— Не сомневался в этом. Ты явишься к нему и скажешь, что нашел меня. Я напуган, одинок, я боюсь подвоха. Я назначил тебе встречу в старом склете, что возле трактира Бьюла. К завтрашнему закату Эно. Ты знаешь этот склет?
— Знаю, мой шэл, — покорно подтвердил Витерон. — Я должен буду отвести шэда Орвина к этому склету?
— Именно так. Орвин не выдержит, у него крепкая воля, но медлить он не станет — слишком давно мечтал прикрыть меня. Он потребует, чтобы ты отвел меня к нему.
— Но с ним будет охрана... Мой шэл, прошу прощения, но шэд Орвин подозрителен, к тому же в Алдионе у вас была слава одного из лучших мастеров эскерта.
— Он будет колебаться. Но ты скажешь ему, что я очень слаб, за все это время я сильно сдал, сейчас едва двигаюсь. Передай ему, что я уже почти стал тайлеб-ха, уверен, он с удовольствием в это поверит. Гораздо проще всего верить в то, во что хочется, Орвин не исключение. Сам он, конечно, не придет, непременно захватит пару-тройку дружинников. Больше вряд ли — ему не к чему выставлять себя на показ, а подвоха он заподозрить не должен. Он должен ожидать беспомощного больного калеку, который не подозревает о ловушке. В любом случае у меня с собой будет оружие, а рядом будут мои шеерезы. На всякий случай.
— Там негде укрыться, мой шэл... — несмело сказал Витерон. — Очень открытое место там, я видел.
— Открытое, — согласился Крэйн. — Но это ничего не меняет. Под склетом есть тайник. Довольно большой, в нем предыдущий торговец держал ткань и оружие. Там хватит места, чтоб смогли укрыться пятеро. Если Орвин прихватит с собой больше людей, чем я думаю, — у меня будет возможность отбиться. Но этой крайний случай. Позаботься о том, чтоб с ним было двое или, на худой конец, трое.
— Я сделаю все, мой шэл, — с готовностью выдохнул Витерон. — Верьте мне.
— Я никому не верю, жрец. Но я дам тебе шанс. Надеюсь, у тебя хватит ума им воспользоваться. Иди. Сахур, проводи его до трактира, где он остановился, ни одна рука не должна коснуться его по пути. Понял?
— Понял, господин. — Сахур приложил руку к груди. — Будет сделано.
— Хорошо. Ступайте.
Витерон попытался напоследок поклониться, но Сахур без церемоний схватил его за плащ и почти без усилия одним движением выставил за пределы шалха. Крэйн и Лайвен остались наедине. Зеленое свечение вигов моргало, становилось все более и более рассеянным. Крэйн не стал ставить новых, он молча стоял и смотрел в стену до тех пор, пока последний виг, щелкнув, не погас, погрузив шалх в полную темноту.
— Ты рискуешь, Крэйн, — сказала Лайвен, на ощупь взяв его за руку. — Ты хитрый паук, но я никогда не боялась за тебя. А теперь мне кажется, что тебя ждет опасность. На хитрого паука всегда может найтись хитрый охотник.
ГЛАВА 2
ОХОТНИКИ И ЖЕРТВЫ. СЕВЕР
Крэйн был на месте задолго до оговоренного времени. Выдержка и хладнокровие, благодаря которым он стал вторым шэдом Себера, не изменили ему и сейчас, но он опасался, что осторожный Орвин может заранее установить наблюдение за склетом. В подполе, глубокой яме, поверх которой лежала легкая деревянная решетка, прикрытая ковром, уже сидели лично им отобранные шеерезы с длинными кейрами и в толстых из дорогой ткани трехслойных вельтах. Кассы Крэйн оставил для другого случая — в тесноте небольшого склета ставку стоило делать на ловкость и подвижность. Если Орвин вздумает привести за собой всю дружину, это ему не поможет — в тяжелой броне и с длинными эскертами его люди будут мешать друг другу. Но на всякий случай вокруг склета наготове стояло еще полтора десятка подручных, готовых прийти на помощь. Крэйн был уверен, что эти меры предосторожности излишни, но, как обычно, стремился предусмотреть все. Орвин всегда был опасным и умным противником.
Достаточно умным, чтобы не напороться на эскерт Крэйна за столько времени, когда сам Крэйн жил в тор-склете.
Орвин... Крэйн вспомнил его лицо, четкую лепнину черт, так схожих с чертами покойного Кирана, вспомнил его глаза. И несколько раз глубоко вздохнул, чтоб снова видеть мир ясно. Жажда мести не просто пылала в нем, она проросла в каждой клетке его тела, ею была пропитана каждая мысль.
Загнанная вглубь, эта жажда не исчезла за долгие годы, она набралась крепости, как набирается добрый выдержанный фасх, из бурлящей и горячей стала твердой, как крепкое дерево тор-склета, и ледяной, как подземный ручей. Даже Лайвен не представляла, насколько тяжело в этот раз было Крэйну поджидать свою жертву. Не раз и не два он был почти готов лично проникнуть в тор-склет Себера, где находились покои Орвина, своими руками перечеркнуть его жизнь. Но он всякий раз останавливался. Потому что осторожность за долгое время въелась в его кровь, а рисковать понапрасну он не хотел. Слишком много охраны было вокруг сводного брата, заботившегося о собственной безопасности. Неожиданный удар — путь карка или хегга, настоящий хищник действует неспешно, но кольцо вокруг своей жертвы стягивает намертво. И в конечном итоге одним легким движением захлопывает смертоносную пасть ловушки и жертва, сильная умная жертва, беспомощно трепыхается, не в силах уже вырваться. Крэйн был умелым охотником.
Он никогда не любил загадывать наперед, но будущее после того, как перестанет дышать выродок Орвин, сладко манило. Возвращение в Алдион, проклятый, гниющий, опостылевший, но до боли родной Алдион, встреча с Латом... Лат станет шэдом, это ясно. Ему, конечно, поначалу не будет хватать сноровки Орвина, но нет сомнения, что через некоторое время он станет хорошим правителем. Возможно, не хуже своего отца. Крэйн переберется в свои прежние покои в тор-склете, даже самый большой склет не сравнится с ним, замкнется в четырех стенах с Лайвен и будет тихо доживать отпущенный ему срок. Наконец можно будет полностью отгородиться от мира, не глядя на мерзкие и уродливые человеческие лица, так похожие в своем отвратительном единообразии, уйти в себя. Лат, Лайвен, иногда кувшин доброго фасха — и все. До конца жизни — все.
Дотянуть ее, дожать, выжать и выбросить.
Но сперва Орвин.
Крэйн терпеливо ждал, погруженный в почти полную темноту. Лучи заходящего Эно сквозь редкие щели проникали внутрь и расчерчивали стены алыми полосами. Скоро все утонет в сплошной темноте. Крэйн не собирался ставить вигов или зажигать факел, темнота его устраивала. Он не станет всматриваться в лицо Орвина, он не жалкий мститель из черни, пускающий слюни при виде мучений жертвы, он профессионал и сделает все быстро и четко. Вычеркнет Орвина из жизни. Потом люди Сахура отволокут его к ывар-тэс. Или даже проще будет оставить его здесь. Скинуть в прикрытый схрон под полом и все. В Себере ему оставаться недолго, к чему лишний раз рисковать.
Эскерт Крэйн не взял с собой — тяжелое и длинное зазубренное лезвие может застрять в кассах дружинников, да и не с руки биться им в тесном склете. Два специально удлиненных кейра достаточно остры, чтоб пробить броню, и подходят для молниеносных выпадов против сразу нескольких противников. С Орвином будет не больше пяти дружинников, можно будет легко справиться даже без Сахура с его людьми. Противники опасные, но ведь и он столько времени не сидел без дела. Долгая работа в калькаде и позже, в Себере, помогли ему не потерять форму. Может, он и не так проворен и силен, как прежде, но он справится.
— Я жду тебя, Орвин, — сказал Крэйн в пустоту перед собой. — Наша игра тянется слишком долго, пора ее заканчивать.
Когда послышались приближающиеся шаги, Крэйн давно был готов. Инстинкт хищника, отточенный и не знавший промаха, давно толкнул его, заставил кровь быстрее и жарче течь в жилах, разогнал темноту перед глазами.
Крэйн стоял в углу, где темнота была гуще, и сжимал приготовленные кейры. Тяжелые лезвия нетерпеливо подрагивали, ладони приятно зудели, предчувствуя работу. Тяжелый свет факелов проник сквозь щели. К склету шли люди, по звуку Крэйн распознал трех или четырех, судя по поступи, все в кассах. Едва слышно зашелестел чей-то звучный голос, но слов Крэйн не разобрал. Голос был знакомый, но принадлежал не Орвину, вероятно, кому-то из его старших дружинников. Крэйн подобрался, напряг мышцы, почувствовал текущую через него силу.
Он знал, что сделает все без ошибки.
Люди за стеной остановились возле склета, слышно было дыхание и скрип трущихся о кассы рукояти эскертов. Дверь распахнулась неожиданно, но Крэйн сделал все четко и стремительно, как привык. Шагнувший первым, несомненно, был дружинником, его тяжелый касс тускло отсвечивал багровым, отражая свет факелов. Он шагнул внутрь, и Крэйн, одним текущим движением обошел его сбоку и ударил, успев удивиться, почему эскерты дружинника висят за спиной. Кейры нашли цель без промаха, человек отшатнулся, скорее от неожиданности, чем от боли, захрипел и упал. В проеме дверей возникло сразу несколько лиц, Крэйн шагнул к ним, но, так и не окончив шага, повернул голову.
Что-то было не так, как должно было — стучал в голове инстинкт, что-то пошло неправильно. Щемящий зуд осознания того, что где-то он допустил ошибку, был невыносим. Пытаясь стряхнуть его, Крэйн отвел руку для удара, замешательство его длилось не больше мгновения, стоящие по ту сторону дружинники не успели и шевельнуться, но тут его взгляд упал на лицо шагнувшего первым.
У двери, задрав голову и прижав к животу руки, лежал Лат. Крэйн почувствовал, словно его со всего размаху оглушили чем-то тяжелым прямо по лицу. Лат неподвижно лежал, лишь губы его дрожали, но это могло померещиться — возможно, дрожал лишь падающий на них свет факелов. Лицо, родное знакомое с детства лицо, было пусто, словно смерть уже стерла с него выражение. Серые глаза бессмысленно и мертво смотрели куда-то вверх, но уже ничего не видели.
Ничего не понимая, Крэйн пошатнулся и потерял равновесие. Лат? В Себере? С Орвином? Ушедшие, верните разум... Дыхание вышибло из груди, он бросил кейры на пол и, забыв про оставшихся дружинников, сразу ставших далекими и зыбкими, как ночной морок, присел возле мертвого брата. Лат был мертв, это сразу было видно, Крэйн знал свою руку, как знал и то, что не делает промахов. Бедняга Лат, в свой последний раз он не успел парировать удар. Потому что шел без оружия, впереди. Шел без защиты. К нему, к брату.
Удара Крэйн почти не заметил, лишь почувствовал, как чья-то исполинская сила швыряет его внутрь склета и бьет о стену, выбивая мысли и дыхание. Руки беспомощно взметнулись, пытаясь нащупать опору, но удар был слишком силен — перед глазами все внезапно подернулось синим и зеленым, закружилось, поплыло куда-то вверх и в сторону. Оглушенный Крэйн перекатился на бок, вытравленный годами опыт заставил его сопротивляться, непослушные пальцы зашарили вокруг, пытаясь нащупать оброненное оружие. Но на глаза упала тень и следующий удар накрыл его.
На этот раз боль была, она заскрипела в животе разворачивающейся острой хитиновой паутиной, вросла в его тело до кончиков пальцев. Но крови не было, руки ощупывали целый вельт. Он жив?..
В склете внезапно стало много людей, он показался совсем маленьким. В руках у них были не эскерты, а обмотанные тканью дубинки. Тускло светились кассы со знаком дружины Алдион. Напротив лица остановились сапоги из крепкой кожи, вблизи казавшиеся гигантскими. Задыхаясь от боли, Крэйн видел каждую трещинку, каждое пятно облупившейся грязи.
Крикнуть Сахуру... Он под полом, он успеет. Крэйн попытался напрячь деревянный язык, но не успел — сразу двое вошедших втащили большой тяжелый кувшин вроде тех, в которых хранят тайро в дешевых трактирах для черни. Но там был не тайро — дружинники осторожно, но слаженно опрокинули его над схроном, вниз серым потоком полился ывар. Тонкая решетка под ковром почти моментально исчезла, сквозь звон в ушах Крэйн слышал, как кричат где-то под землей люди, тела которых пожирает заживо вечно голодный ывар, кричат страшно и громко. Кажется, был различим и голос Сахура. Крики быстро стихли, лишь кто-то тихо подвывал из схрона.
Один из дружинников присел над ямой и взмахнул эскертом, стон стих.
Орвин почти не изменился за прошедшее время, лицо его сохранило выражение вечной усталости и тонкой отрешенности, сухие губы по-прежнему сжимались в тонкую бледную полоску. Морщин стало больше, в волосах появились первые седые волосы, но держался он как и раньше, в каждом неторопливом движении была сквозящая властность. При виде Крэйна он ничего не сказал, лишь тонко улыбнулся. За его спиной суетился Витерон, маленький жрец старался держаться подальше от лежащего Крэйна, на его пухлом лице было выражение испуга. Кроме них в склете было еще четверо дружинников, Орвин неторопливо подал им знак, и они покорно вышли из склета, поставив в петли факелы, остался лишь один, судя по лицу и движениям, старший. В глазах — отрешенная готовность выполнять приказы своего шэда, такие не задумываются, не колеблются.
Крэйн лежал у противоположной стены, боль высосала у него все силы, ему оставалось только сжаться, напрягаясь, чтобы дышать.
— Бедный Лат... — Голос Орвина был сухим и усталым. — Его могила будет в чужой земле, далеко от Алдиона. Не этого он хотел.
Он нагнулся и недрогнувшей рукой прикрыл незрячие глаза Лата. Потом посмотрел на Крэйна.
— Здравствуй, брат. Давно мы не виделись, верно?
— Отродье хегга... — прохрипел Крэйн, с трудом выталкивая слова через непослушное твердое горло. Сосущая пустота внутри поглотила его и выплюнула, беспомощного и раздавленного. «Лат мертв, — говорил он себе, чувствуя, как мир все отдаляется от него. — Я убил его. Убил своего брата». Жить не хотелось, хотелось полоснуть кейром по шее и скатиться в черную пропасть, где нет ни мыслей, ни глаз. Но кейр был далеко.
— Твои шеерезы уже лежат, — сообщил Орвин, садясь на единственный стул в комнате. — А дружина шэда Себер уже занимается теми, кто укрылся в логовах. Ты сколотил опасную свору, но без вожака раздавить их не сложнее, чем маленького бальма. Очень скоро в этом городе опять будет лишь один шэд.
— Ты привел Лата... Ты знал.
— Знал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51