Гартон снова
сделал рывок.
- Еще одно слово или движение - и ты пойдешь со мной, - мягко сказал
Макен. - Поверь, мой мальчик, что сказал, то и сделаю.
- Пошли, Вебби, - встревоженно сказал Крис Унвин. - Меллон ушел.
- Вам что, нравятся такие малые, а? - спросил Макена Вебби, игнорируя
Криса и Стива.
- К любителях задницы я совершенно равнодушен, - сказал Макен. - Но
я-за порядок и спокойствие, а ты нарушаешь то, что я люблю, морда! Ну что,
хотите пойти со мной в обход или как?
- Давай, Вебби, - спокойно сказал Стив Дубей. - Пойдем поедим пирожки с
сосисками.
И Вебби пошел, иадивая свой гнев в эмоциональных жестах и то и дело
отбрасывая падавшие на глаза волосы.
Макен, который также дал показание наутро после смерти Адриана Меллона,
сказал: -Последнее, что я услышал, когда он отошел с дружками, было:
"Встречу его еще раз - ЗДОРОВО ВРЕЖУ".
- Я должен поговорить с матерью, - в третий раз сказал Стив Дубей. -
Она мне нужна, чтобы смягчить отчима, иначе дома будет кромешный ад.
- Через некоторое время, - сказал ему офицер Чарлз Аварино. И Аварино,
и его напарник, Барни Моррисон, знали, что Стив Дубей не пойдет вечером
домой и еще многомного вечеров его не будет дома. По-видимому, парень не
представлял, насколько серьезными было это задержание, и Аварино не
удивился, узнав позже, что Дубей в шестнадцать лет бросил школу. Даже после
третьей отсидки в седьмом классе умственное его развитие сильно отставало от
сверстников.
- Расскажи нам, что случилось, когда ты увидел, как Меллон выходит яз
Фэлкона, - предложил Моррисон.
- Нет, лучше не надо.
- Почему? - спросил Аварино. -Я уже итак рассказал слишком много.
- Ты пришел рассказывать, не правда ли? - сказал Аварино.
- Ну... да... но...
- Послушай, - сказал Моррисон с теплотой в голосе, садясь рядом с
Дубеем и
протягивая ему сигарету, - как ты думаешь, я и Чик - мы похожи на
лидеров?
- Не знаю...
- Мы ПОХОЖИ на пидеров?
- Нет, но...
- Мы твои друзья, Стивио, - сказал торжественно Моррисон, - и поверь
мне, тебе, и Крису, и Вебби - вам всем нужны сейчас друзья. Потому что
завтра каждое обливающееся кровью сердце будет требовать вашей крови,
ребята.
Стив Дубей выглядел слегка встревоженным. Но Аварино, хорошо читающий
кошачьи мысли этого увальня, подозревал, что он опять думает об отчиме. И
хотя Аварино не питал пристрастия к веселенькой компании Дерри - как любой
полицейский, он бы радовался, если бы "Фэлкон" навсегда закрыли, - он с
удовольствием бы сам отвез Дубея домой. И с неменьшим удовольствием держал
бы Дубея за руки, пока отчим лупил, делал бы из него отбивную. Аварино не
любил гомосексуалистов, но это отнюдь не означало, что их можно мучить и
убивать. С Меллоном расправились жестоко. Когда его вытащили из-под моста
через канал, его вытаращенные от ужаса глаза были открыты. А этот парень
совершенно не представляет, чему он способствовал.
- Мы не собирались врезать ему, - повторил Стив. Он пошел на попятный и
слегка смутился.
- И потому хотите выйти отсюда вместе с нами, - сурово сказал Аварино.
- Давайка, выкладывай факты, а не заливай. Правда, Барни?
- Сущая правда, - согласился Моррисон.
- Ну, так что ты скажешь? - терпеливо добивался Аварино.
- Ладно... - сказал Стив и медленно начал рассказывать.
Когда в 1973 г. Элмер Курти открывал Фэлкон он рассчитывал, что его
клиентура будет состоять в основном из пассажиров автобусов - конечная
станция, находящаяся по соседству, обслуживала три разные направления:
Трейлвейз, Грейхаунд и Арустук Саунти. Однако же он не учел, что автобусами
ездят женщины и семьи с маленькими детьми. К тому же, многие пассажиры
держали собственные бутылки в черных сумках и из автобуса предпочитали не
выходить. Те же, кто выходил - обычно солдаты или моряки, - хотели не более,
чем кружку-другую пива - ведь за десятиминутную стоянку хорошенько не
заложишь.
Курти начал сознавать эти простые премудрости к 1977 году, но было уже
слишком поздно: он крепко задолжал по счетам и совершенно не знал, как
избавиться от красных чернил в графе "задолженность". Ему пришла мысль сжечь
это место, чтобы получить страховку, но для этого надо было нанять
профессионала, иначе ведь попадешься, а он не имел ни малейшего
представления, где сшиваются профессиональные поджигатели.
В феврале того года он решил: до 4 июля будь что будет, а если к тому
времени ничего не изменится, он просто выйдет из соседней двери, сядет на
автобус до Грейхаунда и посмотрят, как там, во Флориде.
Но в последующие пять месяцев бар вдруг стал процветать, - , его бар,
выкрашенный изнутри черным с золотом и украшенный чучелами птиц (брат Элмера
Курти был набивщиком чучел, специализировался на птицах, и после его смерти
все это досталось Элмеру). Если раньше он наполнял шестьдесят кружек пива и
от силы двадцать стаканов разных напитков за вечер, то теперь спрос
увеличился до восьмидесяти кружек пива и до ста, ста двадцати, а то и до ста
шестидесяти стаканов напитков...
Его клиенты были молодые, вежливые, почти сплошь мужчины. Многие из них
одевались возмутительно вызывающе, но в те годы такая одежды была еще
нормой. Примерно до 1981 года он и не представлял, что его постоянные
посетители - исключительно гомики. Расскажи он это жителям Дерри, они бы
рассмеялись, решив, что Элмер Курти их просто разыгрывает, а между тем это
было совершенной правдой. Как человек, которому изменяет жена, он узнал
последним... а к тому времени, когда узнал, ему было уже наплевать. Бар
делал деньги, и хотя в Дерри было еще четыре бара, которые приносили доход,
Фэлкон был единственным, где шумные завсегдатаи регулярно не устраивали
погромов. Во-первых, здесь не бывало женщин, из-за которых обычно возникают
драки, а эти мужчины, педы или не педы, по-видимому, владели секретом ладить
друг с другом, в отличие от их гетеросексуальных коллег.
Когда Курти узнал о сексуальных предпочтениях своих завсегдатаев, его
слуха стали достигать дикие россказни о Фэлконе. На самом деле
рассказывалось это уже задолго до 1981 года. Но Курти просто не слышал. Он
пришел к выводу, что самыми вдохновенными рассказчиками, смаковавшими
детали, были мужчины, которые так боятся за свою шкуру, что их веревкой не
затащить в Фэлкон.
Согласно их рассказам, в Фэлконе в любое время ночи можно увидеть
танцующих мужчин, тесно прижавшихся друг к другу, групповую мастурбацию
прямо на полу дансингхолла, французские поцелуи в баре, сношение в ванных
комнатах. Якобы где-то в глубине была комната для желающих провести
некоторое время на Башне
Могущества - там находился громила в фашистской униформе, у которого до
плеча была смазана рука и который был бы очень не прочь позаботиться о вас.
На самом деле все это было неправдой. Те, кто заходили в Фэлкон с
автобусной станции, чтобы выпить пива или виски с содовой, не замечали там
ничего экстраординарного. Гомиков, правда, много, но вообще-то обычный бар,
каких тысячи в стране. Клиенты - гомики, но ведь гомик - не синоним дурака.
Если им желательны были крайности, они ехали в Портленд. Если много
крайностей - в Нью-Йорк или Бостон. Дерри же был маленьким провинциальным
городишкой, и небольшое сообщество гомиков ценило крышу, под которой могло
спокойно существовать.
Дон Хагарти к марту 1984 года был уже завсегдатаем Фэлкона, а однажды
появился там с Адрианом Меллоном.
К концу апреля даже Элмеру Курти, которого мало беспокоили такие вещи,
стало очевидным, что они состоят в любовной связи.
Хагарти был чертежником в одной технической конторе в Бангоре. Адриан
Меллон был свободным писателем и печатался повсюду, где только мог: в
журналах авиакомпаний, конфессиональных, региональных, порножурналах,
воскресных приложениях. Он работал над романом, хотя это сомнительно: уж
больно давно он его начал - на третьем курсе колледжа, двенадцать лет тому
назад.
Он приехал в Дерри написать очерк о Канале - у него было задание от
"Нью Ингленд Байвейз" - вполне пристойного журнала, выходящего в Конкордии
раз в два месяца. Адриан Меллон взялся за это задание, так как "Байвейз"
обеспечивал ему трехнедельное содержание, включая симпатичный номер в
деррийской гостинице, а на то, чтобы собрать требуемый для очерка материал,
ему хватило бы пять дней. Еще две недели он мог собирать материал для других
очерков.
Но в этот трехнедельный период он встретил Дона Хагарти, и вместо того,
чтобы возвратиться назад, в Портленд, когда кредит был исчерпан, он нашел
себе маленькую квартирку на Коссутлейн. Он прожил там всего шесть недель.
Потом он пошел с Доном Хагарти...
То лето, как сказал Хагарти Гарольду Гарднеру и Джеффу Ривзу, было
самым счастливым в его жизни - это должно было насторожить его, ведь
известно, что судьба немилостива к таким парням, как он.
Только неожиданное безрассудное отношение Адриана к Дерри сказал он,
бросало тень на их жизнь. У Адриана была футболка с надписью "И Мэн не
плохой - но Дерри великий!" У него был пиджак старшеклассников школы
"Деррийские Тигры". И, конечно, шляпа. Ему необходима была, живая атмосфера
и поддержка со стороны. Похоже, в этом что-то было: около года назад в его
манерах появилась некая томность.
- Он действительно работал над романом? - спросил Гарднер Хагарти,
просто так, желая сделать ему приятное.
- Да, он сочинял роман. Он сказал, что это, наверно, страшный роман, но
дальше он не будет таким страшным, нескончаемым. Он думал окончить его к
своему дню рождения, в октябре. Конечно, он не знал, какой Дерри на самом
деле; думал, что знает, но слишком недолго здесь пробыл, чтобы получить
истинное впечатление от Дерри. Я все время говорил ему это, но он не слушал.
- А какой Дерри, Дон? - спросил Ривз.
- Он очень похож на старую увядшую проститутку, которая кокетничает и
жеманничает, - сказал Дон Хагарти.
Оба полицейских уставились на него в тихом изумлении.
- Это ПЛОХОЕ место, - сказал Хагарти. - Клоака. Вы, два парня,не знаете
этого? Вы, два парня, прожили здесь всю жизнь и не ЗНАЕТЕ этого?
Никто не ответил. Чуть погодя Хагарти ушел.
Пока Адриан Меллон не вошел в его жизнь. Дон намеревался уехать из
Дерри. Он пробыл там уже три года, главным образом потому, что согласился на
долгосрочную аренду квартиры с самым фантастическим в мире видом на реку, но
теперь аренда подошла к концу, и Дон был рад. Больше не надо будет ездить
тудасюда, в Бангор и обратно. Больше не будет таинственных происшествий - в
Дерри, как он однажды сказал Адриану, всегда было что-то роковое. Быть
может, Адриан и считал Дерри великим городом, но это испугало Дона. Какая-то
мрачная гомофобия была свойственна этому городу, гомофобия, настолько ярко
выраженная городскими проповедниками равно как и надписями в Бассейпарке,
что это сразу бросалось в глаза. Хагарти указал на это Адриану. Но тот
рассмеялся.
- Дон, в каждом городишке в Америке есть контингент, который ненавидит
гомосексуалистов, - сказал он. - Не говори мне, что ты не знаешь. В конце
концов, это эпоха Ронн Морона и Филлиса Хауелая.
- Пошли со мной в Бассейпарк, - ответил Дон, увидев, что Адриан в самом
деле считает, будто Дерри не хуже любого другого ярмарочного городка в
глубинке Штатов. - Я хочу тебе кое-что показать, любовь моя.
Они поехали в Бассейпарк - это было в середине июня, приблизительно за
месяц до убийства Адриана, как сказал Хагарти полицейским. Он привел Адриана
в мрачную темень Моста Поцелуев, от которого на расстоянии пахнуло вонью. Он
показал на одну из надписей. Адриану пришлось зажечь спичку, чтобы прочесть
ее: ПОКАЖИ МНЕ СВОЙ ХЕР, И Я ЕГО ОТРЕЖУ.
- Я знаю, как люди относятся к гомикам, - спокойно сказал Дон Адриану.
- Меня избили на автостоянке в Дейтоне, когда я был подростком; несколько
парней в Портленде бросили мои ботинки в огонь перед баром, а его владелец,
толстокожий кот, сидел в своей тачке и ржал. Я много видел... но я никогда
не видел ничего подобного. Посмотри вот здесь.
Другая спичка осветила: ВБИВАЙТЕ ГВОЗДИ В ГЛАЗА ВСЕМ ПЕДЕРАСТАМ (ВО ИМЯ
ГОСПОДА)!
- Все авторы этих призывов страдают глубоким психическим расстройством.
Мне легче было бы считать, что это делает один человек, один изолированный
больной, но... - Дон указал рукой на Мост Поцелуев. - Здесь много этого... и
я не верю, будто все это сделал один человек. Вот почему я хочу уехать из
Дерри, Эйд. Здесь слишком много людей, по-видимому, тяжело больных
психически.
- Ладно, подожди, пока я закончу роман, о'кей? Ну пожалуйста! Октябрь,
я обещаю, не позже. Здесь воздух лучше.
- Он не знал, что нужно остерегаться воды, - с горечью сказал Дон
Хагарти.
Том Бутильер и шеф полиции Рейдмахер подались вперед, оба они молчали.
Крис Унвин сидел с опущенной головой, и глядя в пол, монотонно рассказывал.
Это было как раз то, что они хотели услышать: то, что определит судьбу этих
подонков; по меньшей мере двое из них попадут в Томастон.
- На ярмарке ничего хорошего уже не было, - сказал Унвин. - Они все
разобрали. Они уже повесили вывеску "закрыто". Все было закрыто, кроме
детских катаний. Поэтому, мы прошли мимо игр и Вебби увидел аттракцион
"Бросай, пока не выиграешь", и он заплатил пятьдесят центов и увидел шляпу"
которую держал на голове тот дурик, и он бросал, но все промазывал, и с
каждым разом настроение у него все больше портилось. А Стиву (этот парень
всегда всех подстрекает) все было по фигу, потому что он принял ту пилюлю,
знаете? Я не знаю, что за пилюля. Красная такая. Может быть, даже
дозволенная.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25