— Начальник, я храбро сражался и хочу получить награду. Отдай мне одну из пленниц.
Икха поперхнулся вином и зло прошипел:
— И царица, и другие женщины, бывшие с ней в момент захвата, являются пленницами царя! Я не вправе распоряжаться ими.
Но Ксиар не унимался:
— Царица хороша, но ведь я не ее прошу у тебя. В чем же дело? Разве я не был ранен, защищая тебя? Я хочу получить лишь одну из рабынь, а ты отказываешь мне. Почему?
— Не будь глупцом, это не просто женщины, они жрицы и такие же ведьмы, как сама царица. Они знакомы с тайным знанием.
Я, торопясь избавиться от общества Кеиара, решил поддержать Икху:
— Говорят, они знают заклятье, от которого вянет мужское достоинство.
— Да, да, и превращается в полудохлую гусеницу, — подхватил мою шутку Икха.
Ксиар беспокойно обернулся на жриц и заметно охладел к ним. Он плюхнулся на землю подле меня.
— Скорей бы добраться до лагеря. Там у меня остались две пленницы.
Я отвернулся, сделав вид, что не слышу его. Зная Ксиара, я подозревал, что далее может последовать подробный рассказ о достоинствах поджидающих его женщин, потом о его собственных подвигах на любовном фронте. Мне же требовалось сосредоточиться, чтобы обдумать план похищения Кийи. Заметив, что тема его женщин меня не интересует, Ксиар недовольно спросил:
— Антилльская ведьма назвала тебя Волчонком? Чем ты заслужил у нее такое ласковое имя, Бешеный Пес?
— А я умею быть лас-с-сковым, — растягивая слова, ответил я Ксиару.
Он внимательно посмотрел на мои клыки, и пьяная улыбка почему-то сбежала с его лица. Может быть, его напугали клыки, или он вспомнил рассказы Икхи, в любом случае он поспешил убраться, отправившись к большому костру, который к тому времени развели гадирцы.
Икха сказал:
— Сейчас про гусениц узнает весь отряд, и мы избежим дальнейших проблем с пленницами.
— Думаешь, это и впрямь охладит их пыл?
— Конечно, они и так до смерти боятся Гелиону. Они боялись царицу, это было видно по обилию веревок на этой хрупкой женщине, по количеству часовых, не спускавших с нее глаз. Я не представлял, как можно выкрасть ее из-под столь бдительной охраны.
— Как раз поэтому лучше всего будет назначить меня в ее стражу, — равнодушно произнес я.
— Не терпится ее пощупать?
— Даже если и так, то что? Помнится, ты обещал предоставить мне такую радость. Кто знает, что еще может случиться, пока мы доберемся до побережья. Я единственный из твоих людей, кто не боится ее. К тому же не забывай, я смогу один отбить ее от целого отряда антилльцев.
— Не боишься ее колдовства? — противно усмехнулся Икха.
Почему-то мне захотелось съездить ему по его раскосой физиономии, но я сдержался, побоявшись нарушить мыслительный процесс, начавшийся под его приплюснутым черепом. Икха наморщил лоб, размышляя. Видимо, он действительно опасался нападения антилльцев, понимая, что его солдаты не смогут дать отпор превосходящим силам. Но и чрезмерного доверия ко мне Икха не питал, особенно оттого, что я так ни разу и не сразился с врагом в облике Зверя. Однако тот факт, что я не требую многого и готов поделиться радостью обладания Кийей с его царем, сыграл в мою пользу. Итогом усердной работы Икхиных мозгов стал приказ поставить меня начальником царицыной охраны и предоставление мне соответствующих полномочий, так интересовавших меня, по мнению Икхи.
Я сел подле Кийи, с ужасом взиравшей на меня. Когда я прикоснулся к ней, она отпрянула, содрогаясь. Мне было слышно, как гулко ударяет ее сердце. Сейчас я мог ее убить, и гадирцы ничего бы не успели сделать. Но, уловив мысли Кийи, я понял, что именно этого она и желает.
— Ну же, не строй из себя недотрогу, — произнес я ласково. — Ты была такой очаровательной потаскухой. Не могу поверить в то, что сейчас ты не умираешь от желания быть изнасилованной половиной армии Гадира.
Кийя мотнула головой и отвернулась, сжав губы.
Я читал мысли Кийи и, зная, как на самом деле ей страшно и плохо, не мог не восхититься ее стойкостью, понимал, каких усилий ей стоит держать прямо спину и сохранять надменное выражение лица, выслушивая похабные шутки гадирцев. Она делала вид, что не понимает их языка, и отвечала только в том случае, если к ней обращались по-антилльски. Я не отказал себе в удовольствии расписать во всех подробностях то, что ожидает ее по прибытии в Гадир. Кийя слушала молча, опустив глаза, погруженная в горькие мысли.
Все змееголовые, за исключением караульных, уже спали, но спали, не снимая доспехи, сжимая в руках оружие. Кийя так и осталась сидеть, прислонившись к камню. Глаза ее были закрыты, но, думаю, она не спала, так же как я, тревожно вслушивалась в тишину антилльской ночи, прерываемую время от времени подземным рокотом.
С этого момента мои планы уже не совпадали с гадирскими. Я не мог позволить им забрать Кийю в Гадир, там мне уже не дадут ее убить. Я собирался увезти ее в горы, в то единственное место, дорогу к которому я знал, — к Мглистым Камням. На день пути от них нет ни одного жилища, можно быть уверенным, что там никто не помешает мне осуществить месть, казнь, как я сам стал ее называть. Там я смог бы, оставшись наедине с Гелионой, позволить Зверю расправиться с ней и, не торопясь, насладиться отмщением.
Однако я не представлял, как похитить пленницу из-под носа у трех десятков бдительных стражей, действительно не обратившись в Зверя. Но мои безуспешные попытки пробудить Древнего Врага до сих пор ни к чему не привели. Интересно, что же именно заставило его вырваться наружу в портовом трактире? Может быть, близость смерти? Или опасного противника? Тянуть с побегом было нельзя. Я нутром чувствовал приближающуюся опасность, ощущал, как сгущаются вокруг маленького гадирского отряда враждебные силы.
Среди ночи, в то время, когда люди видят хуже всего, я подкрался к Гелионе и тихонько дотронулся до нее. Она сразу открыла глаза, словно ждала меня. Мне не потребовалось ничего ей объяснять, я уловил ее мысли. Надежду на спасение, вот что увидела она во мне. Уж не знаю, как могло прийти ей это в голову, быть может, ей показалось, что бывший любовник все еще пылает к ней прежней страстью. Но как бы то ни было, она решила молчать и во всем помогать мне. Я не стал разубеждать царицу в ее тайных надеждах.
Тишину ночи разорвал воинственный клич антилльцев. Угроза, которую я предчувствовал, не замедлила явиться. Гадирцы ошеломленно вскакивали, разбуженные воплями и бряцанием оружия. В темноту полетели горящие стрелы, но разглядеть нападающих не удалось. Тут же вокруг нас с Кийей образовался круг из змееголовых, готовых защищать свою пленницу.
Подбежал запыхавшийся Икха, на ходу отдавая приказания. Кони ржали, вставали на дыбы. Икха приказал выкатить колесницы вперед. Караул уже сцепился с нападающими, остальные спешили ему на помощь. В этой кутерьме было нетрудно похитить Кийю, и я уже выслеживал удачный момент, но тут в голову мне пришла другая мысль. Я выхватил Икху из общей суматохи.
— Доверь мне царицу! — закричал я. — Я один смогу увести и защитить ее.
Глаза Икхи сверкали, как молнии.
— Решайся же, или будет поздно!
Рядом с нами упал гадирец, пронзенный вражеской стрелой.
— Хорошо, — согласился наконец Икха и начал выкрикивать имена гадирцев, которых он решил отправить со мной. — Уводи ее на восток, к кораблям. Я озолочу тебя. Бешеный Пес, клянусь богами! Мы прикроем ваше отступление.
— Не бойся, — шепнул я Кийе, и она едва заметно кивнула мне.
Икха внезапно решил присоединить к моему отряду Миля.
— Твои сыновья порука тому, что Гелиона окажется в Гадире, — сказал он Милю.
Кельтский воин рассвирепел, заскрипел зубами, но ничего не ответил. Маленький отряд двинулся в путь. Я не смел даже надеяться на такое везение. Гадирцы совместными усилиями помогли мне выполнить мой план. Одно лишь удручало меня — это Миль. Мне вовсе не хотелось убивать никого из моих бывших товарищей, а особенно Миля, который спас меня в предпоследней битве. К тому же здесь, среди змееголовых, на чужой и враждебной земле мы чувствовали себя сородичами, мы оба имели кельтское происхождение, говорили на схожих языках, и наши взгляды на жизнь, сформированные культурой наших племен, тоже совпадали. Я не мог убить своего собрата.
Мы двинулись прочь от криков и огней в темную антилльскую ночь. Сейчас нашей задачей было оказаться как можно дальше от битвы, скрыться от антилльцев.
Миль шел впереди, держа наготове меч, за ним я с Кийей, трое гадирцев следовали за мной. Звуки битвы отдалялись, вопли змееголовых и вой антилльцев вызывали во мне некоторые угрызения совести. Мои бывшие товарищи гибли сейчас, защищая меня. «Но это уже не волчья война, — уговаривал я себя. — Какое мне дело до того, кто из этих двух людских свор победит, а кто погибнет? В любом случае победители кинутся меня преследовать».
Я резко развернулся и проткнул Мечом следовавшего за мной гадирца, он рухнул под ноги своему товарищу, который только и успел, что возмущенно зашипеть, как был настигнут следующим моим ударом. Третий гадирец выхватил меч и бросился на меня, но напоролся на клинок Миля.
— Что все это значит?! — воскликнул бывший кельтский король.
— Объясню позже, — сказал я, — сейчас надо спешить. Нам нужно было успеть добраться до гор, а там волк найдет способ укрыться. Хвала Икхе, он предусматривал возможность нападения и заставлял свои отряды держаться ближе к горам, чем значительно облегчил нам бегство.
— Почему ты не развяжешь мне руки? — спросила Кийя.
— Связанная ты мне нравишься больше, — ухмыльнулся я.
Она промолчала и покорно шла рядом. Поняла ли она, что я вовсе не спаситель, или решила, что я не хочу показывать своих намерений при Миле? Сейчас не было времени разбираться, нужно было отойти как можно дальше от места сражения.
Внезапно землю сотрясло мощным ударом, мы едва удержались на ногах. И прежде Антилла вздрагивала, словно в конвульсиях, но такого сильного удара еще не было.
— Это землетрясение! — воскликнула Кийя. — Горы не самое безопасное место сейчас. Зачем мы идем туда?
Я слегка подтолкнул ее, чтобы она двигалась быстрее, но Кийя развернулась и закричала:
— Нельзя идти в горы, неужели ты этого не понимаешь?! Там обвалы, а скоро станет совсем жарко. Уже было несколько извержений, надо немедленно уходить.
— Молчи и иди дальше! — рявкнул я на нее.
Кийя молча прошла несколько шагов. Повторный толчок был совсем слабым, словно эхо первого, но Кийя снова принялась убеждать меня:
— Послушай, я знаю, как покинуть остров, это нужно сделать немедленно, пока еще не взорвалась гора. Тогда погибнет весь остров.
— Правда знаешь или просто пытаешься тянуть время? — спросил я.
— Знаю, — заговорила Кийя, — там, куда тебя направил Икха, единственное место, откуда можно безопасно покинуть Антиллу. Нужно плыть на восток, прочь от острова. Может быть, ты успеешь.
— У тебя там есть свой корабль?
— Нет, — мотнула головой Кийя, — все восточное побережье уже захвачено Гадиром.
— Тогда к чему этот разговор?
— Ты ведь обладаешь силой, тебе нетрудно будет захватить корабль. Ты должен бежать с этого острова. Гадир уже не успеет выплатить вам обещанное золото, он погибнет вместе с Антиллой, вам нет смысла убивать меня.
— Гадир здесь ни при чем, — ответил я, — только ты и я, и между нами смерть.
На лице Кийи отразилось отчаяние. Побег в мои планы не входил. Сейчас вероятность того, что остров погибнет и я вместе с ним, показалась мне весьма заманчивой. Я смогу отомстить Гелионе и расправлюсь со Зверем. Лучшая кончина для него здесь, под огнем и камнем, под толщей вод.
Пусть мне уже не увидеть вересковых пустошей, не услышать вой ветра, не утонуть взглядом в бездонном синем небе Медового Острова, но Антилльская ведьма умрет страшной мучительной смертью, и я заплачу за это удовольствие своей жизнью.
— Послушай, Блейдд, сейчас не лучшее время для раздумий. Ты хочешь убить меня, но вряд ли мечтаешь и сам погибнуть вместе со мной.
— Что она говорит? — в нетерпении спросил Миль.
Он не понимал антилльского, а Кийя — кельтского, что было сейчас мне на руку, я мог сам решать, что переводить, а что нет.
— Миль, — ответил я, — дальше наши пути расходятся. Ты спас меня, и я перед тобой в долгу. Она говорит, что скоро начнется извержение вулкана, и здесь находиться опасно. Весь остров в опасности.
— Нам нужно скорее добраться до кораблей! — воскликнул Миль.
— Да, тебе нужно добраться до кораблей, но плыть не в Гадир, а прочь от этих островов. Вернись назад. Миль, в наши земли. Антиллу ждет гибель, Гадир тоже. Ему просто не устоять, если подле него начнет рушиться такой огромный остров, вот что говорит Гелиона, и, поверь мне, она знает это.
— А ты? Ты сам не хочешь последовать собственному же совету?
— У меня другие планы, Миль. Поверь, так надо. Оставь меня с ней здесь, а сам уходи. Спасайся!
— Мои люди взяты в заложники, — спокойно произнес Миль. — В лагере гадирцев остались мои сыновья, соплеменники и еще десятка три кельтов из других племен. Их жизнь теперь зависит от того, будет ли доставлена ведьма в Гадир.
— Твои люди погибнут в любом случае, если останутся на острове. Гадир уже не успеет с нами расплатиться, тебе нет смысла спасать антилльскую царицу.
Миль молчал, видимо, обдумывая мои слова, потом спросил:
— А что будет с тобой?
— Сейчас это не важно. А тебе нужно спешить.
— Правду говорят, Бешеный Пес, что ты не человек? — спросил Миль.
— Правда это или нет, я в любом случае позабочусь о себе сам. Оставь меня здесь, Миль, и не мучайся угрызениями совести. Спеши.
— Если острова и вправду скоро погибнут, то я должен немедленно вернуться к основному гадирскому лагерю и забрать оттуда всех наших.
— Миль, мне приходилось слышать байки о твоем королевском происхождении, но теперь я и сам вижу, что это правда. Так может рассуждать только истинный король. Я даже не стану отговаривать тебя, хотя ты потеряешь при этом время и рискуешь не успеть. Но тебе ведь все равно понадобятся люди, чтобы захватить корабль и управлять им.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58