Но кто-то ведь умер в Ирлаке!
Кем бы ни был некогда Радомор, измена Альвен и рок, о котором говорил скальд, безвозвратно изменили его. Радомор мог пойти на все что угодно.
Не считая Гесперанда и мятежной Гейтаны, королевство состояло из четырнадцати герцогств. Сюзерен Кассонеля герцог Беоранский будет голосовать за низложение короля. Монервей будет голосовать против, а Абраваналь Гиретский отдаст свой голос за свержение Рагнала разве что только после дождичка в четверг. Кассонель говорил, что сын какого-то герцога крайне недоволен высоким налогом на наследство. О каком же герцогстве шла речь? Кейпэрн? Гелебор? А как насчёт вдовы, владеющей Сэрданой и Германдером? Кому она отдаст свой голос?
По соломе на тонких ножках-иголочках пробежал какой-то маленький зверёк. Дьюранд потёр глаза. Война в самом сердце Эрреста… Она коснётся мужчин, женщин, детей — всех, кто связан путами клятв. Война разорвёт эти путы, и мир рухнет, расколовшись на тысячи осколков. Разве простые люди станут друг другу доверять, если даже их лорд-повелитель отречётся от клятвы, данной королю, и возведёт на престол узурпатора?
Когда Дьюранд открыл глаза, в самом верху лестницы он увидел огонёк одинокой свечи. Лестница вела в покои Уарина. Пламя разгоралось ярче, и в его отсвете мелькнуло мрачное лицо хозяина поместья. Уарин был не один. Рядом с ним в небольшом круге желтоватого света стоял незнакомец. Дьюранд вспомнил о перчатках.
— Дьюранд, — прошептал один из часовых.
В то же мгновение воин кинулся к лестнице. Дьюранд оступился в темноте, но, вцепившись руками в деревянные ступени, устоял на ногах. Изо всех сил он рванулся наверх. Дверь в доме была одна, но на верхнем этаже было немало окон. Загнанный в ловушку незнакомец вполне мог бежать через одно из них. В конце длинного коридора мелькнул свет, хлопнула дверь. Дьюранд бросился вперёд, обрушив па дверь вес всего своего тела.
Склонившийся у окна Уарин резко выпрямился, оборачиваясь; порыв ветра чуть не задул свечу в его руках. Судя по всему, Дьюранд оказался в спальне Уарина. Фигура в чёрном плаще нырнула в оконный проем.
Огромные псы кинулись на Дьюранда.
— Убери их! — крикнул он, но мощные лапы уже ударили в грудь, опрокидывая на пол, слюнявая морда ткнулась в лицо, оскаленная пасть распахнулась, готовая впиться в горло. Усадьба наполнилась криками. По ступеням грохотали сапоги.
Бейден, Оуэн и ещё половина рыцарей отряда гнались за незнакомцем, пока он не исчез во тьме, окутывавшей дороги и тропы.
Остальные заперли все двери и усадили Уарина за стол. Со второго этажа доносился громкий плач дочерей хозяина поместья. Девушки рыдали над мёртвыми собаками. Псы оказались столь упрямыми, что воины были вынуждены их прикончить.
— Что все это значит? — потребовал ответа старый рыцарь.
— Сэр Уарин, — подался вперёд Конзар. — Боюсь, вы солгали, сказав нам, что в последнее время у вас не было гостей.
— Не понимаю, какое это может иметь отношение… — сдавленным шёпотом начал Уарин.
Дьюранд крепко сжал плечо рыцаря.
— Отвечайте, — рявкнул Конзар.
— Да, ко мне иногда приезжали. В основном здесь останавливались на ночлег. Сюда иногда приезжали люди из Беорана, Кэйпэрна, Геронлиса, Хайшильда.
— А ваш лорд?
— Я принёс ему клятву верности!
Дьюранд резким движением заломил Уарину руку.
— Его светлость предупредил всех нас, что после Тернгира может начаться смута, а ещё он говорил об этом кровопийце, которого вы зовёте королём. С ним покуда приходится цацкаться… ну да ничего — может, для трона Хейзлвуда найдётся человек подостойней Рагнала. Больше герцог ничего не говорил.
— И кто же этот, более достойный? — потребовал ответа Конзар. — И не думай, что тебе и на этот раз удастся провести меня.
— Не знаю. Почём мне знать, может, его светлость сам присматривается к престолу?
— Ладно, — кивнул Конзар, и Дьюранд отпустил рыцаря.
— Пошли вон из моего дома, — выдохнул Уарин.
— Ты кое-что забыл. Что за гость к тебе только что наведался?
— Человек из Гелебора. Простой гонец. Он как раз мне и сказал, что после Тернгира может начаться смута и надо быть готовым присоединиться к войску.
— Он нас здесь видел. Что он теперь станет делать? — спросил Конзар.
— Не знаю. Наверно, попробует перехватить герцога в Тернгире. Может, предупредит своих, что по дороге идёт отряд из Гирета, а эти ребята пылинки сдувать с вас не станут.
Они выехали, когда ещё стояла темень, и тронулись в путь по пастушьим тропам, которые смог отыскать Гермунд. Занимался тусклый рассвет. Отряд скакал мимо стад пасущихся свиней. Когда тропка бежала по лесу, на глаза изредка попадались лисицы, сновавшие среди деревьев.
Рыцари и оруженосцы держали мечи наготове. Конзар снарядил несколько человек в авангард и арьергард на случай засады. Наконец воины преодолели Гелебор и Сердану, достигнув нависавших над морем известковых утёсов и расположенного на побережье города Портстеирс.
— Дьюранд, нам надо поговорить, — произнесла Дорвен.
Они скакали в самом хвосте кавалькады, и сейчас их никто не слышал. На протяжении последних пятидесяти лиг рыжеволосая девушка старалась нагнать его. Теперь, когда отряд грохотал копытами по узким извилистым улочкам Портстеирса, ей это наконец удалось.
— Довольно от меня бегать, — сказала она.
Дьюранд ничего не ответил. Город раскинулся на белом известковом утёсе, террасами спускаясь к самому морю. Улица, которая вела к порту, петляла змеёй. На каждом повороте красовались статуи каких-нибудь святых: Стражей Райских врат, либо Защитника, либо Девы, либо Небесной Властительницы.
Дорвен нагнала его, когда они проезжали мимо статуй Стражей, сжимавших в каменных руках щиты и мечи.
— Ты должен дать мне возможность все объяснить.
— Не нужно, — бросил Дьюранд и, пришпорив коня, нагнал отряд.
— Черт тебя побери, — пробормотала она.
Всем известно — нет такого секрета, который можно утаить от всевидящего Небесного Ока. Для Дьюранда уличная сутолока и теснота означали безопасность: Дорвен не станет говорить с ним при свидетелях, и все же он чувствовал спиной устремлённый на него взгляд рыжеволосой девушки. Дьюранд глубоко вдохнул солёный морской воздух. Портстеирс был необычным городом. Домишки и лавочки сгрудились, тесно прижавшись друг к другу, и, несмотря на то что город бы не таким уж большим, из-за крыш виднелся лишь краешек моря.
Мелькнула ещё одна статуя — на этот раз перед отрядом предстало изображение Девы. Статуя была высокой — казалось, Дева тянется вверх, чтобы взглянуть на морские волны. У её ног грохотали подводы.
— Дьюранд, нам надо поговорить. К чему притворство? — Дорвен снова нагнала его.
Дьюранд лишь покачал головой. «Сейчас не время для разговора, — подумал он. — А когда это время настанет? Никогда». Он словно цирюльник, которому предстоит одним рывком вырвать гнилой зуб. Разговор мог принести облегчение им обоим.
— Заклинаю тебя… — начала она, но Дьюранд снова пришпорил коня. Теперь он скакал рука об руку с Ламориком.
По улице навстречу им летел Берхард. Лихо осадив коня, одноглазый рыцарь доложил Ламорику:
— Ваша светлость, у причала стоит пара посудин, которые здесь застряли до окончания сезона штормов. Я там присмотрел кораблик, называется «Золан», потолковал с капитаном. Палуба должна выдержать лошадей, а команда хоть сейчас готова к отплытию.
— Капитан согласился нам помочь? — расплылся в широкой улыбке Ламорик.
— Обычно он возит в Бидинг племенной скот, — ответил Берхард. — Сказал, что, если заплатим, он пойдёт и до Тернгира.
Последовал ещё один поворот. Здесь возвышалась статуя, изображавшая человека с надвинутым на глаза капюшоном, сжимающего костлявыми руками длинный посох. Какой-то шутник вставил в глаза статуи серебряные монеты.
— Я же говорил, — весело произнёс Ламорик. — Нам судьбой предопределено добраться до Тернгира в срок. Силы Небесные смели с нашего пути все преграды.
Берхард поёжился, бросив на статую косой взгляд.
— Может и так, ваша светлость. На все воля Небес.
— В любом случае, нам лучше поторопиться, — кивнул Ламорик.
Кавалькада выехала на причал. Матросы сновали по широкой палубе одного из кораблей, на которой уже стояло с десяток лошадей. Другие моряки возились у причальных концов.
— Вот она, — ткнул пальцем Берхард, — «Золан».
Дьюранд лично провёл своего коня по сходням, пока все остальные, суетясь, затаскивали на корабль узлы с вещами. Люди спешили, торопясь закончить погрузку, прежде чем капитан прикажет отдать швартовы. У Дорвен не было никакой возможности приблизиться к Дьюранду. Гутред метался с корабля на палубу и обратно, отдавая приказы, завязывая глаза лошадям и втаскивая их на палубу по сходням. Рядом с каждым конём должно было находиться по крайней мере по одному человеку.
— Сколько?! — завопил Берхард.
Присмотревшись, Дьюранд увидел, что одноглазый рыцарь вместе с Ламориком, Конзаром и Эйгрином обступили капитана. Разговор, по всей видимости, шёл о цене. Круглолицый кривоногий капитан явно не собирался отступать.
— Цена справедливая, — твердил он. — Во-первых, в путь отправляемся сразу. Во-вторых, назад я пойду порожняком, в-третьих…
Когда Берхард уже собирался швырнуть капитана за борт, Ламорик отстегнул от седла кошель.
— Держи, — осклабившись, сказал он. — Я выплатил жалование, мы держим путь в Тернгир, и это все, что у меня осталось. — Ламорик потряс кошелем перед самым носом капитана. — Хочешь получить фунт серебра — держи.
Капитан принял кошель, на его лице было написано сомнение.
Молодой лорд улыбнулся, отряхивая руки.
— Думаю, в кошеле на пару-тройку монет больше, но меня это не заботит, — Ламорик улыбнулся друзьям. — Я вложил в эту затею все своё состояние.
Многие, очень многие, услышав эти слова, растерянно заморгали. Некоторые схватились за шляпы. До победы было ещё далеко, но теперь все знали, что дороги назад нет, по крайней мере для молодого лорда, которому они доверили свои судьбы.
— Ну что ж, в путь. Отдать швартовы! — закричал капитан, потрясая кошелем. — Дайте сигнал лоцману.
По палубе побежали матросы.
— Пойдёмте поглядим, что происходит, — предложил Ламорик, и его спутники проследовали вслед за ним на бак. Моряки на портовых лодках, которые должны были вывести корабль в бухту, бросали матросам канаты.
Дьюранд собирался остаться с лошадьми, но, увидев, пробирающуюся к нему среди коней Дорвен, кинул поводья одному из оруженосцев и, не оглядываясь, чтобы не видеть нахмурившегося лица девушки, широкими шагами прошёл на бак.
Оказавшись среди людей, сгрудившихся на баке, Дьюранд посмотрел назад, окинув взором Портстеирс, высящийся на белоснежных известковых утёсах Серданы, вздымавшихся к небесам на целых двадцать фатомов. Кому отдаст голос властительница их земель? Если заговорщики переманили её на свою сторону или хотя бы посеяли в её душе сомнение, она может проголосовать за низложение государя. После смерти супруга под её властью оказалось сразу два герцогства, но все же ей удалось не растерять земли. Больше Дьюранд ничего о герцогине не знал.
По палубе сновали матросы, они карабкались вверх по вантам, собираясь поднять парус. Люди, сидевшие в лодочках, налегали на весла, выводя корабль в открытое море.
С корабля было видно два, вернее даже три герцогства. Не удивительно, что на дорогах и трактах сейчас можно встретить столько гонцов и посланцев. Четырнадцать герцогов приедут на Совет — каждый из них держит нос по ветру, желая угадать, кто в намечающейся схватке победит, а кто проиграет. Нет сомнений, король отправит на тот свет любого, кто осмелится проголосовать против него.
Чёрные глаза Дорвен, не отрываясь, смотрели на Дьюранда. В них чувствовался укор. Сейчас Дьюранд был в толпе и у всех на виду, поэтому мог не опасаться неприятного разговора с девушкой. Конюхи и оруженосцы почёсывались, поглядывая по сторонам. Им было скучно стоять на одном месте и держать поводья коней. На палубе было полно людей, кто-то наверняка должен был заметить взгляд Дорвен. Дьюранд повернулся к ней спиной.
— Ну что сказать, — рассказывал Берхард. — Была у меня когда-то земля. Священники её даже измерили, сказали — двести акров.
— Меня бы это вполне устроило, — Оуэн удивлённо поднял белесые брови.
— А я свои земли не удержал, — вздохнул Берхард. — Долги росли, одно на другое, мор среди крестьян, неурожаи. Так я и потерял свою землю.
Рыцари, стоявшие в кружке, переглянулись.
— Давно это было, — задумчиво произнёс Берхард. — Все эти двадцать лет я был наёмником. То одного охранял, то другого. Воевал. Меня носило по всем землям: отсюда до Манкирии, а мне все никак не удавалось накопить денег, чтобы выкупить хотя бы половину того, что я потерял в молодости. В этом нет ничего удивительного. В жизни наступает полоса удач, но я никогда не слышал, чтобы она длилась долго. А сейчас я чувствую, что старею. Я уже не так резво встаю с постели и мне все меньше и меньше нравится спать на голой земле.
— Пуховые перины, — кивнул Оуэн, сверкнув золотыми зубами.
— Горячая пища, — отозвался Берхард.
Бейден, осклабившись, поглядел на обоих рыцарей.
— В молодости всего этого не замечаешь, — продолжил Берхард. — Но на мою долю выпало немало испытаний, и я чувствую, что мои старые кости долго не протянут. Вот почему я еду с вами на север. А ты, Эйгрин, — Берхард поднял взгляд на длиннолицего рыцаря, — что ты собираешься делать, когда прославишься и разбогатеешь?
— Буду отдыхать, — отозвался Эйгрин. — Если мне позволит Владыка Небесный.
— В этом-то все и дело, — кивнул Берхард. — Когда ты странствуешь, все время находишься в движении. Не очень-то получается сидеть сложа руки, когда не знаешь, на какие деньги завтра будешь есть. Голова вечно занята разными мыслями. Успею ли я на турнир или опоздаю? А где мне придётся зазимовать? Мы и отдохнуть толком не можем.
Капитан вразвалочку прошёлся по баку и, перегнувшись через борт, закричал людям в лодках:
— Довольно, ребята.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64