам… – доносилось до меня.
Все эти команды перемежались зычными матросскими проклятиями. Что-то будет с нами?
Корабль страшно тряхнуло. Огромная волна обрушилась на утлое судно. Но что я могла предпринять? Более безопасного места, чем эта каюта, для моих детей не было.
Я решилась подняться на палубу. Там в мокрой полутьме царил настоящий ад. Жесткие струи дождя секли по лицу и рукам. В одну секунду я промокла до нитки.
– Джон! Джон! – невольно позвала я срывающимся от страха и тревоги голосом.
Новая волна со страшной силой обрушилась на корабль. Мне показалось, я теряю дыхание, задыхаюсь под огромной массой холодной воды. Вода заполняла нос и уши. Я раскрыла глаза. Мокрая тьма. Страшный рев.
Я была за бортом!
В детстве и ранней юности мне приходилось купаться в реке с подругами и названными сестрами Агнес и Элизабет. В деревне девушки считали, что я неплохо плаваю. Я напрягла последние силы. Кричать я уже не могла. Я изо всех сил колотила руками и ногами по воде. Если бы можно было сбросить платье и белье. С большим трудом мне удалось это сделать. Обнаженная против бури. Как спастись? Оставалась одна возможность: удерживаться на плаву. Меня швыряло в темных волнах, как щепку. Я уже ни о чем не могла думать.
«Боже! Корабль уплывет, а я останусь в открытом море, вдали от берегов, я погибну», – промелькнуло в слабеющем сознании.
И тотчас я погрузилась в беспросветную тьму. Кажется, моим последним ощущением было примирение со смертью. Холодные волны сомкнулись надо мной.
Глава восемнадцатая
Наверное, миновала вечность.
Я открыла глаза. Я не ощущала собственного тела. Сплошная ноющая боль. Что со мной? Где я? Кто я? Что произошло и происходит?
Я медленно приходила в себя.
Комната, где я находилась, чуть покачивалась. Это была странная комната с низким потолком. Я осознала, что лежу в корабельной каюте. Я вспомнила все!
– Дети! Мои дети! – крикнула я. Крикнула? Нет, слабо простонала. Однако меня услышали.
– Лежите, – отозвался хриплый мужской голос, странно знакомый, – вы еще слишком слабы. Ваши дети и слуги живы и здоровы.
– Кто… вы? – прошептала я.
– Капитан Мердок. Фрэнк Мердок, – отозвался голос.
– Поклянитесь мне… что мои дети… мои спутники… живы…
– Клянусь! Живы и здоровы. Вас смыло за борт во время бури. Хорошо, что я заметил и кинулся следом.
– Вы… спасли меня?
– Как видите! – грубовато откликнулся он.
– Корабль не пострадал?
– Все в порядке. Мы идем прежним курсом к берегам Америки.
Я с трудом приподнялась. Голова кружилась, и я тотчас вынуждена была опуститься на койку. Нет, это не моя каюта. Я успела заметить.
– Где я? Это не моя каюта.
– Вы в моей каюте, миледи.
Вдруг мне показалось странным мое ощущение собственного тела. Что со мной?
Я все поняла. Я лежала совершенно обнаженная, ничем не прикрытая. Невольно я протянула руку. Попыталась натянуть на себя простыню. Сильная мужская рука грубо воспрепятствовала мне. Низко над своим лицом я увидела черную повязку, насмешливый жестокий взгляд единственного глаза, растрепанные волосы. Грубо пахнуло табаком и вином.
– Нет! Нет! Я все поняла.
Я вытянула руки, отталкивая капитана.
Но мое сопротивление, кажется, только рассмешило его. Жесткие пальцы помяли мне грудь уверенно и похотливо.
– Вам надо набраться сил, миледи, – спокойно произнес Мердок.
– Вы негодяй! – я попыталась крикнуть, но смогла лишь громко прошептать.
– Так вы благодарите своего спасителя? – насмешливо проговорил он.
– Что вы хотите сделать со мной? Поклянитесь, поклянитесь мне, что мои дети и слуги живы! – я заплакала.
– Они живы и надежно заперты в своих каютах.
– О, Боже! Мои дети!..
– Им не грозит опасность. Их не лишат пищи и воды. Разумеется, если вы будете послушны, – Мердок усмехнулся, показав крупные кривые желтые зубы.
– Но что вам нужно? Какая вам польза оттого, что вы изнасилуете меня?
– Изнасилую? Ну нет! Я полагаю, вы и без этой крайней меры сумеете отблагодарить своего спасителя.
– Но когда… когда мы прибудем в Америку, вы отпустите меня?
Происходила какая-то фантасмагория! Я, герцогиня, знатная придворная дама, возлюбленная самого короля Англии, свободная английская гражданка, в плену у своего соотечественника! На что же мне рассчитывать? Чем все это может кончиться?
– Отпущу ли я вас? Да, это интересный вопрос. Нет, ни вас саму, ни ваших слуг я отпустить не смогу.
Я бессильно рыдала, обнаженная, перед этим негодяем.
– Дети! Что будет с ними?
– Гм! Если вы соизволите вести себя хорошо, миледи, ваши дети будут доставлены туда, куда вы пожелаете. Им никто не причинит вреда. Они еще слишком малы для того, чтобы их словам можно было верить.
У меня вырвался невольный вздох облегчения.
– Но что вы собираетесь делать со мной и с моими слугами? Вы хотите сделать из меня свою наложницу?
В каюте распространился неприятный запах крепкого табака. Мердок набил трубку и закурил.
Мне наконец-то удалось прикрыться простыней. Я натянула грубое полотно до самого подбородка.
– Наложницу? – капитан изучающе оглядел меня и кончиком большого ороговевшего ногтя постучал по трубке. – Что ж, мысль интересная, но боюсь, мне такой вариант не подойдет. Слишком хлопотно. Не с руки мне возить на этой посудине герцогиню и любовницу его величества.
Я почувствовала, что краснею.
– Слишком хлопотно, – повторил Фрэнк Мердок.
Я оказалась в ужасном положении, совершенно беззащитная. Но даже тогда я не могла не признавать, что в этом разбойнике, в его манере рассуждать есть что-то занятное, даже парадоксально забавное. И все же, хорошо было бы мне наблюдать за этим забавным человеком со стороны, а не лежа на его койке без одежды.
– Вообще-то я женат, – продолжал капитан, – и надо вам сказать, моя старуха Кэт жутко ревнивая баба. Нет, держать вас при себе я не буду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59