сейчас же казалось, что он у нее есть.
Она тихо отошла от кровати, поблагодарила сестру и вышла в главный зал. Там ее ждал Майкл.
— Сестра думает, что Фадва может выкарабкаться, — сказала Айше. — Если у нее хватит душевных сил. Как ты думаешь... — Она запнулась. — Майкл, если мы уедем отсюда, мне бы хотелось... Думаю, мне бы хотелось удочерить ее. Только...
— Только ты сама не сможешь этого сделать.
— В Египте — не смогу. Но нам все равно надо выбираться из Египта. А в Англии...
— Теперь туда непросто попасть беженцам, — напомнил Майкл. — Граница на замке.
— Майкл, я...
— Ты полагаешь, что мы можем пожениться? Он вздохнул. — Ты забываешь, что есть Кэрол...
— Майкл, тебе дана только одна жизнь. И мне только одна. И Фадва только одна. — Она замолчала. — Прости меня, сейчас не время...
Он взял ее за руку.
— Нет, — сказал он. — Ты права. Если мы не обсудим все теперь, то никогда этого не сделаем. Кэрол сейчас так далеко от меня, как будто ее никогда не было. Она хочет развода, ну и ладно — зачем мне вставать у нее на пути?
— Майкл, нам не обязательно жениться. Я только... Я только хочу быть с тобой, когда все это кончится.
— И с Фадвой?
Она кивнула.
Майкл нежно поцеловал ее, зная, что в этой безумной стране надежда ничего не значит.
— На улице снегопад, — сказал он. — Очень сильный.
— Ты выходил наружу?
— Ненадолго. Я искал Бутроса.
— Бутроса?
— Он исчез. Сегодня утром. — Майкл сделал паузу. — Врачи думают, что он убил одного из пациентов, чтобы сбежать.
— Но... он же не был узником.
— Да, но он знал, что ему не дадут уйти, потому что он болен. Я сказал, что постараюсь найти его. Как ты думаешь, куда он мог пойти?
Айше покачала головой:
— У нас с ним не осталось ни одного убежища. Но он беспокоился о своих родителях. Может быть, он решил проверить, не вернулись ли они?
Она сказала ему адрес.
— Это далеко отсюда, — сказал Майкл, — но я постараюсь заехать. Потом мне надо отправиться в «Сукарию» на встречу с Томом. Если он там будет. Ты подождешь меня здесь?
— А где же еще?
Айше улыбнулась и легонько поцеловала его в губы.
— Я вернусь, — сказал Майкл. — Можешь не беспокоиться.
Глава 70
Айше снова легла в постель. Она хотела еще немного поспать, побыть одной, отдохнуть. К ней вернулись сны, еще более навязчивые, чем ночью. Внезапно она проснулась и испугалась, увидев над собой фигуру мужчины.
— Все в порядке, миссис Манфалути. Не бойтесь. Доктор Фишави только что закончил операцию и хотел бы поговорить с вами. Это всего на несколько минут. Он сейчас в комнате для персонала. Я провожу вас.
Когда Айше вошла, доктор Фишави озабоченно взглянул на нее:
— Как вы себя чувствуете, миссис Манфалути?
— Спасибо, гораздо лучше. Мне нужно было просто отоспаться. Я навещала Фадву. Она неплохо выглядит.
— Прекрасно. Мы надеемся, что она поправится. Миссис Манфалути, я хотел поговорить с вами. Возможно, мистер Хант уже говорил вам, что ваш друг Бутрос исчез. Мы полагаем, что он поднял тревогу, убив одного из наших пациентов, и ускользнул в суматохе. Его брюки и пальто тоже пропали.
— Я не понимаю, зачем ему понадобилось делать это. Он не в таком состоянии, чтобы уходить.
— Но факт остается фактом — он исчез. На улице сильный снегопад, он не мог уйти далеко. Но еще сильнее тревожит нас то, что никто не может найти отца Юанниса.
— Отца Юанниса? Ах да, это священник, который был здесь прошлой ночью. Может быть, они пошли куда-то вместе?
— Не исключено. Хотя не в обычаях Юанниса покидать церковь, никому об этом не сказав. Да и часовой у двери не видел, чтобы кто-нибудь выходил.
Доктор помолчал, как будто собираясь сказать пациенту неприятную новость.
— Миссис Манфалути, — продолжал он, — я должен знать, в чем дело. Юаннис кое-что рассказал мне, но этого недостаточно. Я не могу позволить вам или вашим друзьям ставить безопасность нашего госпиталя под угрозу. На карту поставлены человеческие жизни, включая вашу собственную и жизнь той девочки, которую вы привезли с собой. Если вы можете рассказать мне что-нибудь, что может прояснить ситуацию, пожалуйста, не молчите.
Айше покачала головой:
— Доктор, я в таком же недоумении, как и вы. Бутрос — копт. Мы с ним уже несколько недель скрываемся от властей. У него, конечно, нет никаких причин выдавать им ваше убежище. Не думаю, что вам нужно беспокоиться на этот счет.
— Вы, безусловно, правы. Но скоро у него опять начнутся сильные боли. Он должен был иметь это в виду, когда уходил. Я могу только предположить, что у него имелась очень веская причина для ухода.
— Может быть, он был невменяем? Это возможно?
Фишави покачал головой. Айше заметила, как врач устал. Его лицо было молодым, но в волосах пробивалась седина.
— Может быть, он узнал что-то о родителях? — предположила Айше. — Может, здесь нашелся кто-то знакомый либо с ним, либо с его семьей. Я знаю, что он беспокоится о своих близких. Его родителей арестовал мухтасиб, и он отчаялся найти их.
Фишави покачал головой:
— Сомневаюсь. Его очень сильно накачали болеутоляющим, и он, вероятно, пришел в себя незадолго до того, как исчез. Ни у кого не было возможности поговорить с ним. Причину, заставившую его так поспешно уйти, он принес сюда с собой.
В этот момент дверь в комнату отворилась, и вошел другой врач — молодой человек с густыми усами. Казалось, он в панике.
— Доктор Фишави, поднимитесь, пожалуйста, наверх. Дело в том...
Он взглянул на Айше, только сейчас осознав ее присутствие.
— Прошу прощения, я не заметил вас. — Снова повернувшись к Фишави, он поспешно произнес: — Наджиб ждет вас наверху. Они нашли Юанниса.
* * *
Его тело было спрятано в большой купели в баптистерии. Кто-то заметил лужу воды на полу и решил выяснить, в чем дело. Тело священника достали из купели и осторожно положили на плиты в северном приделе. Кто-то уже зажег над ним несколько лампочек.
— Я не могу поверить, что это сделал Бутрос, — сказала Айше. — Он порядочный человек.
— Мы не можем найти другого объяснения. — Фишави накрыл тело своим белым халатом. — Никто посторонний не мог сюда попасть. У единственного входа стоит часовой. В церковь ведет еще одна дверь, но когда часовой проверял ее сегодня утром, она была заперта изнутри.
— Но ведь он...
Откуда-то донесся неясный, как шелест дождя, звон разбитого стекла. Айше, не договорив фразы, огляделась. Похоже, что звук прилетел с улицы.
— Миссис Манфалути, — продолжал Фишави, — вашего друга привезли сюда прошлой ночью с пулевым ранением. Отец Юаннис передал мне часть того, что мистер Хант поведал ему вчера. Если вам есть что добавить, ради Бога, расскажите мне.
На улице раздался новый звук. Кто-то выключил мотор. В наступившей тишине было что-то, заставившее Айше напрячься.
Вокруг тела собралась маленькая толпа, потрясенная ужасом, — две сестры, еще один врач. Рана на горле отца Юанниса зияла. Кто-то принес одеяло и накрыл тело.
Отворилась дверь. В дверном проеме стоял молодой охранник с автоматом.
— На улице очень тихо, — сказал он. — Мне это не нравится. По-моему, что-то затевается.
Айше сразу же вспомнила глубокую тишину, окутавшую книжный магазин перед налетом. Точно такая же напряженная тишина окутывала их сейчас. Она сделала шаг к часовому.
— Не теряйте времени, — начала она. — Возможно...
На ее глазах в груди часового появилась зияющая дыра, как будто кто-то проткнул его насквозь. Его глаза застыли в удивлении.
Потом ноги у него подогнулись, и он повалился на пол.
Никто даже не успел пошевелиться. В дверях появился мухтасиб, переступив через тело. Его ноги скользили в растекающейся крови. Он держал в руке большой пистолет. За ним шел второй человек с автоматом. На улице позади них с неба падал хлопьями снег.
Глава 71
Время замерло. Люди, столпившиеся вокруг тела отца Юанниса, застыли. Айше почувствовала, что дышать стало трудно. Она старалась вздохнуть, пыталась удержать подступающую к горлу тошноту. Она взглянула на Фишави, затем снова на дверь. Внезапно церковь затряслась. Раздался рев тяжелых автомобилей и топот бегущих ног. Она слышала, как кто-то рядом с ней бормочет молитву. Одна из сестер рыдала.
Дверной проем опустел. По обеим сторонам двери на страже встали двое мухтасибов, очевидно не замечая крови, растекающейся вокруг их ног. Казалось, прошла вечность. Затем в проходе появилось новое лицо — высокий, красивый человек, безукоризненно одетый. Айше сразу же поняла, кто это. Светлая борода, голубые глаза, надменные, неулыбающиеся губы.
На его лице не было никакого выражения. Во взгляде — ужасная пустота, чистота веры, не ведающей чувств или умертвившей их. Он мог убивать во имя своего Бога с легкостью. Его руки были нежными и холеными; он был изящен и опрятен, не забывал об обрядах очищения, тщательно соблюдал все заповеди, кроме сострадания.
Рай, к которому он стремился, был пустотой, белой как снег, ужасной для всех, кроме правоверных.
Он очень долго стоял в дверях, но не в нерешительности, а желая подавить их своим присутствием как приговором.
Голландец выкрикнул приказ одному из двоих мухтасибов. Тот отдал честь и отступил в сторону. Через мгновение в дверях появился Бутрос. Он выглядел уничтоженным, страдающим. Он не был узником — по крайней мере их узником. Он пришел к Голландцу по своей воле и был принят. Если все будет хорошо, сегодня вечером его мать и отец окажутся на свободе. А англичанин будет мертв. Даже сейчас он не знал, что для него важнее, — свобода для родителей или смерть Ханта.
Бутрос указал на Айше. Голландец кивнул и сделал два шага в ее сторону. Сейчас его глаза глядели на нее. Бутрос тащился за ним как побитая собака. Ему дали чистую одежду, он больше не дрожал, и от него не несло вонью. Он попытался взглянуть на Айше, но не смог. Ради нее он предал самого Бога.
— Схватите этих людей, — приказал Голландец. — Уведите их вниз.
В храм хлынули вооруженные до зубов мухтасибы. Они рыскали по церкви, хватая всех, кого находили.
Доктор Фишави вышел вперед. Айше видела, что он дрожит от негодования.
— Вы не имеете права, — запротестовал он. — Это христианская церковь. Святилище. Все эти люди — ахль эль-дхимаа, им гарантирована защита мусульманского государства.
Голландец ничего не сказал. Фишави продолжал настаивать.
— Вы слышите меня? — напирал доктор. — Закон четко определяет отношение к христианам и христианским церквам. Халиф Омар не молился в церкви Святого Гроба из боязни, что она будет превращена в мечеть.
— Здесь не церковь, — сказал Голландец. — Вы и ваш Народ Книги нелегально превратили ее в госпиталь. Со всеми вытекающими последствиями. — Он вытянул открытую руку.
— Госпитали — тоже священные места, — протестовал доктор. — Здесь больные. Умирающие.
— Мертвые, — бросил Голландец. Подошедший мухтасиб вложил ему в руку пистолет. Голландец поднял оружие и выстрелил доктору в лицо.
Одна из сестер закричала. Другая упала в обморок. Голландец вернул пистолет мухтасибу и кивнул. Мухтасиб подошел к женщинам и застрелил их в упор. Бутрос отвернулся в угол, и его вырвало.
— Ты, — приказал Голландец Айше, — подойди ко мне. Встань рядом со мной.
Бутрос, вытирая рукой рот, подошел к Айше, но она не замечала его.
Мухтасибы нашли вход на лестницу и устремились в госпиталь. Когда последний из них исчез в проходе, Голландец схватил Айше за руку и потащил ее к лестнице.
— Сюда, — приказал он.
Склеп заполнили мухтасибы. Почти весь персонал был уже выстроен вдоль стены. Больных грубо поднимали с кроватей в палатах.
Голландец подозвал мухтасиба, который, судя по всему, руководил операцией.
— Других тоже, — сказал он, указывая на пациентов. — Никаких исключений. Затем принесите бензин. Сожгите все. Все здание.
— Некоторые из них не могут стоять, они слишком больны, — заметил мухтасиб.
— Я сказал: «Никаких исключений».
Мухтасиб проглотил комок, повернулся и приказал своим людям вытаскивать всех из кроватей.
— Здесь есть девочка, — раскрыла рот Айше. — Маленькая девочка. Она не сделала ничего плохого. Пожалуйста, не трогайте ее.
— Ты слышала, что я только что сказал своему лейтенанту?
— Да, но это невозможно... Больные... Ребенок...
Голландец повернулся и посмотрел на нее. Его глаза были суровыми и непреклонными, как каменные.
— Что хуже — болезнь тела или духа? — спросил он. — Эти люди заразны. Если им позволить бродить на свободе, они заразят остальных.
— Вы ничего о них не знаете. Это просто больные люди. Не их вина, что они оказались здесь.
— Вина? Кто говорит о вине? Ангелов не будет интересовать твоя вина, когда они будут допрашивать тебя после смерти. Они спросят: «Ты выполняла законы? Ты молилась, когда было время молиться? Постилась? Совершила паломничество?» Понятие вины придумали на Западе. Что за невежество!
Айше смотрела, как мухтасибы вытаскивают пациентов из постелей. Большинство были слишком слабы и не стояли на ногах. Их грубо тащили по полу и сваливали у стены. Отца Григория тоже привели и поставили вместе с персоналом. Айше оглянулась, когда один из мухтасибов вышел из палаты с Фадвой. Девочка была в сознании и плакала от страха. Айше бросилась к ней, но Голландец крепко схватил ее за руку, не выпуская.
— Ради Бога! — закричала Айше. — Она не убийца и не блудница. Ей только девять лет! Религиозные законы не распространяются на нее. Она не может отвечать за свои поступки.
— Идем со мной, — сказал Голландец. Крепко держа ее за руку, он повел ее через главный зал к высокому шкафу.
— Открой его, — приказал он.
Шкаф был набит медикаментами — бинтами, шприцами, лекарствами. Голландец осмотрел полки и взял бутылку со спиртом. С другой полки он достал флакон с дистиллированной водой. Найдя мензурку, он почти доверху налил в нее воды.
— Это чистая вода, — сказал он. — В отличие от той, которую пьют все жители этого города. — Он открыл бутылку со спиртом и осторожно капнул из нее в мензурку.
— Отпей, — сказал он.
Айше не пошевелилась.
— Я сказал — пей.
Подняв мензурку, она отпила маленький глоток.
— Ты чувствуешь что-нибудь?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54