Разбить лошадей повзводно по отметинам.
- Запишите: оружие, как холодное, так и огнестрельное, проверить и содержать в полном порядке, - приказал Климент Ефремович Щелокову.
- Хор трубачей можно взять из 11-й кавдивизии от расформированной 56-й кавбригады, - предложил Щелоков,
- И на своих серых лошадях, - добавил Минин. С ними согласились. Начальникам санитарной и ветеринарной частей приказали назначить в штаб сводного полка врача, лекпома и ветфельдшера. И по одному лекпому и ветфельдшеру - на эскадрон.
Дали указание службам тыла заблаговременно оборудовать вагоны как для людей, так и для лошадей, каждый эшелон снабдить дровами для варки пищи.
Тщательно обсудили, каков должен быть численный состав полка и его служб. Всего получилось: людей - 523, лошадей строевых - 450, обозных - 52.
- Как только будут сформированы сводные эскадроны, дайте указание их командирам сообщить в штаб армии, сколько в эскадроне награжденных орденом Красного Знамени, кто именно и за какой подвиг награжден, - предложил Климент Ефремович.
- Правильно, - согласился я.
Большая работа предстояла политотделу армии, военкомам дивизий и бригад. В ходе формирования полка они переговорили с каждым выделенным в него конармейцем. Взяли на учет всех коммунистов, провели в эскадронах партийные собрания. Политработники, коммунисты призывали конармейцев достойно представлять перед всемирным форумом коммунистов героическую Рабоче-Крестьянскую Красную Армию.
Командиром сводного кавполка мы назначили Мурзина Дмитрия Константиновича, который был у нас инспектором кавалерии армии. Я знал его лично длительное время и со спокойной совестью доверил ему столь важное и ответственное дело. Военным комиссаром полка назначили состоявшего при мне для поручений тов. Михайловского.
В частях быстро узнали о приказе Главкома. Реакция на него была самой положительной.
Щелоков, усмехаясь в усы, докладывал мне:
- Начдивы доносят, что в полках творится что-то необычное. Словно вся армия к параду готовится. Конармейцы подтянулись. Бреются чуть не два раза в день. Чинят обмундирование, сбрую. Лошадей чистят и моют - хоть сейчас выводи на смотр. В наряд отбоя нет от добровольцев...
- Что же удивительного, - ответил я. - Конармейцев можно понять. Побывать в Москве, увидеть Ленина мечтает каждый из них. И для того, кто удостоится такой чести, это будет самой лучшей наградой за все труды, за все лишения, что вынес он в боях за годы войны...
Вскоре мы телеграфировали Главкому, что его приказ о формировании сводного полка от 1-й Конной выполнен.
- Итак, Семен Михайлович, я ухожу из 1-й Конной, - сказал мне на другой день Ворошилов. - Приказано принять командование Северо-Кавказским военным округом. Жаль уходить. Впрочем, мы ведь будем рядом.
- Да, конечно рядом, - грустно улыбнулся я в ответ.
После разгрома белогвардейщины перемены в нашей жизни были неизбежны. Я ждал их, готовился к ним и все-таки сообщение об уходе от нас Ворошилова воспринял с грустью. Да и не только я - все конармейцы тоже. От души мы желали нашему дорогому Клименту Ефремовичу успехов в новой должности. Мы знали, верили, что его ждет большое будущее.
Боевая дружба связывала меня с Климентом Ефремовичем на протяжении всей жизни.
Трудно дать исчерпывающую характеристику этому человеку, хотя мы вместе рука об руку работали не один десяток лет. Рядовой боец партии и армии, политработник, талантливый полководец, крупный государственный деятель, Климент Ефремович был многогранен. Сколько раз я сталкивался с ним и всегда открывал в нем новые, порой неожиданные черты.
Ворошилов был горячим сторонником создания 1-й Конной. С первого дня ее организации он состоял бессменным членом и председателем Реввоенсовета армии, являлся одной из центральных фигур руководства операциями конармейцев на всех фронтах гражданской войны: Южном, польском, врангелевском - и особенно руководства партийно-политической работой в этом весьма сложном и специфическом по своему составу боевом организме.
В Рабоче-Крестьянской Красной Армии командармы, члены реввоенсоветов, командиры и военкомы всех степеней были в то же время первыми бойцами, готовыми в, любой момент стать в передовые шеренги воинов и встретить врага лицом к лицу. История гражданской войны хранит многочисленные случаи личных подвигов ответственных военных деятелей и полководцев. Стоит только вспомнить, каким бесстрашием обладал, как вел себя в бою М. В. Фрунзе. Подобное явление характерно для Красной Армии, как армии нового типа, и свидетельствует о полном военно-политическом единстве ее воинов независимо от их служебного положения. Климент Ефремович был не только командармом, опытным военно-политическим руководителем, но и отличнейшим передовым бойцом.
Не было ни одного более или менее серьезного боя 1-й Конной, где бы Ворошилов лично не участвовал. Он ясно видел (я это могу подтвердить на основе собственного опыта), что в управлении кавалерийскими массами личное общение членов Реввоенсовета с конниками о боевой обстановке имеет колоссальное значение.
- Что это вы, дорогой, тут топчетесь? Перед вами несколько сот каких-то паршивцев, а вы канитель разводите. Мы-то с командармом думали, что к шапочному разбору приедем, а вы и звонить еще как следует не начинали, бросит, бывало, укоризненно Климент Ефремович комдиву или комбригу.
- Да мы, товарищ член Реввоенсовета, уже собирались, сейчас начнем, торопливо скажет тот.
- Собирались, собирались... Не собираться, а бить нужно. После собираться будете. Вон 11-я уже в обход пошла, мы сейчас только от нее. Она и соберет все, а вы сильнейшая. Посмотрите на себя - море целое. Дунуть ничего не останется от противника.
И после таких "вразумлений" словно ветерок пройдет по рядам. Все оживятся. А тут снова Ворошилов бросит:
- Ну, здесь пока нечего делать. Едем, Семен Михайлович.
И - вперед, туда, где винтовочный треск и стрекот пулеметов рисуют линию фронта.
Смотришь - справа, слева уже зашевелились спешенные цепи, вытянулись конные колонны, дружно заухала артиллерия, а там и развязка боя...
Должен признаться, что мне, имеющему за плечами достаточный боевой опыт, редко приходилось видеть людей, обладающих таким бесстрашием и исключительной личной храбростью, как Ворошилов, причем эти качества у него всегда выявлялись без какой-либо рисовки, позы, а как естественное состояние.
В силу этих качеств у Ворошилова создавалось и соответствующее отношение к людям в боевой обстановке: он не только не терпел, а просто презирал тех, у кого обнаруживались "заячьи повадки", хотя человек, может быть, и обладал иными полезными способностями. И наоборот, Ворошилов проявлял большую любовь к бойцам, которые держали себя в бою отважно.
Не всякий рисковал попасть на глаза Ворошилову, если сознавал, что вызовет его гнев. Крут и горяч бывал Климент Ефремович в таких случаях, рубил, что называется, сплеча. Но и быстро отходил, здраво оценивал поступок провинившегося. Если в заключение следовало прощение, то провинившийся уходил потом возрожденным, как после неожиданного, холодного, но здорового душа, с твердым намерением больше "не грешить".
В нашей совместной длительной работе не все было гладко. Вспыхивали порой горячие споры, длительные дискуссии. Но разногласия и жаркие схватки не заходили у нас дальше рубежа, где кончается дело и начинается личная "амбиция". Как бы спор ни развертывался жарко, он заканчивался всегда общим единым и обязательным решением. И это решение РВС дружно и совместно проводилось в жизнь.
Тут я должен отметить еще одну важную черту характера Ворошилова - если уж он сознавал свою ошибку, неправильность какого-либо решения или вывода, то никогда не пытался уклониться, славировать, а сейчас же прямо и откровенно признавал свою неправоту, принимал все меры к скорейшему ее исправлению. Прямота и даже внешняя резкость характера Ворошилова тесно переплетались в нем с большой чуткостью и сильно развитым чувством товарищества.
В Клименте Ефремовиче поражала его исключительная любовь к простым бойцам и командирам, любовь без какой-либо "снисходительности". Эта любовь являлась результатом единого классового происхождения, единых классовых интересов. Приход в штарм командиров - задубленных зноем и ветрами, запыленных, пропахших порохом - для Климента Ефремовича был подлинным праздником.
В методах нашего командования при возникновении каких-либо сложных обстоятельств оперативного или политического порядка мы часто практиковали совместные совещания с командным составом частей, и это давало положительные результаты. Если позволяла обстановка - разрешали себе отдых. Старым бойцам всегда найдется о чем поговорить. За скромным ужином или чаем шла непринужденная, оживленная беседа, пересыпаемая безыскусным юмором. А потом, глядишь, кто-то взял гармонь, кто-то пустился в пляс. Лихие рубаки-командиры и тут были первыми. Климент Ефремович чувствовал себя и здесь отлично.
С Ворошиловым мне довелось пройти тяжелый путь борьбы и побед, и все то, что связано с ним, для меня дорого.
Велики заслуги Климента Ефремовича Ворошилова перед партией и народом, но сам он скромно их оценивал. В своих воспоминаниях Ворошилов писал, что судьбы людей не похожи одна на другую, как не схожи и сами люди: у каждого свое лицо, свой характер, свои наклонности и привычки, свое призвание. "Но в жизни революционеров-единомышленников, составляющих нашу партию, - а в ее рядах я имею честь состоять вот уже более шестидесяти лет - много общего: все мы бескорыстно служим интересам народа и неустанно боремся за улучшение его жизни. Поэтому те трудности и испытания, которые выпали на долю каждого из нас, неотделимы от нашей общей борьбы за торжество коммунизма...
Я не верю в предопределение, но я благодарен своей судьбе за то, что мне выпал именно тот путь, который мне довелось пройти. Нет выше доли рабочего человека и солдата революции! И я счастлив тем, что получил свою первую рабочую закалку в среде донбасских пролетариев, участвовал в трех революциях, видел и слышал великого Ленина, был лично знаком с ним и выполнял его поручения, защищал нашу Родину от белогвардейщины и иностранной интервенции в начальный период Советской власти, от гитлеровского нашествия в суровые годы Великой Отечественной войны, был и являюсь участником бурного социалистического, коммунистического строительства"75
К этим словам трудно что-либо добавить.
Итак, в мае 1921 года 1-я Конная начала новый марш. В поход выступили все дивизии, кроме 11-й (начдив Ф. У. Лобачев). Ее по приказанию Главкома передали в распоряжение командующего Западным фронтом. Ей предстояло перейти из района Александрии по Украине в район Гомеля в Белоруссии. Провожая 11-ю кавалерийскую дивизию, Реввоенсовет 1-й Конной именем Российской Советской Федеративной Социалистической Республики объявил братское спасибо командирам, комиссарам и бойцам дивизии за их отличную и беззаветную службу Родине.
В специальном приказе Реввоенсовет отмечал революционную доблесть и непоколебимую стойкость бойцов и командиров 11-й кавдивизии в борьбе с врагами рабоче-крестьянской Республики, неиссякаемую энергию и борьбе с хозяйственной разрухой на трудовом фронте, а также по укреплению Советской власти, сознательное коммунистическое отношение к своему долгу и выражал надежду, что дивизия продолжит славную революционную деятельность, прибавит к перечню заслуг перед Советской Республикой много новых славных дел, своей стальной революционной дисциплиной, неутомимостью будет служить примером всем частям Красной Армии.
Штаб армии переехал в Ростов и разместился на Таганрогском проспекте в бывшей гостинице "Палас Отель".
Итак, мы снова вернулись в те места, где возник кавалерийский краснопартизанский отряд - предшественник 1-й Конной.
Северный Кавказ - важный экономический район нашей Родины. На юге граница его проходит по Главному Кавказскому хребту, на западе выходит к Черному морю в районе Сочи (река Псел), на востоке к Каспию. В Северный Кавказ входят (современное административное деление) Ростовская область, Краснодарский и Ставропольский края, Кабардино-Балкарская, Чечено-Ингушская, Северо-Осетинская и Дагестанская АССР. Более 800 километров с севера на юг, более 900 - с запада на восток - такова территория края.
До революции основу экономики Северного Кавказа составляло сельское хозяйство; промышленность тогда была развита слабо. Такая экономика края определяла и классовый состав населения. Основные сельскохозяйственные районы занимали донские, кубанские, терские казаки. Царское правительство, когда-то поселившее здесь казаков, использовало их как свое надежное орудие, всячески заигрывало с ними, предоставило ряд льгот, разрешило самоуправление, щедро наделило землей. Обширные земельные владения в сочетании с высоким качеством земли и мягким климатом способствовали интенсификации сельского хозяйства, его высокой товарности. Подавляющее большинство казачества жило зажиточно, было верной опорой царизма. Не случайно именно Северный Кавказ стал базой белогвардейщины. Здесь формировались и стояли "на довольствии" воинские части Деникина, Краснова, Алексеева, Мамонтова и прочих белогвардейцев.
При характеристике края следует учитывать имевшее место правовое неравенство. Это вызывало вражду между разными слоями населения. Естественно поэтому, что вскоре после победы Октябрьского вооруженного восстания в Петрограде Донская область стала ареной жестокой борьбы.
Когда немцы вступили в Ростов, рабочие города, крестьянство Ростовского округа, Батайска, Койсуга, Азова и Ейского отдела образовали целый фронт против оккупантов. Базой формирования отрядов было главным образом крестьянство Кубанской области, из которого впоследствии и образовалась 11-я Таманская армия.
Другие отряды - Никифорова (станица Платовская), Алехина (Великокняжеская), Белоборода (Куберле), Сиденко (Зимовники), Сытникова (Мартыновская), Ковалева (Больше-Орловский) - вели борьбу с Мамонтовым, заставили изрядно потрепанные отряды царского генерала бежать у станицы Романовской на правый берег Дона.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109