Несильный ветер то и дело раскачивал клетку, и в месте с ней на ветру болталось ее содержимое — то, что некогда было человеком. Его голые, бледные ноги, неестественно застывшие, торчали в разные стороны. Их местами покрывали почерневшие геммотомы, местами вздувшиеся вены, а кое-где страшные язвы, в которых копошились золотистые и черные насекомые, отсвечивающиеся омерзительным сальным блеском и издающие раздражающее жужжание и треск хитиновыми пластинками. На обоих ногах отсутствовали коленные чашечки, а если приглядеться, то было видно, что были вырваны и все ногти. Впрочем, на руках их тоже не было.
Покойник был совсем наг и полуразложен и являл собой отвратительное зрелище. Кожа во многих местах лопнула, брюхо разбухло от скопившихся газов, вздулось и прорвалось по центу, вывалив месиво, бывшее когда-то кишечником, среди которого пировали трупные черви. По телу ползали все те же золотистые и черные насекомые. Лицо представляло кошмарную картину: нос и уши были объедены, глаза выклеваны птицами, кожа приобрела синюшно-мерзкий цвет.
Маршал герцог-текронт Хок отступил на несколько шагов назад, где сладковатая тошнотворная вонь не с такой силой била в ноздри, хотя ветер дул от него. Хок подкурил сигарету с крепким табаком и сделал несколько судорожных затяжек. Но и сигарета не стерла неприятный привкус во рту. Он отступил еще дальше и как следует отхаркался.
Это был сад южного дворца прежнего префекта ирианских миров Рисальдина Ажора. По иронии судьбы, а вернее было бы сказать, по иронии войны, дворец, как и некоторые очень немногочисленные непромышленные объекты Ирбидоры, совершенно не пострадал. Маршал избрал его для размещения своего командного пункта, здесь же разместился объединенный штаб 46-й, 80-й армий, 19-го флота и частей БН.
Страшная находка в саду была сразу же обнаружена разведчиками, когда здесь проходила дивизия 80-й армии. Солдаты не стали ничего трогать, командир дивизии также оставил все в «первозданном» виде, но доложил в штаб корпуса. Его донесение завертелось и дошло до командующего группировкой. Когда во дворец прибыло оперативное и штабное руководство во главе с самим маршалом, его тут же провели к находке. Существовали вполне обоснованные подозрения, что обнаружен именно Ажор, ведь с самого его захвата повстанцами о его судьбе ничего не было известно. В первый раз, когда Хок осмотрел труп, его едва-едва не вырвало, помогло лишь то, что в своей жизни он насмотрелся и не такого еще, хоть то и было достаточно давно. Криминалисты и судмедэксперты военной полиции извлекли труп и взяли пробы, по которым установили личность (хотя было немало сомневающихся, что это и есть Ажор), установили причину смерти, характер повреждений.
Это был труп префекта. Если бы это был какой-нибудь ирианец или кто-то другой, установление личности было бы и бессмысленно, и невыполнимо. В рапорте судмедэксперт указал, что жертва скончалась от голода, хотя и пережила длительные мучительные пытки. Повреждений было много, перечень и описание составляли несколько объемистых файлов. Но из всех Хок обратил внимание на два: дико изувеченные половые органы и не менее страшно изувеченный анальный проход. Потом ему припомнилось, что префекту по одному методично сточили все зубы.
Пытали Ажора долго и мучительно. Но умер он от голода, выставленный на всеобщее обозрение, всеми презираемый и ненавидимый.
Герцог-текронт посмотрел на кучи разбросанных гнилых фруктов, овощей, тухлых яиц и даже ссохшихся экскрементов. Когда-то сюда тянулись толпы поломников, чтобы увидеть того, кто для них олицетворял самое ужасное в жизни, виновника их повседневных кошмаров. Хок не разрешил убрать мусор.
На третий день обоснования во дворце была обнаружена подземная галерея. Маршал с группой офицеров побывал там, а когда они вернулись, Хок установил у входа пост и приказал никого не впускать. В ту ночь он пил до рассвета. А на утро приказал вновь поместить тело Ажора в клетку и установить на прежнее место.
С тех пор он каждые несколько дней наведывался в сад и размышлял.
И с каждым разом он все больше понимал ирианцев. Он прибыл в Ирбидору подавлять бунт, тогда он был одним человеком. Теперь же, что-то внутри него переменилось, затронуло какую-то душевную струнку, заставило стать совершенно другим.
Хок докурил сигарету и выбросил. Во рту совсем пересохло.
Он бросил взгляд на часы, хотя время еще было, спешно пошел обратно во дворец.
На выходе из сада расположились несколько командно-штабных машин. Увидав командующего, солдаты, копошившиеся вокруг них, как один, вытянулись в струнку и отдали честь. Маршал машинально ответил, занятый своими мыслями.
У дворца спешно разворачивалась дополнительная зенитно-ракетная батарея. В воздухе постоянно барражировала пара тяжелых экранопланов-перехватчиков, в ближайшем порту разгружался транспортник, доставивший станции плазменных щитов. Накануне ирианцы предприняли попытку уничтожить дворец тактическими артиллерийскими ракетами с ядерными боеголовками мощностью в одну килотонну. Обстрел не удался главным образом из-за малочисленности пущенных ракет. Ну, а если повстанцы совершат более массированный обстрел? Сейчас многие специально выделенные подразделения были брошены на подавление мобильных ядерных групп повстанцев. Но результат не мог гарантировать никто.
Вокруг дворца царила нервная атмосфера. На расчищенной площадке, забитой самой разнообразной военной техникой, на антигравах взлетела бронированная машина связи и, едва не столкнувшись с заходящим на посадку гравитолетом, стала стремительно удаляться. Вокруг господствовала суета, кто-то куда-то бежал, раздавались команды, скрежетали механизмы.
Хок с недовольством посмотрел вслед удаляющейся связной машине и поднялся по широким ступеням центрального входа. У парадных дверей стоящие по обе их стороны солдаты караула резво отдали ему честь, через секунду к выходу подбежал дежурный офицер с докладом, что за время его отсутствия не случилось никаких происшествий и так далее и тому подобное. Предупреждая его намерения, маршал поднял руку и спросил:
— Меня интересует генерал-майор БН Цет. Он еще не прибыл, лейтенант?
— Он пару минут назад выходил на связь, господин командующий. Сообщил, что задержится, его колонна попала под обстрел в ста восьмидесяти километрах отсюда.
— О своем грузе сообщал?
— Так точно, господин командующий. Груз не пострадал. Потери минимальны, колонна справилась с бунтовщиками своими силами. Генерал прибудет через четверть часа.
— Благодарю вас, лейтенант.
Дежурный отдал честь и проводил взглядом стремительно удаляющуюся фигуру маршала.
Хок добрался до своего кабинета и заперся. Жесткий стул со скрипом принял его грузное тело. Он уныло посмотрел на обшарпанные стены и потолок кабинета, единственной мебелью здесь были широкий стол, несколько стульев, да аппаратура, прибывшая с ним. Местные жители говорили, что раньше дворец ломился от роскоши. Теперь же на полу остался некогда великолепный ковер, который теперь покрывали пятна грязи и пролитого вина.
Герцог-текронт ждал генерала БН Цета — доверенного офицера Иволы. Цет вез во дворец накануне пойманного оперативниками Безопасности Нишитуры одного из лидеров ирианцев — Аль Кора, по следам которого гонялись более месяца и на котором сорвалась не одна операция по его поимке. Теперь он в руках БН, в руках империи.
Хок знал, что ждет ирианца, и не разделял энтузиазма Цета по поводу его дальнейшей судьбы. Для себя он решил, что не будет участвовать в допросе Аль Кора, пусть генерал-мясник доставляет себе удовольствие без него.
Через время в дверь громко постучали.
— Войдите!
Вошел его адъютант, совсем еще молодой высокий и худой юноша, новенькая форма с погонами младшего лейтенанта которого с трудом скрывала его худобу.
— Разрешите доложить, господин командующий?
— Докладывайте.
— Прибыл генерал Бн Цет. Просил передать, что ждет вас в комнате для допросов.
— С ним кто-нибудь был?
— Э-э-э, да, господин командующий. Бээнцы вели какого-то штатского, ирианца вроде.
— Хм, Крет, меня интересуют старшие офицеры БН.
— Никак нет, господин командующий.
— Странно... ну ладно. А почему мне не доложил дежурный по штабу? Ты что у Цета мальчик на побегушках?
Адъютант жутко смутился и слегка покраснел, насколько позволял его нишидский пигмент. Видя, что он молчит и пауза затягивается, Хок подтолкнул его:
— Так как, Крет?
— Там...
«Мальчишка!» — без злости подумал маршал, а адъютант все-таки смог преодолеть свое смущение и выпалил:
— Дежурный потому не доложил, господин командующий, что выбежал на происшествие...
— Какое еще происшествие?
— Столкнулись два гравитолета у восточного крыла дворца, есть раненные. А я, вобщем, я подменил дежурного.
— Отчего же ты не воспользовался связью дежурной части? И кто остался в самой дежурной части?
— Аппарат занят помдежем, который держит связь с самим дежурным.
— Лихо! — только и сказал Хок и увидел, как смущенное лицо Крета вновь тронул румянец. — Ну, и ты примчался сюда, не воспользовавшись другим каналом? А где твой личный передатчик?
Адъютант совсем растерялся.
— Ладно, Крет, в следующий раз не суетись, подходи к делу хладнокровно.
— Так точно, господин командующий.
— Это не приказ, это совет. А теперь возвращайся в дежурную часть. Сообщишь дежурному, чтобы составил подробный рапорт о происшествии с указанием фамилий виновных.
— Есть!
Адъютант еще немного постоял и осмелился спросить:
— Разрешите идти?
— Идите, Крет.
Щелкнув каблуками сапог, он отдал честь и четким строевым шагом покинул кабинет.
«Постращал его немного, — подумал маршал, — пусть не теряет голову. Надо бы подыскать на его место кого-нибудь другого, но только потом, пусть сначала эта дыбанная война закончится, а то убьют его в первом же бою. Хотя, может быть, в нем проявится хороший воин, а робеет он по молодости перед моими маршальскими звездами.»
Герцог-текронт покинул кабинет и спустился гравилифтом в комнату допросов. У дверей его встретили караульные бээнцы и «взяли под ружье».
Комната была просторна, особенно из-за нехватки мебели.
— Здравия желаю, господин командующий, — приветствовал его Цет.
— Здравия желаю, генерал.
Они пожали руки.
— Вот, смотрите, — с очень довольным видом показал генерал в сторону своих подчиненных, которые устраивали в кресле для «промывки мозгов» Аль Кора.
— Много же мне нервов потрепал этот ублюдок, но теперь я ему воздам должное.
Бээнцы с силой пристегивали отчаянно сопротивляющегося ирианца к креслу. Тот дико визжал и брыкался, чувствуя неотвратимое. Невольно возникала аналогия с животным, которое привели на бойню, и которое чувствовало приближение смерти и изо всех сил упиралось. Только в случае Аль Кора на кону была не смерть, а сумасшествие.
— Сейчас приступим, — Цет злорадно ухмыльнулся и потер в предвкушении руки. — В его голове много ценного. Эфор безопасности будет доволен.
— К сожалению, вынужден вас покинуть, генерал, — с деланной досадой сказал Хок.
— Неужели вы лишите себя удовольствия поприсутствовать? — Цет искренне удивился.
— Я понимаю ваше нетерпение и разделяю вашу радость, генерал, но вы прибыли немножко не ко времени. У меня через час важное совещание, я должен подготовиться.
— Понимаю, господин командующий. — Удивление генерала сменилось радостью, которую он замаскировал под нетерпение от ожидания будущего мозгового штурма пленника. И было от чего. В секретных инструкциях, адресованных лично Цету, Эфор Ивола выражал желание, чтобы некоторые сведения извлекались из пойманных главарей мятежников вне присутствия армейского начальства.
— Я надеюсь, вы поделитесь со мной результатами? — спросил Хок для виду.
— Непременно. Копию записи психосканирования я вам отдам лично.
«Подкорректированную, естественно, — подумал маршал. — Некоторую информацию армейцам знать не положено, с точки зрения БН. Не положено даже мне, герцогу-текронту, кузену императора! А, плевать!»
Хок кивнул на прощание и, выкинув из головы Цета с его садистской командой, стремительно вышел из помещения.
Вновь вернувшись в кабинет, он хотел было поработать с донесениями тыловиков, но вспомнил о пленном.
Сегодня утром он выезжал в район дислокации одного из корпусов 80-й армии, побывал в штабе корпуса, на командных пунктах дивизий, некоторых бригад и отдельных полков, беседовал с офицерами. Такие выезды приходилось делать не раз, важно было лично оценить обстановку на сложных участках, выявить потребности войск, слабые стороны в боевой подготовке, сопоставить снабжение войск и их реальные нужды и многое другое.
Возвращаясь во дворец, его гравитолет пролетал мимо лагеря пленных повстанцев. Маршал решил побывать и в нем. Лагерь ему не понравился. Много грязи, большая смертность, разболтанная дисциплина охраны. Он снял с должности начальника лагеря и с понижением направил на передовую, а на его место назначил другого офицера, указав тому на недостатки в организации конвойно-караульной службы и содержании пленных и приказав их устранить. А чтобы новый начальник лагеря побыстрей шевелился, он оставил одного из своих офицеров-порученцев.
Во время обхода одного из бараков маршал заметил среди пленных нишидов. Это поразило его. Он приказал доставить к нему одного из них званием повыше. Привели изможденного, но от природы крепкого офицера в потрепанном мундире светлокоричневого цвета с майорскими погонами на манер имперских. Впрочем, погоны и были имперскими, как и эмблемы танкиста. Хок встретился с ним взглядом. Ни страха, ни сожаления в его глазах не было, маршал увидел в них обреченность и одновременно вызов. Он приказал поместить этого пленного в один из гравитолетов его эскорта, а солдатам покинуть машину. Обожженные руки пленного, перевязанные грязными обрывками офицерских кальсон, зажав не до упора, сковали наручниками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69