У воина перехватило дыхание.
— Механики как раз ехали после осады Понтэя. Видать, той самой осады, о которой поётся в песне, — Берхард стукнул кулаком в грудь и во весь голос запел. — «Девять башен высоких славят Понтэй, но Баррис — стоит з стороне. Бежал Вальдемар и укрылся он в ней…», — рыцарь, замолчав, повернулся к Дьюранду. — Знаешь эту балладу?
Дьюранд, обеспокоенный вниманием чернецов, ничего не ответил.
— Слово за слово — мы разговорились. Речь пошла о Вальдемаре, ну и, конечно, о мятеже. Выяснилось, что эти твои чернецы были как раз из лагеря мятежников. Служили при дворе. Когда-то были священниками. Так, по крайней мере, мне рассказывали.
Теперь чернецы улыбались.
— Священниками? — не веря собственным ушам, переспросил Дьюранд.
— Так сказали механики, — пожал плечами Берхард. — То ли писцы, то ли арбитры. Видать, нашим друзьям надоело раболепствовать, пресмыкаться, ползать по шёлковым коврам и спать в холодных кельях, сидеть на хлебе и воде, тогда как их господа утопали в роскоши, упиваясь из золочёных чаш лучшими винами Вуранны.
Чернецы налили себе в кубки тёмное, как кровь, вино. Один из них облизал губы. Дьюранд почувствовал, как под рукой что-то шевельнулось, но был не в силах отвести взгляд. Снаружи сверкали молнии и грохотал гром.
— Они стали убирать соперников. После одного пира кастелян и три бейлифа захворали так тяжко, что вскоре померли. Впрочем, нет, вру, кастелян выжил, правда, полностью облысел.
— Дёшево отделался, — рассмеялся Оуэн.
— А месяц спустя — поскользнулся на каменной лестнице. Расшибся так, что его едва узнали. Вскоре эти ребята остались одни. Теперь им никто не мешал, и они могли нашептать в уши мятежника Вальдемара все что угодного. Они стали совать нос куда не следует, отыскали древние рукописи и свитки, написанные во времена Сынов Гештара, ещё до того, как Эйнред Завоеватель вымел эту нечисть. Долгие ночи они проводили в пустоземье, ползая по заброшенным гробницам и катакомбам, сокрытым от глаз людей и Небесного Ока.
Дьюранд почувствовал в лежащей на скатерти ладони мелкое покалывание.
— Если это та же самая парочка, значит, все их усилия пошли прахом.
— Что? — Дьюранд повернулся к Берхарду, едва сумев оторвать взгляд от чернецов.
— Они поставили не на ту лошадку. Мятеж, что они подняли, был вероломством даже для подлецов. Вальдемар с лёгкостью клялся кому угодно в чем угодно, а потом с той же лёгкостью нарушал данное слово. Они бежали незадолго до того, как Вальдемар поднял мятеж. Они…
— Перестарались? — хохотнул Оуэн.
— Механики на барже сказали именно так, — склонил голову Берхард. — Чернецы превратили Вальдемара в деспота, отчего страдали все, и наши друзья не были исключением.
Чернецы продолжали скалиться. Один из них поднял над блюдом за крыло жареного голубя и скорчил рожу, изображая, как его самого насаживают на вертел и жарят над огнём.
— Теперь ты знаешь, откуда они появились, — тихо промолвил одноглазый рыцарь. — Когда твердыня Вальдемара пала, явились священники, чтобы осмотреть покои, где жили твои чернецы. Заметь, двое из священников были патриархами. Не знаю, что они там нашли. Известно лишь, что они приказали снести замок мятежника. Но даже этого им показалось мало, и патриархи повелели построить на реке запруду и затопить развалины. Механики, с которыми я плыл, как раз занимались постройкой запруды. Но что такого нашли в покоях чернецов, они так и не сказали.
Дьюранд почувствовал под пальцами влагу и озадаченно посмотрел на скатерть. Материя стремительно чернела.
— Владыка Небесный, — выдохнул Берхард.
Оуэн резко отдёрнул руки от скатерти. Стол, скамьи, еда покрылись отвратительными струпьями и коростой. Повсюду извивались черви и личинки. Пятна плесени расползлись по белой штукатурке стен. Блюда кишели насекомыми. Содрогнувшись, Дьюранд увидел, как один из чиновников короля подхватил с пола таракана и быстро отправил в рот.
Рыцари отпрянули от столов. Септаримы схватились за мечи, переводя взгляды с Дьюранда на чернецов. Дьюранд увидел расширившиеся от ужаса чёрные глаза Дорвен.
— Довольно шуток! — пронёсся по залу рык.
Король Эрреста Рагнал вскочил из-за стола. Дьюранд увидел, как насекомые шныряют по сапогам государя.
— Покончим со всем разом, — произнёс Рагнал. — В этом зале собрались все, кто нам нужен. Я не вижу причин сидеть здесь всю ночь. Предлагаю начать Совет прямо сейчас. Что скажут герцоги Ирлака и Беорана?
За стенами крепости ревело бушующее море, брызги огромных волн взлетали на высоту сорока фатомов. Герцог Беоранский опёрся на локоть, наслаждаясь яростью короля. Радомор медленно повернулся к государю.
— Сейчас так сейчас, кузен. К чему ждать?
Рагнал перевёл полный ненависти взгляд на горбатого герцога, который ещё летом, рискуя жизнью, сражался за него, герцога, в чьих жилах текла королевская кровь.
— Страшен гнев принцев, — произнёс кто-то.
Дьюранда чуть не вырвало. Мерзкий голос раздавался у него в голове; казалось, внутрь неё запихнули ком осклизлых шевелящихся червей.
Чернецы, сидящие среди воинов в зеленом, не сводили с Дьюранда глаз. Лица расползлись в довольных улыбках.
— Шакалы. Они и говорить толком не умеют. К чему их слушать? Гораздо приятнее побеседовать со старыми друзьями. Ты рассказал своему непоседливому лорду о том, как присматривал за его сестрёнкой? За ней и за её несчастным малышом? Как ты думаешь, её согревала мысль о том, что за дверью стоит её родственник?
— Быть посему кузен, — говорил Рагнал. — Поскольку я все ещё государь, я объявляю о начале Великого Совета. Несмотря на то, что речь пойдёт обо мне, я заявляю право на то, чтобы и на этот раз возглавить Совет.
Поскольку возражений не последовало, Рагнал продолжил, обратившись к сидящим за столом герцогам:
— Принимайте решения сообразно древним обычаям и традициям, законам королей минувшего и наставлениям патриархов. Под страхом навлечь проклятие на свою бессмертную душу вплоть до окончания Совета запрещается лжесвидетельствовать и обнажать оружие.
Дьюранду показалось, что по залу пронёсся ропот. Воин почти ничего не слышал — в голове звучал сочащийся злобой голос, заглушавший все остальные звуки.
— Ну что ж. Давайте послушаем.
Рагнал подался вперёд и с усмешкой в голосе произнёс:
— Великий Совет собрался, дабы обсудить следующий вопрос. Чтобы собрать армию и подавить бунт, я занял у Совета деньги. Залогом стала вот эта побрякушка, — государь, на лице которого было написано презрение, снял с головы корону Эвенстар. — Настало время вернуть заём, но казна по-прежнему пуста, — сидевшие у огня чиновники с виноватым видом о чем-то зашептались. — В связи с этим я прошу Великий Совет простить мне мой долг.
Рагнал навис над столом, переводя взгляд с одного герцога на другого. Русая борода и грива льняных волос лить усиливали сходство государя со львом.
— Кто, — прогремел король, — согласен простить долг и выступить в мою защиту?
Повисло молчание.
— Дьюранд! Дьюранд, что с тобой? — раздался чей-то шёпот.
Что-то проговорила Дорвен. Слов было не разобрать.
— Уходите, прошу вас, — твердил ей кто-то.
— Отчего все замолчали? Неужели совсем не осталось храбрецов? — произнёс мерзкий голос в голове Дьюранда. Воин, ловя ртом воздух, зажмурился и сжал кулаки.
Из-за стола поднялся высокий мужчина с длинными усами — герцог Гарелинский, владения которого граничили с Гиретом. Герцогства находились в союзе, скреплённом узами брака. Герцог Гарелинский чем-то напоминал одного из древних воинов, увиденных Дьюрандом в Фецкой лощине. Лорд огладил рукой длинный кафтан и склонился перед королём в глубоком поклоне.
— Я был бы рад, если бы государь оказал мне честь и позволил выступить в его защиту.
— Ты погляди, как ладно говорит. А посмотришь — деревенщина деревенщиной. Жалкий пёс, обученный ходить на задних лапах.
Дьюранд обхватил голову руками. Он видел обеспокоенных друзей, окруживших его, но не мог произнести ни слова.
— Мы уже поблагодарили тебя за старину Гоула? Засада была полностью его идеей. Наверное, он догадывался о наших планах. Взрослые люди порой ведут себя как дети, — это так удивительно. Ему хотелось вернуть расположение Радомора. Впрочем, Гоул нам был уже не нужен. Бедолага погиб от собственного кинжала, который не раз служил ему верой и правдой.
Дьюранд почувствовал во рту вкус крови, на шее вздулись вены. Ему казалось, что холодная сталь кинжала погружается ему в горло. Его попытались вывести из зала. Резким движением Дьюранд стряхнул с себя руки.
— Вы мужественно сражались за нас, герцог Гарелинский, — промолвил Рагнал, — и всегда были нашим преданным союзником. Мы с радостью выслушаем вас.
Лорд кивнул и, перекрывая рёв бури, бушующей за стенами замка, громко сказал:
— Ваше Величество, Ваше Высочество и вы, милорды, члены Великого Совета. Средства, полученные его Величеством, не были выброшены на ветер. Серебро пошло не на строительство замков. Оно было потрачено не на лошадей, не на охотничьи угодья и не на вина Вуранны. Короче говоря, государь расходовал деньги совсем не так, как потратил бы их я, — несколько человек в Совете рассмеялись. — Все серебро пошло на усмирение безумца Бороджина, на жалование рыцарям, маршалам, конюхам и простым солдатам. На него приобрели провиант и пополнили кавалерию. Этим серебром мы оплатили мир и спокойствие наших восточных рубежей. Деньги, что мы ссудили государю, не обогатили его. Мы обрели покой. Купечество и простой люд теперь в безопасности. Неужели мы заблуждались, ссудив государю эти деньги? Неужели государь допустил ошибку, обратившись к нам за помощью? Хотелось бы нам получить назад серебро, распрощавшись с миром, который был завоёван с таким трудом, с миром, на приобретение которого были потрачены наши деньги? Нам такой обмен не нужен. Я никогда не…
Замок содрогнулся. Молния ударила прямо в скалу, на которой возвышался Тернгир, и лорд покачнулся. Дьюранд представил башни, рушащиеся с утёса в море.
— Складно говорит, очень складно. Будем надеяться, что ураган не помешает ему договорить до конца.
Герцог, обратив взгляд к узким бойницам над головами присутствующих, продолжил.
— Нам приходится… нам приходится говорить о деньгах, тогда как само мироздание находится под ударом. Все потому, что Совет отказался помочь государю, согласившись дать деньги только под залог. Все потому, что члены Совета забыли, чего требуют от них долг и честь, когда государь ставит в заклад корону. Тогда как воин на поле брани защищает свои дом и честь, государь, рискуя короной, защищает наши дома и нашу честь. Долг государя не срамит. Дать деньги на войну было нашей святой обязанностью. И только простив долг, сможем мы смыть с себя позор, — герцог опустил голову. — Я все сказал. Ежели мне кто-то желает возразить — пусть говорит.
Чернецы, хохоча, хлопали в ладоши. Рагнал повернулся к Радомору, жирному герцогу Гелеборскому и самодовольному Лудегару, владыке Беорана.
— Кто из вас выступит против списания долга?
— Позвольте мне, о Великий Король, — сказал герцог Беоранский.
— Вы только поглядите! Ещё один словоблуд. Славный мы устроили спектакль!
Дьюранд впился глазами в герцога, который, услышав, как Рагнал фыркнул, решил, что ему разрешено встать. Лудегар выглядел самоуверенным, чем-то напоминая капитана корабля, доставившего отряд Ламорика в Тернгир. Лорд поклонился государю в пояс и, широко улыбнувшись, произнёс:
— Ваше Величество, ваше Высочество, достопочтенные члены Совета. Если мне позволит шторм, я хотел бы задать вам вопрос, ответ на который и так очевиден. Разве государь вправе быть менее честным, чем самый ничтожный из его поданных?
В зале послышались крики возмущения.
— Ух ты! — прошипел голос в голове Дьюранда. — Да этот Лудегар — подлый предатель. Остерегайтесь гордыни, ваша светлость! Гордыня — смертный грех.
Герцог Беоранский ждал, пока шум, поднявшийся в зале, успокоится. Наконец он воздел руку.
— Я никоим образом не желал проявить к его Величеству неуважение. Мы обсуждаем очень важный вопрос. Разве государь не обязан сдержать данное нам обещание? Имеет ли право король отказаться от клятвы, произнесённой в присутствии всех членов Великого Совета? Думаю, мы знаем ответы на эти вопросы. Я утверждаю, что король, попросив у Великого Совета заём, знал, что, опозорит себя, не вернув деньги в срок. Ничем больше он не рисковал. Разве бы мы ссудили государю серебро, заранее зная, что нам не вернут ни гроша? Я полагаю, что государь с самого начал понимал, что не в наших силах поднести ему столь богатый дар, поэтому успокоил нас, пообещав вернуть деньги. Чтобы убедить нас в том, что мы получим назад серебро, государь отдал в заклад корону. Подводя итог, осмелюсь утверждать, что король, заставив нас поверить в возможность возврата ссуды, пообещал нам луну с неба.
Дьюранд обвёл зал блуждающим взглядом. Теперь со всех сторон его окружали воины Ламорика.
— Король не проходимец, который может позволить себе разбрасываться обещаниями направо и налево.
— Гордыня, Лудегар, гордыня.
— Каждый крестьянин обязан держать данную им клятву. Ужели слово короля стоит дешевле? Разве для короля существуют иные законы? — вопросил владыка Беорана. — Государь обещал вернуть нам ссуду, и вот настало время сдержать обещание. Ежели у государя нет денег, он должен отдать нам свой залог, — половина собравшихся в зале людей вскочила на ноги, — залог, который он сам выбрал!
Трапезная наполнилась криками и улюлюканьем. Радомор сидел, окаменев, не двигаясь с места. Поднявшийся в зале гам только веселил чернецов.
— Довольно! — рявкнул Рагнал.
Государь вскочил, вцепившись руками в стол. Рагнал прекрасно понимал, что шторм за окнами разбушевался не случайно.
— Покуда я все ещё король, в зале будет тишина или же вышвырну всю шваль вон! С меня довольно и буйства Небес!
— Король воистину прозорлив… Обрушиться с бранью на Великий Совет и лордов прямо перед голосованием.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64