Гадирская армия состояла из пехоты и отрядов боевых колесниц. Икха правил колесницей сам, отослав ее возничего на другую повозку. Рядом с ним восседал один из тех офицеров, что встретили нас в порту. Мне тоже было предоставлено место на колеснице, возничий ее был гадирцем. Звали его Ксиар. Он был очень молод, почти мальчишка, и относился ко всему происходящему с невероятной серьезностью. Но его лошади не пожелали терпеть позади себя волка, и я пошел с основной массой наемников, определив таким образом для себя место в пехоте.
Мое место в колеснице тут же занял Миль, с жадностью вбиравший в себя все новшества, увиденные им у змееголовых. На нем уже был металлический нагрудник, выменянный у одного гадирца на последние побрякушки из золота.
По нашему войску, состоявшему лишь из наемников и юнцов-гадирцев, чувствовалось, что давняя война между Антиллой и Гадиром измотала змееголовых. По словам Икхи, любой мальчишка в Гадире способен сражаться и стоит двух антилльских воинов. И хотя командовали нашими отрядами опытные гадирские офицеры, я все же улавливал какой-то дух отчаяния, последнего усилия. Тогда я еще не знал, что и Антилла находится в таком же состоянии. Ее, как и Гадир, вымотала эта война, высосала из нее все соки. Но, словно два гигантских морских чудовища, сотрясаемых предсмертной агонией, Антилла и Гадир сцепились в последней схватке, решив, что этого мира не хватит им на двоих.
Мы миновали прибрежные поселения, разрушенные и сожженные, несколько усадеб, превращенных в лазарет для раненых. Многие деревни были оставлены невредимыми, и теперь под надзором змееголовых местные жители возделывали поля и пасли скот, чтобы обеспечить пропитание гадирскому войску.
Вскоре жилые территории остались позади, мы двигались по незаселенной, выжженной степи, где в какую сторону ни посмотри, до самого горизонта не было видно ни одного деревца, лишь редкие холмы, голые и бесплодные. Среди этих бескрайних и безжизненных песчаных просторов, усеянных песком и камнями, возникало ощущение, что ты затерялся в пространствах Иного Мира, из которых нет выхода.
Однообразие пустыни погружало меня в забытье, и я вновь оказывался во власти воспоминаний. Я снова выходил на арену антилльского цирка под радостный гул трибун и склонялся в безмолвном приветственном поклоне перед противником. Я, безоружный дикий зверь, вступал в бой с вооруженным гладиатором и должен был доказать публике, что волк сильнее любого из людей. И я всегда доказывал это по той простой причине, что волк действительно превосходит человека. Мои ноги утопали в песке пустыни, а в ушах звучали громогласные овации, которыми меня встречали и провожали зрители цирка. В этой стране я был гладиатором. Это продолжалось до тех пор, пока я приглянулся антилльской царице, и тогда она выкупила меня у владельца цирка и сделала своим телохранителем, а заодно и любовником. Как давно это было. От той почти детской и неосознанной жизни я был теперь отделен не только временем, но и пережитыми трагедиями, горем и кровью. Когда-то молодой горец-оборотень, счастливо избежавший смерти, спасся с этого горячего острова, присоединившись к войску Альбиона. Теперь сюда вернулся иной оборотень, охваченный безумием и жаждой мести.
Отряд гадирских наемников медленно продвигался вперед. Колесницы поднимали пыль, она оседала на одежде, на волосах, на лице, на ресницах. Мы были покрыты пылью и потом. Рядом со мной тащились гадирские пехотинцы. Монотонный скрип колес, однообразный пейзаж, уже давно не меняющийся, пыль и изнуряющая жара вызывали у меня приступ тошноты. Я с удивлением смотрел на гадирцев, идущих рядом. Было видно, что они устали и измучены, но все они стойко выносили трудности, соблюдали боевой строй, держали руки на рукоятях мечей, в любой момент готовые к нападению антилльцев.
Кто-то тронул меня за плечо, и я обнаружил шагающего подле меня Икху.
— Офицеру не хватило места в колеснице? — поинтересовался я.
— У моего лучшего наемника тоже было место в колеснице, однако теперь оно занято другим, — ответил Икха, — интересно, почему?
— Ну, ты же не ждешь, что я буду сражаться в колеснице, ведь так? Лучше мне быть среди тех, кто будет окружать меня в бою, чем трястись, словно принц, на этой скрипучей колымаге, да еще в обществе болтливого юнца.
— Но-но, этот юнец сын одного из военачальников, наш царь относится к нему с большим уважением. К тому же парень очень неплохо справляется с колесницей. Среди своих одногодок он один из лучших возничих и подает большие надежды. — Тут Икха со вздохом добавил: — Антилльцы славятся своим умением сражаться на колесницах.
— Все не так хорошо, как ожидалось? — спросил я.
— Все так, как ожидалось, Бешеный Пес, но не так, как хотелось, — пробурчал Икха, вышагивая рядом со мной. — Война есть война, никто и не ждал, что захват пройдет молниеносно. За много лет сегодня мы ближе к победе, чем когда-либо. Не думай, что война только началась. Нет, она длится сотни лет. Она разгорелась еще до того, как погиб Красный Континент. Гадир и Антилла давно ведут нескончаемый спор.
— Я думал, вы не поделили землю, — удивился я, — а оказывается, вы воюете еще с тех пор, когда земли было в изобилии.
— Антилла нарушила соглашение о контроле над магией. Это было всеобщее соглашение всех государств о том, что конфедерация магов не может быть допущена к власти.
— Кон… чего …рация?! — не понял я. — Вот здорово! Что ж в Антилле эта ваша, как ее, прорвалась к власти?
— Нет, конфедерация не нарушила соглашения, но в Антилле маги были в роду царей. Мы давно подозревали это. Конфедерация наверняка об этом знала, но держала это в секрете. Но потом цари перестали скрывать свои магические способности, и тогда уже никто не решился воевать с Антиллой. А после катастрофы только Антилла сумела сохранить свою государственность именно благодаря магам. У Гадира спасся лишь один корабль, на борту которого была царская семья, они ютились на маленьком островке, каменистом и бесплодном. Тогда гадирский царь ради того, чтобы спасти свой народ, унизился до мольбы. Он умолял Антилльского владыку оказать ему поддержку и помощь, но антилльцы ответили презрительным отказом. Они не были заинтересованы в спасении гадирского государства. Гадир мог лишь бороться за выживание, это была столетняя война с голодом и болезнями. Но мы выжили и окрепли. Теперь мы хотим вернуть ту землю, которая принадлежала нам по праву.
— По праву? — удивился я.
— Так ты не знаешь? — в свою очередь удивился змееголовый. — Гадир раньше располагался как раз на той территории Красного Континента, которая осталась на поверхности океана после последней катастрофы и превратилась в остров. Теперь его обитатели называют этот остров Антиллой.
— Вот как? — усмехнулся я. — Думаю, что антилльцы придерживаются другого мнения об этой земле.
— Кого сейчас интересует их мнение? — хмыкнул Икха. — Теперь, когда Гадир стал сильной державой, а Антилльская ведьма потеряла свою магическую силу, будет восстановлен прежний порядок вещей, и гадирцы снова будут жить на своей земле.
— И наверняка, как и Антилла в прошлом, Гадир не оставит и клочка земли своим врагам?
— Глупец, не думаешь же ты, что Антилла и есть наша единственная цель? Земля, да, она очень нужна нам. Но не для того, чтобы торжествовать победу. Мы сможем построить огромный флот, и тогда весь мир будет нашим. После катастрофы мы потеряли свои земли в Иберии и на африканском континенте. Там были наши колонии, но у гадирцев не было кораблей, чтобы до них добраться. А когда нам удалось построить первые корабли и переплыть океан, в наших колониях уже обитали другие племена. Знаешь, какие чувства испытывал я, проходя по улицам Гадреса? Я, потомок тех гадирцев, что заложили его несколько столетий назад! Но скоро мы вернем себе наши земли в Иберии и Африке. Скоро Гадир будет править миром. Подумай, как повезло тебе, ведь именно Гадиру ты теперь и служишь!
Икха посмотрел на меня, видимо, ожидая увидеть на моем лице признаки восхищения или радости.
— О да, — скривился я. — Какое великое счастье выпало мне.
О, великие завоевательские планы, сколько их было прежде. Выходцы с Красного Континента беспрестанно заявляют о своих правах на мир. Уже мало кто помнит о великих государствах Туата де Дананн, канули в забвение империи Фоморов, теперь вот еще один народ мечтает подмять под себя весь мир. Внезапно я забеспокоился, вспомнив планы Бренна завоевать все племена. Не Фоморы ли через него пытались вернуть себе прежние владения, а теперь и мне предоставляли возможность сражаться среди будущих завоевателей мира?
«Зверь Фоморов завоюет мир, встанет во главе империи и откроет проход темным силам». Так гласила легенда — легенда, частью которой мог стать я сам. Что заставило меня отправиться в Антиллу, меня, волка, ненавидящего морские путешествия? Не Зверь ли принял это решение?
Нет, сказал я себе, это мое собственное решение, моя собственная месть. Какое отношение она может иметь к Фоморам? Мне наплевать на то, какие планы строит Гадир относительно Антиллы и мирового владычества и какую роль в этом уготовили Фоморы своему Зверю. У меня своя судьба, свой путь. Моя цель — месть, завоевания меня не интересуют. Я найду Антилльскую ведьму, убью ее, и если это чудовище, что так бессовестно поселилось в моем теле, захочет в этом участвовать, я не буду возражать — Гелиона не заслужила легкой смерти. Мои размышления были прерваны шипящим голосом Икхи.
— Мы призваны очистить этот остров от скверны. Проклятая ведьма, сколько безвинных младенцев она истребила, сколько высосала человеческой крови!
— Это называется магией крови, — возразил я. — И вовсе не младенцев использовала Кийя для своей магии, а кровь взрослых людей, причем ей нужно было совсем немного, она не убивала донора, ясно?
У меня не было цели защитить Гелиону, но суеверия гадирцев меня раздражали.
— Ага. Значит, то, что должно быть государственной тайной, при дворе царицы было известно каждому рабу?
— Не рабу, а телохранителю и, надеюсь, не каждому.
— Не тешь себя иллюзиями, что телохранитель-раб чем-то отличается от других рабов, — прошептал Икха. — Какая редкостная глупость брать себе в телохранители рабов, правда? Она поймет это, когда, завидев гадирские войска, ее рабы-телохранители разбегутся кто куда. Какой раб захочет умирать ради своего господина или госпожи?
Разбегутся или нет, какая разница? Я пройду сквозь любой заслон, чтобы достичь цели. Гелионе не скрыться от меня. Бывший раб, гладиатор, телохранитель, теперь не важно, кем я был, но я здесь, уже ступаю по земле Антиллы, чтобы взять с нее плату. У меня будет длинный счет за каждый день моего унизительного рабства, за каждую слезу, пролитую моей возлюбленной Мораной, за каждую каплю ее крови, упавшую на проклятый алтарь Гелионы, за мои муки в каменном мешке, где пленники сгнивают заживо, за поражение Бренна, за страхи Гвидиона, за смерть Мораны, за все это Антилльская царица будет платить! Как? Я еще сам не знаю. Но плата будет соответствующей. Я оскалился и зарычал. Икху словно волной смыло. Гадирцы и наемники с ужасом оглядывались на меня, шарахались, обходя стороной.
Еще до наступления темноты мы подошли к гадирскому лагерю. Издалека он был виден по сотням столбов серого дыма, взвившихся в вечернее небо. Нам навстречу потянулся запах костров, жареных орехов и мяса. Когда мы подошли ближе, то увидели тысячи людей, устроившихся спать на земле.
В центре лагеря стояли шатры, сшитые из дубленой кожи. К одному из них и подвел меня Икха. Он поприветствовал часовых у входа, и те позволили нам войти. Согнувшись, мы нырнули под низкий полог.
В потемках я разглядел внутреннее убранство шатра. Множество перегородок, завешанных коврами, делили пространство на несколько комнат. Пол был застелен также коврами, всюду располагались пышные лежанки с цветными подушками, на некоторых из них кто-то спал, укрывшись с головой одеялом. Нам с Икхой пришлось еще не один раз нырять под ковры, пока мы не очутились наконец в довольно большой комнате, тускло освещенной двумя светильниками. Здесь на подушках восседали несколько гадирских офицеров в великолепных одеждах. Икха поочередно поприветствовал каждого и назвал мне их имена. Один из гадирцев, худой, но складный человек в почтенном возрасте был представлен как Главнокомандующий гадирской армией. Мне не понравился колкий взгляд его карих глаз, презрительно скривленный рот. У него было невероятно длинное имя, но приближенные звали его Кассан. Я так и не узнал, имя это или, может быть, какое-нибудь гадирское слово, обозначающее звание.
— Бешеный Пес знает Город Солнца изнутри, — прошипел Икха, — сильные и слабые стороны его обороны, знает планировку царского дворца и, главное, он знает в лицо Антилльскую ведьму. Он сможет узнать ее без маски!
Кассан положил подбородок на сплетенные пальцы и внимательно посмотрел на меня.
— Оборона Города Солнца не имеет слабых сторон, — произнес Кассан шелестящим голосом с хрипотцой, — мы держим осаду уже вторую неделю. На севере за рекой идут бои, мы оттеснили антилльцев. Но ведьма успела покинуть свою столицу. По донесению наших разведчиков, она скрывается в одном из храмов на еще не завоеванной территории. Я опасаюсь, что она уйдет в горы, тогда ее будет трудно отыскать. Там скрывается сейчас часть населения этого острова. Но в горах стало очень опасно. Атлас уже несколько раз извергал из себя пламя. Землетрясения сотрясают остров, на склонах то и дело происходят обвалы. Да и выслеживать местных жителей в горах — дело неблагодарное. Можно скитаться там годами, но так никого и не обнаружить. Его Величество шлет один за другим приказы захватить и привезти в Гадир Антилльскую ведьму. В Гадире уверены, что стоит только взять в плен Гелиону, как Антилла сразу сдастся. Пусть наш доблестный воин отправляется на север вместе с отрядами, задача которых захватить царицу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58