Вызывается это, очевидно, отнюдь не диалектически-
ми соображениями.
VII. Свобода и необходимость - сфера, где непре-
станно упражняются разного рода формально-логические, аб-
страктные метафизики, движимые мифологическими страс-
тями.
а) Допустим, что все обусловлено абсолютной необходи-
мостью, что нет ничего и никого свободного. В таком случае
эта всеобщая необходимость, как единственно истинно-сущая,
будет зависеть сама от себя. Но это значит, что она и есть сво-
бода. Зависеть только от себя значит быть свободным.
Ь) Допустим, что все абсолютно свободно, что никто и
ничто ни от кого и ни от чего не зависит. Если все является аб-
солютной свободой, то, в силу абсолютности, ничто не может
выйти из пределов свободы, все абсолютно зависит от этой
свободы. Однако зависимость от чего-нибудь есть необходи-
мость. Абсолютная свобода есть, таким образом, абсолютная
необходимость. Оторвать одно от другого может только не
диалектическое, но формально-логическое рассуждение, а для
формально-логической узости нужна особая, уже не-логичес-
кая заинтересованность и подогретость.
VIII. Бесконечность и конечность, а) Допустим,
как это любят долбить мифологи определенной секты, что мир
бесконечен, и только бесконечен. Если что-нибудь не имеет
конца, - следовательно, оно не имеет границы и формы.
Если что-нибудь не имеет границы и формы, это значит, что
оно ничем не отличается от всего прочего. Но если оно ничем
не отличается от всего прочего, то, следовательно, невозмож-
но установить, существует ли оно вообще или нет. Итак, если
мир бесконечен, то это значит, что ровно никакого мира не су-
ществует. Нигилизм Нового времени так, в сущности, и ду-
мает. Восхвалять бесконечность миров заставляло тут именно
332
лание убить всякий мир; и католичество, которое хотело
спасти живой и реальный мир, имело полное логическое
право сжечь Дж. Бруно. А уничтожать мир необходимо было
тем, кто выставлял на первый план свою личность. Как я уже
имел случай указать, субъективизм и механизм (нигилизм)
есть одно и то же. Раз все существенное перенесено в субъект,
объекту остается очень мало, и он теряет последнее свое убе-
жище - свое существование; отсюда - проповедь у всех субъ-
ективистов и индивидуалистов бесконечности мира и миров.
Но так как изолированный индивидуализм и субъективизм,
перенесенный в социально-экономическую сферу, создает
буржуазную культуру и капиталистический тип производства,
то учение о бесконечности мира есть, очевидно, типично либе-
рально-буржуазная мифология. И потому пролетарские идеоло-
ги, стоящие на точке зрения бесконечности мира, или ничем
не отличаются от капиталистических гадов и шакалов, или от-
личаются, но еще им неизвестно, чем, собственно, они отли-
чаются. Тут - тот же тупик, что и в вопросе о бытии Божием.
С одной стороны, официальная мифология требует, чтобы
Бога не было. С другой стороны, основным аргументом явля-
ется здесь тезис: <Наука доказала, что Бога не существует>.
Но - 1 ) наука всегда существовала и часто существует также и
у людей религиозных, так что если точно выражаться, то надо
говорить, что не наука тут причина, а один очень специфичес-
кий тип науки. 2) Всякое научное доказательство предполага-
ет весьма изолированную функцию субъекта. Культурно-ис-
торически это было возможно только в возрожденческой
культуре, т. е. в культуре по преимуществу буржуазной. Ате-
изм. рационально обоснованный, есть именно эманация ка-
питалистического пуха. С пролетарской точки зрения отвле-
ченные идеи вообще ничего не значат в истории. ПОЭТОМУ
опора на отвлеченное научное доказательство есть всецело ли-
берально-буржуазный метол, и в устах пролетариев он весьма
аалек от их подлинных мыслей.
Ь) Допустим, что мир конечен, и только конечен. Если
мир конечен, это значит, что существует его определенная
граница. Спрашивается: а что существует вне этой границы и
можно ли выйти за пределы этой ограничивающей линии,
если я буду продолжать двигаться дальше? Если выйти за эти
пределы можно, то ясно, что упомянутая граница вовсе не
есть последняя граница, т. е. не есть и вообще граница, и за ее
пределами мир продолжает существовать, - причем одинако-
вое рассуждение надо применить и ко всякому новому пункту,
333
до которого мы дойдем в своем движении за пределы мира
так что, в сущности, граница будет все время ускользать и мир
окажется бесконечным. Если же выйти за пределы конечного
мира нельзя, а мы все еще продолжаем двигаться (ибо нет ни-
каких особых оснований думать, что двигаться невозможно),
то это опять значит, что граница мира отодвигается вместе с
нашим продвижением, т. е. мир в каком-то смысле бесконе-
чен.
Итак, мир одновременно и конечен, и бесконечен. Диалектик
может рассуждать только так. Мифологи же давно приучили
всех наивно мыслящих мещан думать, что мир или только
бесконечен, или только конечен. О выходе из этого формаль-
но-логического и абстрактно-метафизического тупика я соби-
раюсь говорить (если дадут) в особом сочинении .
IX. Абсолютное и относительное, а) Говорят: все
относительно. Хорошо. В самом деле, все? И прошлое? Отве-
чают: не знаем. Позвольте, раз вы не знаете, относительно ли
прошлое, вы не можете утверждать, что все относительно. Ну,
ладно, говорят, пусть и прошлое. И настоящее? И настоящее!
И будущее? Да зачем вам будущее? Позвольте, вы же говори-
те, что все решительно относительно. Ну, хорошо, и будущее.
Итак, все настоящее, все прошлое и все будущее относитель-
но. Относительность господствует решительно везде. Но
спросим еще: сама ли по себе существует относительность, в
некоем недосягаемом за-умном бытии, ни на что не влияя и
ничто не предопределяя, или же она действительно реальное
определение вещей? Первая возможность, конечно, отпадает
для того, кто утверждает, что все относительно. Раз все отно-
сительно. то. значит, относительность определяет собою все.
Итак, относительность есть то, что охватывает все прошлое,
все настоящее и все будущее, и <это> является наиболее су-
щественной и, во всяком случае, неотъемлемой ее характерис-
тикой. Позвольте, да ведь это же и есть абсолютное. Абсолют-
ное есть то, что все охватывает и все предопределяет. Тут пол-
ное повторение антиномии свободы и необходимости: нет
ничего свободного, все - необходимо; стало быть, сама необ-
ходимость свободна, ибо зависит от себя. Нет ничего абсолют-
ного, все относительно: это значит, что абсолютна сама отно-
сительность. Или нет никакой относительности, - тогда об
абсолютном можете говорить что угодно; или относительное
действительно есть и даже - допустим - только и есть отно-
сительное, - тогда все абсолютно, и абсолютна прежде всего
сама же относительность.
334
gcg - абсолютно, существует только абсолют. Но
gi-b - значит иметь какой-нибудь существенный признак, а
еть признак - значит отличаться от всего прочего и прежде
псего от своего противоположного. Абсолютное есть. Следо-
ддедьно, оно нуждается для своего бытия в ином, т. е. в не-аб-
солютои, т. е. в относительном. Или абсолютное есть, тогда
обходимо должно быть и относительное (в крайнем случае
"рппимя хотя бы его возможность). Или относительного
цего нет, тогда нет и ничего абсолютного.
X. Вечность и время, а) Говорят: все временно и нет
ничего вечного. Позвольте, а может кончиться ваше временное
и ваше время? Или может, или не может. Допустим, что время
никогда не кончится. Так, значит, оно - вечно? Тогда чего же
вы врали, что всё временно? Но допустим, что время может
кончиться. Тогда, однако, получается уже полный скандал:
время кончилось, а наступило - что" Наступило или опять
временное, или вне-временное. Если - опять временное, -
значит, время вовсе не кончилось; если - вне-временное, то
как же вы утверждали, что <нет ничего вечного>? Итак, или
все временно, но тогда есть и вечность и прежде всего само же
время вечно; или нет никакой вечности, - тогда нет и ничего
временного.
Ь) Все вечно, и нет ничего по существу своему временного;
время есть только субъективная иллюзия. Вечность существует.
Чтобы существовать, надо отличаться от того, что не есть веч-
ность. Вечность, стало быть, предполагает, если только она
действительно есть, нечто не-вечное, от чего она, чтобы быть,
отличается. Но не-вечное есть временное. След., вечность
предполагает время. Однако вечность охватывает все, что
было, есть и будет; и, кроме нее, ничего нет. Тогда - что же,
кроме вечности, может быть временным? Очевидно, времен-
ной может быть только сама же вечность. Итак, время - вечно,
а вечность - временна.
XI. Целое и часть, а) Всякое целое делится на части.
Если целое есть только сумма своих частей, то это значит, что
нет никакого целого, ибо раз оно не содержится в каждой от-
дельной части (а если бы содержалось, тогда нечего было бы и
говорить о сумме частей), то оно не содержится и во всех вмес-
те взятых частях. Следовательно: или целое есть - тогда оно
не делится на свои части; или оно делится - тогда нет ника-
кого целого.
Ь) Никакое целое не делится на свои части. Если целое не
Делится, тогда в нем нет никакого различия. А если нет разли-
335
чия, оно есть некая абсолютная единица. В таком случае поче-
му я должен считать ее целым?
Целое и делится, и не делится на свои части.
XII. Од нон многое. Все предыдущие антиномии, в сущ
ности, можно свести к этой одной, как к простейшей, - кото-
рую можно формулировать и как антиномию бытия и не
бытия, или су щегол не-сущего.
а) Одно, если только оно одно, ни от чего не отличается и,
след., не есть нечто, есть ничто. Если же оно - нечто, оно тре-
бует для себя иного, т. е. не-одного, от чего оно отличалось
бы. Но не-одно есть многое. След., одно, чтобы быть, нужда-
ется во многом. Или нет никакого иного, тогда нет и никакого
одного; или одно есть, но тогда есть и многое. А так как все есть.
именно одно и ничего, кроме этого одного <всего>, нет, то,
след., не что иное, как именно это же одно, и есть многое.
Ь) Многое, если оно только есть многое, не есть ни в
каком смысле одно, ибо иначе мы и не называли бы его толь-
ко многим. Но если многое не содержит в себе никакого един-
ства, тогда оно и не состоит из отдельных частей, ибо каждая
часть тоже была бы чем-то одним. Многое же, которое не есть
многое разных отдельных единиц и даже никаких отдельных
единиц в себе не содержит, очевидно, вовсе не есть многое.
Итак, если есть многое, то есть и одно; а если нет одного, то и;
нет никакого многого. Таким образом, ни монизм (голый), ни
плюрализм (голый) не могут быть оправданы чисто диалекти- 1
чески. Их оправдание - в мифологии и в догматическом бо- 1
гословии.
9. Всех этих антиномий совершенно достаточно, чтобы
убедиться, как часто мы не ввдим мифа под системой рассуж-
дения, имеющей всю видимость науки, научности и логичес-
кой оправданности. Только потому не видно здесь мифа, что
эти учения уже давным-давно получили форму догмата, а
миф не есть догмат. Миф, говорили мы, всегда личностен и
историчен, догмат же живет абсолютизацией и логикой. Миф
есть непосредственно воспринимаемое личностно-историчес-
кое бытие; догмат же всегда есть научно-диалектическая сис-
тема или принцип ее. Поэтому я и привел целый ряд таких
примеров, где на первом плане их логическая обоснованность
и где обычно не видят никакого вероучения и мифа. Проведе-
ние же четкой диалектики в них как раз показывает, что это не
только диалектика, что миф с огромной силой врывается в
сферу диалектики и совершенно по-своему перераспределяет
ее категории. На приведенных примерах удобно учиться раз-
336
"мчать миф и догмат, непосредственную веру и логическое
дание, сверхъестественное откровение и догматическое бого-
словие.
Цт, миф не есть дммпт, нп-истприя. нергииное.
"цпипр игти фpнnмfнягтгnf прпяппр.ние и становление
рццч_ ттичнпг.тнпгп в мифе. e-.c.Th г.тянпнпоние историческое.
урч"- миф сеть личнпгтнпр PIM-TMP-., данное llcmopu-
чек"-
X. Миф не есть историческое событие как таковое. Легче
дгп ПОНЯТЬ историю УЯУ ряп фпктпд прИЧИННО СВЯЗанНЫХ
ржду собою. Для понимания мифа это дает чрезвычайно
мало. Факты сами по себе глухи и немы. Факты непонятые
даже не суть история. История всегда есть история понятых
или понимаемых фактов (причем понятых или понимаемых,
конечно, с точки зрения личностного бытия). В историческом
процессе можно различать три слоя.
1. Во-первых, тут перед нами природно-вещественный слой.
История есть действительно ряд каких-то фактов, причинно
влияющих друг на друга, вызывающих друг друга, находящих-
ся во всестороннем пространственно-временном общении.
Кто-то воевал с кем-то, потом было разрушение страны,
потом случилась еще тысяча разных фактов и т. д. Покамест
история есть история этих фактов, она вовсе даже не есть ис-
тория. Это - сырые материалы, которые, при условии внесе-
ния в них каких-то совершенно новых точек зрения, могут
стать историческими материалами. Все эти статистические
таблицы и процентные исчисления никакого отношения как
таковые к истории не имеют. Констатирование голых указов,
распоряжений и постановлений; исчисление количества и ха-
рактера податей и налогов; описание хода военных действий,
колонизации, всякого технического оборудования и пр. и
пр. - все это никакого отношения к истории не имеет, если
эти факты берутся как факты, даже пусть в их причинной за-
висимости. История не есть природа и не развивается по типу
природных процессов. Природа гораздо абстрактнее, проще и
механичнее истории. И не история есть момент в природе, но
всегда природа есть момент истории. Ибо никто никогда не
воспринимает чистую, вне-историческую природу. На ней
всегда лежит густой слой интуиций данной эпохи, и исключе-
ние их приводит не к природе как предмету обычного челове-
кого восприятия, но к природе как абстрактной формуле
научной мысли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35