Всю ночь кипел бой за Броды. Ни на минуту не умолкали грохот артиллерии и треск пулеметов. То там, то здесь вспыхивали рукопашные схватки. Когда подразделения польской пехоты начали просачиваться на восточную окраину города, полештарм переместился в Радзивиллов.
На рассвете противник полностью занял город. 4-я дивизия отошла к северу, а 11-я - к востоку от Бродов. 45-я стрелковая продолжала вести бой юго-восточнее города на рубеже Пасеки - Лесовики.
Особая бригада сосредоточивалась в районе Крупца, севернее Радзивиллова. Успешно продолжалось наступление наших правофланговых 6-й, 14-й кавалерийских и 24-й стрелковой дивизий. Они теснили к Стыри 1-ю и 6-ю пехотные, 1-ю и остатки 2-й кавалерийских дивизий. А из 8-й червоноказачьей донесений по-прежнему не поступало, мы даже не представляли, где она находится.
Смириться с потерей Бродов мы не могли. Поэтому, несмотря на крайнюю усталость войск, было решено атаковать противника в городе. Эта нелегкая задача возлагалась на 4-ю и 11-ю кавалерийские дивизии, усиленные тремя бронепоездами. Для руководства наступлением К. Е. Ворошилов поехал к Ф. М. Литунову, а я - к Ф. М. Морозову.
Мы с адъютантом Зеленским прибыли в 11-ю дивизию, когда части ее уже вышли из леса и перебежками по слегка холмистой жниве подбирались к восточной окраине Бродов. Наступление поддерживали два бронепоезда.
На окраине города рвались снаряды и горели постройки.
- Начдива не видели? - подошел я к широкоплечему чубатому командиру, помогавшему двум бойцам тащить пулемет.
- Кажись, там был, - указал он в сторону деревьев, выделявшихся круглым островком в нескольких метрах от опушки леса.
Ехать туда не пришлось. Ф. М. Морозов и исполнявший обязанности комиссара дивизии Н. П. Вишневецкий сами скакали к нам.
- Вы уже здесь? - удивленно произнес Морозов, вытирая рукавом потное лицо.
- Как видите. А у вас как дела идут?
- Наступают все бригады. Пулеметы приказал снять с тачанок, чтобы двигались в целях и поддерживали огнем. Артиллерия, видите, с опушки бьет по противнику на восточной окраине города.
- Что пулеметы с тачанок сняли, это правильно, а артиллерию используете не совсем полезно, - заметил я. - Нужно часть орудий тоже выдвинуть в цепи. Тогда они смогут поражать огневые средства противника прямой наводкой. И потом, почему бойцы делают такие короткие перебежки? Отчего не используют перерывы в огне для стремительного броска вперед?
- Это мы уже заметили, товарищ командарм, - помрачнев, ответил Морозов. - У бойцов сил не хватает. Люди окончательно выдохлись.
- Вы обратите внимание, как они падают и лежат, - указал на группу бойцов Вишневецкий. - Утром я подошел поближе, и у меня мороз по спине побежал. Вижу, падают люди и сразу засыпают. И нипочем им ни снаряды, ни сама смерть. А почему? Потому что не спали сутками. Да и отощали, едят одну зелень.
Мы подошли к двум бойцам. Один из них, рослый, с забинтованной головой, без фуражки, плюхнувшись на землю, в полусонном состоянии загребал руками и ногами, цепляясь за стерню и пытаясь продвинуться вперед. Второй, тяжело дыша, опустил голову на руки и жевал стебелек травы.
- Что, трудно, друг? - Я присел рядом в борозду, огибавшую одинокое дерево.
Боец устало взглянул на меня:
- Вы, товарищ командарм, легли бы. А то вон как пули свистят... Потом, видно спохватившись, что не ответил на мой вопрос, быстро заговорил: - Мне-то что: отдохну - и дальше. А вот дружку плохо. Раненный он... Мне бы, товарищ Буденный, до шляхты добраться, а там я их руками задушу, зубами загрызу...
Я смотрел на бойцов, похудевших, измученных, с впалыми, пожелтевшими от голода и чрезмерной усталости лицами, и чувство большого уважения переполнило все мое существо. За тысячи километров от родного края, напрягая последние силы, презирая смерть, шли они в бой, падали и ползли, впиваясь огрубевшими руками в землю, поливая ее потом и собственной кровью ради того, чтобы жила их родная Советская власть.
Цепи конармейцев, пригибаясь и спотыкаясь, катились к Бродам. А там бушевал огонь десятков пулеметов, ухали залпы орудий, сотрясая пропитанный гарью воздух.
Впереди цепей выдвинулись начдив Ф. М. Морозов, начальник политотдела П. Г. Глебов и исполнявший обязанности военкомдива Н. П. Вишневецкий. Я видел, как Федор Максимович вскочил на ноги, оглянулся, взмахнул правой рукой и побежал вперед. Полки поднялись в атаку. И сразу же началась рукопашная схватка.
Сломив сопротивление противника, 11-я дивизия ворвалась в город. Но ненадолго. Противник предпринял контратаку и восстановил положение.
После небольшой передышки новая упорная атака, и опять только до окраинных домов. Несколько раз еще поднимались наши на штурм врага, но добиться успеха не могли. Во второй половине дня окончательно определилось превосходство противника, и я приказал Морозову отвести дивизию в лес.
После этого мы с Зеленским отправились к Ф. М. Литунову.
Там тоже с утра шел ожесточенный бой. В начале наступления бронепоезд "Николай Руднев" ворвался на станцию и обстрелял вокзал и окопы, занятые неприятельской пехотой. К сожалению, наступавшие за бронепоездом спешенные части 4-й кавдивизии были отсечены сильным огнем и отброшены. Началась неравная дуэль нашей подвижной крепости с артиллерией противника.
На бронепоезде было повреждено орудие, вышел из строя пулемет. А когда подошедший вражеский бронепоезд разворотил железнодорожное полотно, "Николай Руднев" вынужден был двинуться обратно.
После этого наши предприняли еще несколько атак, но безрезультатно.
Я нашел К. Е. Ворошилова в наступавших цепях 4-й дивизии. Он и секретарь Реввоенсовета армии С. Н. Орловский нарисовали мне такую же картину, какую я наблюдал в 11-й дивизии.
- Литунов и Берлов сами возглавляют атакующие части. Но люди изнемогают от усталости, - рассказывал Климент Ефремович. - Бригады несут большие потери, кончаются боеприпасы.
Посоветовавшись, решили и 4-ю дивизию отвести от Бродов.
К вечеру приехали в Радзивиллов. С. А. Зотов уже успел связаться со всеми соединениями. По его карте легко было составить представление о сложившейся обстановке.
24-я стрелковая, 14-я и 6-я кавалерийские дивизии отбросили противостоящие войска 2-й польской армии за реку Стырь и вели бои за переправы. 45-я стрелковая занимала рубеж южнее Бродов, левее - соединений Литунова и Морозова. Дивизия червонных казаков еще 3 августа отошла на рубеж Стиберовка - Маркополь - юго-восточнее 45-й. Из донесения В. М. Примакова было видно, что его части не могли противостоять полуторатысячному противнику на местности, изрытой окопами и опутанной проволочными заграждениями. Это нас особенно удивило, ведь мы знали 8-ю дивизию как высокобоеспособную, стойкую.
- По-видимому, Примаков не принял должных мер к отпору врагу, резюмировал С. А. Зотов. - Странно также, почему он в течение полутора суток не побеспокоился, чтобы связаться с Якиром и с полевым штабом.
М.не это также было непонятно. Но особенно огорчали неудачи 47-й стрелковой дивизии. Во время движения к Берестечко в ней опять без всякой причины возникла паника. Неустойчивость дивизии крылась исключительно в слабости командования. В этом мы легко убедились, как только был назначен новый начдив.
Обсуждая создавшееся положение, мы пришли к выводу, что войска достигли предела человеческих возможностей. Много дней и ночей армия вела кровопролитные бои, пытаясь разгромить нависшую над правым флангом группировку противника и затем прорваться к Львову. Но осуществить это не удалось.
Противник проявил исключительное упорство. На удары Конармии он отвечал мощными контрударами в центре и на флангах. И в конце концов трудно было определить, которая из сторон в этом встречном сражении на реке Стырь вышла победителем. Если 2-я польская армия потерпела серьезное поражение, то войскам 6-й польской армии удалось отбить город Броды и отбросить 45-ю, 47-ю стрелковые и 8-ю червоноказачью дивизии. Противник не смог выполнить основную свою задачу - уничтожить советскую конницу, но он обессилил нас и сорвал наше наступление на Львов.
Действия против численно превосходящего, стойкого и хорошо вооруженного врага на неудобной для конницы сильно пересеченной лесисто-болотистой, к тому же изрытой окопами местности, при постоянном недостатке боеприпасов, продовольствия и фуража, без должной поддержки соседей подорвали боеспособность, физически ослабили Конармию. Это особенно наглядно показал последний бой за Броды.
Нам было совершенно ясно, что дальнейшее наступление ничего не даст и необходим хотя бы небольшой отдых просто для того только, чтобы дать людям поспать и покормить лошадей. И Реввоенсовет принял решение вывести в армейский резерв наиболее утомленные соединения и одновременно обратиться к командованию фронта с просьбой предоставить армии отдых для восстановления боеспособности.
В резерв выводились 4-я и 11-я дивизии. Им было приказано сосредоточиться восточнее Радзивиллова и приводить себя в порядок. 47-я стрелковая собиралась в Почаеве.
Особая кавбригада, 45-я стрелковая и 8-я червоноказачья дивизии располагались на рубеже Сестратин - Радзивиллов - Перенятин - Бобровцы. 24-й стрелковой, 14-й и 6-й кавалерийским дивизиям предстояло захватить и удерживать переправы через Стырь от Луцка до Шуровичей. Бронепоездам Конармии ставилась задача курсировать от станции Рудня Почаевская на Радзивиллов и поддерживать огнем 45-ю стрелковую дивизию и Особую кавбригаду.
Полевой штаб армии перешел в местечко Верба. Оттуда мы направили во фронт и в копии главкому следующую телеграмму:
"Конная армия с 5 июня ведет непрерывные бои, не имея ни одного дня отдыха... В последний период боев в Дубно-Бродском районе противник сосредоточил не менее четырех пехотных и трех кавалерийских дивизий и, прорвавшись к нам в тыл, парализовал подвоз грузов. Дивизии почти не получают хлеба и фуража, крайний недостаток в боеприпасах. Люди питаются картошкой и зелеными яблоками... Отсутствие продовольствия и фуража, постоянное двухмесячное напряжение совершенно обессилили армию. Лошади настолько изнурены, что не в состоянии даже отгонять разъедающих их кожу мух... Реввоенсовет Конармии с полным сознанием ответственности заявляет, что, каковы бы ни были политические задачи дня, но Конармия свыше сил сделать ничего не может. Реввоенсовет Первой Конной армии видит спасение положения только в отходе армии по крайней мере за реку Икву, где бы можно было привести в порядок как людей, так и конский состав и пополнить материальную часть. Во имя спасения конницы, которая еще нужна Республике, настаиваем на санкционировании немедленного организованного отхода Конармии на указанную линию"63.
Утром на следующий день 4-я и 11-я дивизии двинулись на отдых в указанные районы. Вслед за ними противник перешел в наступление из города Броды, но был отброшен. В тот день неприятельские части пытались контратакой задержать 6-ю и 14-ю кавдивизии, продвигавшиеся к Стыри. Однако и тут успеха не имели. Передовые части 14-й дивизии даже форсировали Стырь на участке Боремель - Берестечко, а 24-я стрелковая заняла город Луцк.
6 августа пришел ответ фронта на нашу телеграмму. Реввоенсовет, к сожалению, отклонил нашу просьбу и приказал "с неослабной энергией выполнять боевую задачу по ликвидации львовской группы противника".
Выполняя приказ фронта, мы распорядились, чтобы с утра 7 августа 24-я стрелковая, 14-я и 6-я кавалерийские дивизии перешли в решительное наступление и к исходу дня очистили западный берег Стыри от противника, а затем продвигались к реке Буг в направлении Добротвор, Радехов, Холоюв. Особой кавбригаде, 45-й стрелковой и 8-й червоноказачьей дивизиям приказывалось перейти к обороне на занимаемых ими рубежах. 47-я стрелковая, 4-я и 11-я кавалерийские дивизии остались в резерве. Они все равно не в состоянии были наступать.
Авиагруппа получила задачу вести разведку львовского направления, а бронепоезда - курсировать по линии Верба - Броды.
Все же мы решили, что К. Е. Ворошилов выедет в Бердичев, чтобы по прямому проводу переговорить с Реввоенсоветом фронта, доложить ему, а если потребуется, и главкому об истинном состоянии армии. Попутно он хотел посмотреть, что можно сделать, чтобы коммунистов тыловых армейских учреждений, и прежде всего политотдела армии, перебросить в передовые части, позаботиться о пополнении, активизировать работу органов снабжения и обеспечить доставку в соединения боеприпасов, продовольствия, фуража, обмундирования.
В районе Бродов 7 августа было сравнительно спокойно. Лишь кое-где противник вел редкую артиллерийскую стрельбу да высылал отдельные разведывательные группы, которые без особого труда ликвидировались нашим боевым охранением. Используя пассивность неприятеля, я предложил командующему золочев-ского направления И. Э. Якиру вывести в резерв одну из наиболее уставших бригад 45-й стрелковой дивизии.
К вечеру поступили сведения о наступлении наших правофланговых соединений. 24-я стрелковая дивизия вышла в район южнее Свинюхи, а части 14-й кавалерийской заняли Лашков и Кустин. К Лашкову подошли и подразделения одной из бригад С. К. Тимошенко, хотя главные его силы все еще оставались на восточном берегу.
Ночь я провел в ожидании вестей от К. Е. Ворошилова, но он молчал. А на рассвете пришла директива командующего фронтом. А. И. Егоров приказывал 24-ю стрелковую дивизию передать 12-й армии, которой ставилась задача занять Раву-Русскую и Томашев. "Командарму 1-й Конной, - указывалось в директиве, произвести соответствующую перегруппировку с расчетом вывести основные части 1-й Конармии в армрезерв, остальными частями, временно приданными в подчинение, действовать согласно с частями 12-й и 14-й армий"64.
Позже стало известно, что А. И. Егоров отдал эту директиву по приказу главкома, который требовал сменить Конармию стрелковыми частями и вывести в резерв для подготовки к новому удару. Однако в связи с большой активностью противника на фронте Конармий вывести в резерв все основные кавчасти не удалось.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109