— Ваше сиятельство сам убедится, что она расположена просто идеально.
Солдаты проследовали в трактир за своим господином. Странно, но трактир был абсолютно пуст, тогда как, учитывая позднее время, должен был быть забит под завязку. Сверху, со второго этажа, до Дьюранда донеслись звуки шагов.
Руки солдат покоились на рукоятях мечей, словно они ожидали, что противники могут в любой момент полезть в окна и двери. Похоже чернецы многое поставили на кон и решили снять весь трактир. Дьюранда охватило волнение. Он был уверен — супруга Радомора невиновна, и надеялся, что на рассвете чернецов ждёт суд за лжесвидетельство.
Чтобы снять напряжение, Гоул отправил нескольких солдат в подвал раздобыть выпивку.
— Да это же настоящий постоялый двор, — крикнул один из солдат из погреба. — Не какой-то там захудалый трактир. Здесь ни эля, ни пива — одно только вино.
— Одного бочонка вам хватит, — кинул Гоул солдату, стоявшему у люка, ведущего в подвал, и повернулся к окнам, которые выходили на улицу. — Дверь — запереть, — тихо сказал он Дьюранду. — Нам ни к чему любопытные.
Дьюранд кивнул и, подхватив скамью, плотно вогнал её между дверной ручкой и косяком. Теперь их никто не побеспокоит.
Гоул уставился на потолок.
— Что он… — начал Дьюранд.
— Тихо! — зашипел Гоул. Он с гневом посмотрел на солдат, пытающихся извлечь из подвала бочонок вина. — А ну заткнитесь!
Солдаты замерли, словно олени, почувствовавшие опасность. Гоул снова обратил свой взгляд к потолку.
Половицы второго этажа, расположенные над окнами, выходящими на улицу, заскрипели, сверху посыпалась пыль. Гоул едва заметно кивнул и прижался лицом к ставням. Его примеру последовал и Дьюранд, пытаясь разглядеть сквозь щели, что происходит на улице.
Постоялый двор, в котором они находились, располагался довольно высоко на склоне холма, однако поначалу Дьюранд ничего не мог разглядеть — разве что серые стены домов на противоположной стороне улочки. Чуть выше, вокруг вершины холма возвышалась цепь внутренних стен, а за ними — святилище и цитадель Аильнора — сына Карондаса.
Дьюранд ждал знака, обещанного чернецами, хотя не имел ни малейшего представления о том, что это будет за знак. Он слышал, как за его спиной солдаты с хлюпаньем прихлёбывают вино. Он слышал, как над головой поскрипывают половицы, как сверху доносится бубнящий голос Радомора. Неожиданно повисла тишина, и Мульсер сдавил руку Дьюранда.
Где-то снаружи, на улице звучала музыка. Дьюранд плотнее прижался к щели в ставне, шаря глазами по крышам домов. Он не сомневался, что сможет отыскать источник музыки.
Там, где две крыши ножницами расходились в стороны, Дьюранд увидел посеребрённую светом луны фигурку в окошке высокой башни, овал печального личика, поток чёрных, как вороньё крыло, волос. К губам фигурка прижимала флейту. Башня возвышалась над замком герцогов Ирлакских. Музыка оборвалась, фигурка выглянула из окна и хлопнула в ладоши.
Трактир содрогнулся от звериного рыка, заставившего Дьюранда похолодеть.
Молнией лорд Радомор пронёсся по лестнице, за ним следовали чернецы в развевающихся чёрных плащах.
— Скамью — долой, — скомандовал Гоул, и Дьюранд немедленно отбросил её в сторону от двери — как раз вовремя, потому что мгновение спустя двери трактира с грохотом распахнулись от удара лорда Радомора. Лорд выбежал на улицу. Замершие на мгновение солдаты устремились вслед за своим господином. Некоторые из них успели заметить довольные ухмылки на лицах чернецов.
У внутренних врат стражник пытался заступить им дорогу, но он отпрыгнул в сторону, как только до него дошло, кто стоит перед ним. Никто в ту ночь не смел встать на пути лорда Радомора.
Вершина холма, над которой возвышались шпили и колокольни святилища Ферангора, представляла собой мощённый камнем двор порядка ста шагов в поперечнике. Повсюду носились полуодетые слуги, выбежавшие из замка, расположенного за святилищем. Именно к темнеющему замку и направился Радомор.
— Как ему удаётся сюда попасть? — потребовал ответа лорд Радомор.
Никто не уточнил, о ком идёт речь. Всем это было и так понятно.
— Через колодец, — услужливо пояснил один из чернецов. — Все колодцы ведут к резервуарам под городом. Он спускается в колодец в своём доме, а потом вплавь добирается до замка.
Чернец мерил шагами двор:
— Протоки узкие. Вряд ли взрослому человеку хватит места для разворота.
— Если мы перекроем протоку… — начал второй из чернецов.
— И подожжём его дом… — продолжил первый.
— Он может появиться здесь в любое мгновение.
— За дело! — приказал Радомор. — Его появление здесь будет равносильно признанию.
Гоул повернулся к солдатам:
— Ты, ты и ты, — ткнул он пальцем в воинов, даже не взглянув на Дьюранда. — Вы знаете замок?
Солдаты кивнули, и Дьюранд с облегчением вздохнул, поняв, что ему не придётся выполнять поручение капитана.
— На колодце есть решётка. Сбросите её вниз. Дверь за собой прикроете. Шевелись! А ты встанешь на стражу у двери.
Гоул, играя желваками и закрыв глаза, собирался с мыслями.
— Вы двое, — кивнул он паре солдат, — вы знаете Ферангор не хуже меня. Подожжёте дом Варренделя. Четверо на ворота, ворота — запереть. Остальным — навести прядок в замке.
— Думаю, — произнёс один из чернецов, — его светлости тоже понадобятся солдаты.
Гоул кивнул.
— Мульсер, ты и ты, — на этот раз капитан ткнул пальцем в Дьюранда, — от меня ни на шаг.
Лорд Радомор с развевающимся за плечами плащом направился внутрь замка. Где-то там в высокой башне ждала возлюбленного ни о чем не подозревающая Альвен. Дьюранд попытался вспомнить темноволосую дочь герцога Абраваналя Гиретского. «Со дня свадьбы прошло около десяти лет», — подумалось Дьюранду.
— Мы рассчитываем на вас, сэр Гоул, — сказал чернец. — Человек, являющийся командиром и находящийся на службе у его светлости…
— Пошли, — взревел Гоул, устремляясь за лордом. Они шли вслед за лордом по окутанному тьмой замку. Лорд, перескакивая через ступеньки, подобно призраку, летел вверх по лестнице, ведущей к вершине башни. Наконец они оказался у двери, из-за которой тянуло густым запахом лаванды. Радомор с грохотом высадил дверь — эхо пошло гулять по лестничному колодцу. Из покоев, что-то прижав к груди, рванулась белая фигурка. Дьюранд схватил женщину за руку. На мгновение их взгляды встретились — перед ним была леди Альвен — чёрные, как ночь, глаза смотрели на Дьюранда с отчаянием.
Радомор смерил супругу тяжёлым взглядом и кивком приказал следовать за собой. Альвен, сумев взять себя в руки, склонила голову и последовала за лордом. Свёрток в её руках задёргался, оттуда раздался детский плач.
Дьюранд уставился на свою мозолистую ладонь, только что сжимавшую руку Альвен.
В лестничном колодце завывал ветер.
Слышался плач ребёнка.
Радомор молчал, говорила только Альвен. Дьюранд изо всех сил зажмурился, пытаясь собраться с мыслями. Голова гудела.
Она во всем созналась. Радомор вечно был в разъездах, а она приглянулась сэру Альдуану. Все началось с дружбы. Альдуан был другом как ей, так и Радомору. А потом что-то изменилось. Летом, когда Радомор уехал на войну. Она не хотела сделать ему больно.
Дьюранд с остальными ждал у входа в покои. Дьюранд ожидал, что Радомор что-нибудь ей ответит, но тот не проронил ни звука.
Альвен умоляла его о пощаде, но потом и её мольбы сменились тишиной. Казалось, прошла вечность. Наконец на пороге показался Радомор. У него было такое выражение лица, что даже Гоул отшатнулся. Тишину прерывал только плач ребёнка.
Когда Радомор ушёл, Гоул повернулся к солдатам:
— Вы остаётесь здесь сторожить, — сказал он. — И если вам дорога собственная жизнь — не смейте и носа сунуть к ней. Она для вас ничто.
С этими словами Гоул отправился вниз по лестнице вслед за Радомором, оставив двух стражников и Дьюранда в алькове у выломанной двери, ведущей в абсолютно чужую комнату, в чужом замке, расположенном на расстоянии долгих лиг от Гирета. «Лучше бы я помер от голода», — подумал Дьюранд.
Солдаты молчали, не смея даже перекинуться взглядами. Дьюранд мог представить возмущение и гнев этих людей. Лорд Радомор был героем, преданно служившим королю. И вот он потерял жену, которой верил, и друга, с которым был вместе с детства. И как же месть?
Мужчины стояли на страже, дитя плакало. Прошло два часа долгой осенней ночи. В нескольких шагах от них женщина убаюкивала ребёнка. Дьюранд подавил желание войти в покои. Его вмешательство только навредит. Издалека донёсся шум. Мужчины кричали. Взвизгнула женщина.
Дьюранд снова взглянул на ладони и вдруг до него донёсся еле слышный голос мужчины. Слова были неразличимы, но интонация была умоляющей. Судя по звукам, голос шёл из колодца.
Скрипнула чья-то перевязь.
— Господи, — пробормотал её обладатель. Это был Мульсер.
Дьюранд глянул в просвет лестничного колодца и услышал шум воды. Колодец был сердцем огромной крепости. Звук льющейся воды доносился даже до вершины самой высокой башни. Дьюранд его прекрасно слышал. Значит, должна была слышать и замершая у порога Альвен.
Когда пошёл пятый час, на лестнице послышались шаги.
— Смена! — громко крикнул один из двоих поднимающихся солдат. — Ступайте. Пока нас разместили в подвале.
Дьюранд медленно пошёл вниз по продуваемой всеми ветрами лестнице. На него навалилась усталость, тянувшая его вниз, словно тяжёлая кольчуга. Из-за спины доносилось звяканье доспехов — за ним шёл Мульсер и ещё один солдат. Они прошли мимо двери, ведущей в трапезную. На деревянном троне отца, сгорбившись, восседал лорд Радомор, слева и справа от него расположились чернецы. У дверей стояла стража, не сводя глаз со слуг, столпившихся в трапезной. С того момента, как крики утопающего огласили своды замка, никто так и не сдвинулся с места. Лица всех людей были искажены от ужаса. Всех, за исключением чернецов.
По дороге в подвал Дьюранд прошёл мимо ещё одной двери, охраняемой парой солдат. Чёрные головки гвоздей, кольцо, петли из кованого железа и мощный засов — это была дверь, ведущая к колодцу. Дьюранд оглянулся — он ещё мог разглядеть трапезную и одного из чернецов. Чернец повернул голову к Дьюранду, расплылся в кривой улыбке и прижал к губам палец.
На следующий день Дьюранд вместе с Мульсером вновь поднимались по лестнице, ведущей к вершине башни.
— Что с ней будет? — прошептал Дьюранд.
— А что Радомор может сделать? — так же шёпотом ответил Мульсер. — Да, ему наставили рога. Не он первый, не он последний. Подуется пару дней, а потом отправит девчонку домой в Акконель. Не думаю, что в Гирете придут в восторг, но кто посмеет возразить Радомору?
Любовь ушла, осталась только политика.
— Он отречётся от Альвен, а ребёнка оставит себе, — пришёл к мрачному выводу Дьюранд.
— Радомору под сорок, в таком возрасте от наследников не отказываются. Да, мать будет тосковать по сыну, но Альвен сама виновата. Она нарушила клятву, принесённую Царю и Царице Небесной.
— Даже мудрые женщины не осмелятся вмешаться.
— Скоро все будет кончено, — кивнул Мульсер.
Они почти дошли, когда на них натолкнулся суетливый мастеровой с коробкой инструментов под мышкой, торопившийся вниз. На верхней площадке красовалась новая дверь: чёрные головки гвоздей, кольцо, петли из кованого железа и мощный засов — сестрица-близнец той двери, которая вела к колодцу.
Дьюранду показалось, что его преследует злой рок, а судьбой его овладел сам Властелин Тьмы. Радомор смягчится. Он должен смягчиться. Он герой, сражавшийся в авангарде королевской армии. Он чуть не погиб. Он — один из Сынов Атти, кровный родич государя.
«А леди Альвен приходится роднёй уже мне», — подумал Дьюранд, вспомнив её чёрные глаза полные отчаяния.
День прошёл в молчании. Альвен так ничего и не принесли — ни еды, ни воды. Пришла ночь, и Дьюранд, лёжа на тюфяке в подвале крепости, никак не мог заснуть, размышляя о женщине, заключённой в высокую башню. Что он скажет в своё оправдание, когда предстанет перед престолом Всевышнего? То, что они делали, было фактически убийством дочки герцога. Дочки одного из самых верных вассалов и союзников короля. Может начаться война.
На следующий день Дьюранд вознёс молитву, в которой искренне благодарил Небеса — его назначили нести стражу внизу.
Было жарко. Очень жарко.
Гоул назначил ему нести стражу в трапезной, наказав глядеть в оба и никого не выпускать.
Около полудня со стороны главного входа донеслись крики. Дверь распахнулась, и в трапезную кубарем влетел один из стражников. Вслед за ним в зал двумя колоннами шагнули незнакомцы в золотых одеждах. Это были священники. Некоторые из них бросали по сторонам такие свирепые взгляды, которые сделали бы честь воинам-варварам, обретавшимся в дальних пределах королевства.
Самый грозный из священников вошёл последним. Он был около шести футов ростом. На грудь ему ниспадала борода, формой и размером напоминавшая медвежью шкуру, а богатство его одежд было воистину королевским. Патриарх Ферангора. Взгляд обычного священника способен заставить человека замереть на месте, склонившись в поклоне, взор патриарха — пронзал насквозь. Он и подобные ему были главной опорой Создателю.
Патриарх, скрестив на груди руки, обвёл взглядом зал, ничего не упуская из виду. Солдаты прятали глаза — о женщине и ребёнке, томящихся в башне, было известно всем. Патриарх поморщился — ему явно не нравилась царившая в трапезной жара.
— Я призвал тебя, лорд Радомор, — произнёс патриарх, и его голос гулким эхом пошёл гулять по трапезной. — Я призвал тебя, но ты не пришёл.
Чернецы, беспрестанно кланяясь, воронами кружились у трона Радомора. Один из них поднял руку и, улыбнувшись, произнёс:
— Ваше Святейшество, у его светлости были неотложные дела.
Патриарх, сверкнув глазами, кинул взгляд на чернеца, а потом, резко подняв руку, указал пальцем на Радомора.
— Я слышал о том, что ты творишь здесь! Я видел. Мои священники были на пожаре, разгоревшемся в городе. Ты убил человека.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64