Через час, пока мать Джорджа приводили в чувство в реанимационной
палате домашнего госпиталя Дерри и пока Заика Билл сидел ошеломленный, белый
и безмолвный в постели, слушая хриплые рыдания отца в гостиной, где мать
играла "к Элизе", когда Джордж уходил из дома, кораблик вырвался через
лазейку, как пуля из дула ружья, и на огромной скорости устремился к шлюзу и
далее в безымянный поток. Когда минут через двадцать он вышел в бурлящую,
вспученную реку Пенобскот, вверху на небе явились первые проблески синевы.
Буря кончилась.
Кораблик погружался и всплывал, вода затекала вовнутрь, но он не тонул:
два брата обезопасили его. Не знаю, где он в конце концов оказался, если это
могло произойти; быть может, добрался до моря и плавает там вечно, как
сказочный волшебный корабль. Я знаю о нем лишь то, что пересекая черту
города Дерри, штат Мэн, он все еще плыл по воде, но с этого момента навсегда
уходит из моего рассказа.
Глава 2 ПОСЛЕ ФЕСТИВАЛЯ (1984)
Адриан потому носил эту шляпу, позже говорил рыдая его друг в полиции,
что он выиграл ее в конкурсе-фестивале как раз за шесть дней до своей
смерти. Он гордился ею.
- Он носил ее, потому что ЛЮБИЛ этот дерьмовый городишко, - орал
полицейским его друг Дон Хагарти.
- Спокойно, спокойно - нет необходимости в таких выражениях, - сказал
Хагарти офицер Гарольд Гарднер. Гарольд был одним из четырех сыновей Дейва
Гарднера. В тот роковой день, когда Дейв Гарднер нашел безжизненное,
лишенное руки тело Джорджа Денбро, его сыну было шесть лет. А в этот день,
спустя почти двадцать семь лет, ему было тридцать два и он начинал лысеть.
Сознавая, какую горесть и боль испытывает сейчас Хагарти, Гарольд Гарднер в
то же время понимал, что нельзя принимать его горести всерьез. Этот человек,
если вообще его можно называть человеком, красил губы и носил атласные
панталоны, так плотно его облегавшие, что вырисовывалась каждая складка на
его члене. Горе горем, печаль печалью, а все же он без сомнения тронутый.
Как и его друг, покойный Адриан Меллон.
- Давай-ка провернем все сначала, - сказал коллега Гарольда, Джеффри
Ривз. - Вы вдвоем вышли из Фэлкона и пошли по направлению к каналу. Что
потом?
- Сколько раз, идиоты, я вам должен пересказывать это? - продолжал
орать
Хагарти. - Они убили его! Они сделали из него котлету! И для них это
просто обычный день в Мако Сити! Хагарти зарыдал.
- Ну, еще раз, терпеливо повторил Ривз. - Вы вышли из Фэлкона. Что
потом?
Внизу, в комнате следователей, двое других полицейских разговаривали со
Стивом Дубей, юношей семнадцати лет; наверху в комнате для работы с
несовершеннолетними еще двое допрашивали Джона Вебби Гартона, которому было
восемнадцать; а в кабинете шефа полиции на пятом этаже сам шериф Эндрю
Рейдмахер и помощник прокурора округа Том Бутильер допрашивали
пятнадцатилетнего Кристофера Унвина. Унвин - на нем были стертые джинсы,
засаленная, почти липкая рубашка и саперные ботинки
- плакал. Рейдмахер и Бутильер хорошенько взялись за него, так как
поняли, что он
- самое слабое звено во всей этой цепочке.
- Давай-ка провернем все сначала, - сказал Бутильер в этом кабинете, в
то время как те же самые слова говорил Джеффри Ривз двумя этажами ниже.
- Мы совершенно не хотели его убивать, - простонал Унвин. - Это все
шляпа. Мы никак не могли поверить, что он еще может... может носить свою
шляпу после того, что перед тем сказал ему Вебби. Мы просто хотели
припугнуть его.
- За то, что он сказал, - вмешался Рейдмахер. -Да.
- Джону Гартону, днем семнадцатого.
- Да, за то, что он сказал Вебби. - Унвин залился слезами. - Но мы
попытались спасти его, когда увидели, что он в беде... во всяком случае, я и
Стив Дубей... мы совершенно не собирались его убивать!
- Ну, ладно, Крис, не заливай, - сказал Бутильер. - Ты бросил тело
бедняги в канал.
- Да, но...
- И вы втроем чистосердечно в этом признались. Мы это ценим, не правда
ли, Энди?
- В каком-то смысле да. Но каждый должен отвечать за свои поступки,
Крис.
- И потому, если врешь нам - нагадишь себе. Итак, ты бросил его в канал
и через минуту увидел его, выходившего из Фэлкона со своим приятелем.
- Нет! - горячо запротестовал Крис Унвин.
Бутильер достал пачку "Мальборо", вытащил из нее сигарету, сунул ее в
рот, и протянул пачку Унвину.
- Сигарету?
Унвин взял одну. Бутильеру пришлось осторожно поднести спичку к его
губам, чтобы дать прикурить; тубы Унвина дрожали.
- Но когда ты заметил, что на нем шапка? - спросил Рейдмахер.
Унвин глубоко затянулся, опустил голову так, что его засаленные волосы
упали на глаза, выпустил дым из угреватого носа.
- Угу, - сказал он еле слышно.
Бутильер посмотрел на него, нахмурив брови. Но, хотя лицо его было
суровым, тон был мягкий.
- Что ты говоришь, Крис?
- Я сказал, да. Кажется, видел. Сбросить его, но не 9 убить. - Он
взглянул на них. Лицо безумное и несчастное. Он до сих пор не мог взять в
толк, сколь большие перемены произошли с ним с тех пор, как ушел из дома с
двумя своими друзьями и затем в 7.30 вечера накануне того дня отправился на
праздник дней Канала. - Но не убить! - повторил он. А тот парень под
мостом... Я до сих пор не знаю, кто это был.
- Что еще за парень? - спросил Рейдмахер без особого интереса. Они
слышали эти россказни и раньше, но никто из них не верил этому - рано или
поздно обвиняемые в убийстве вытаскивают этого таинственного другого парня.
Бутильер называл это: "Синдром вооруженного человека, в честь старого
телесериала "Дезертир".
- Парень в клоунском костюме, - сказал Крис Унвин и затрясся. - Парень
с шарами.
Фестиваль дней Канала, который проходил с пятнадцатого по двадцать
первое июля, проходил с огромным успехом, с этим было согласно большинство
жителей Дерри: нужное мероприятие для имиджа города в моральном плане, и...
для бумажника. Недельный фестиваль был приурочен кстолетию открытия Канала,
проходившего через центр города. Этот канал полностью открыл Дерри для
торговли лесом с 1884 по 1910 гг. Этот Канал вызвал бум вокруг Дерри.
Город приводили в порядок с востока на запад и с севера на юг.
Досаждавшие жителям ямы и колдобины, к которым не притрагивались в течение
десяти или более лет, были аккуратно заделаны. Внутри здания
ремонтировались, внутри и снаружи их красили свежей краской. Самые
непристойные мрачные высказывания типа: УБИВАЙТЕ ВСЕХ ДУРИКОВ или СПИД ОТ
БОГА, КРУТЫЕ ПЕДЫ! - были счищены песком со скамеек и деревянных обшивок
маленького пешеходного перехода через канал, известного под названием Мост
Поцелуев.
В трех пустых витринах магазинов в центре города был устроен музей,
посвященный Дням Канала и представленный экспонатами Микаэля Хинлона,
местного библиотекаря и любителя-историка. Старейшие семейства города
добровольно отдавали на обозрение свои бесценные сокровища, и в течение
фестивальной недели около сорока тысяч жителей платили по 25 центов каждый,
чтобы посмотреть на ресторанное меню 1890-х годов, топоры лесорубов 1880-х
годов, детские игрушки 1920-х годов, а также около двух тысяч фотографий и
девять частей кинокартины из жизни города за последние сто лет.
Спонсором музея выступило Деррийское женское общество, которое не
пропустило некоторые из предложенных Хинлоном экспонатов и фотографий
(например, фотографии банды Брэдли после известного налета). Но все
сходились на том, что экспозиция имела огромный успех, а окровавленное
старье в общем-то никто особо не хотел видеть.
Куда важнее было подчеркнуть положительное и закрыть глаза на
отрицательное, как поется в старой песне.
В Деррипарке под огромным полосатым тентом каждый вечер играл оркестр.
В Бассейпарке был организован карнавал с катанием верхом и играми, в которых
участвовали местные жители. Специальный трамвай каждый час колесил по
историческим местам города; его маршрут заканчивался в кричащем веселом
денежном конвейере.
Именно здесь Адриан Меллон выиграл ту шапку, которая его убьет,
бумажный цилиндр с цветком и лентой, на которой было написано: Я ЛЮБЛЮ
ДЕРРИ!
- Я устал, - сказал Джон Вебби Гартон. Как и два его приятеля, он был
одет в подражание - и совершенно при этом неосознанное - Брюсу Спрингстицу,
хотя, если бы его спросили, он наверняка назвал бы Спрингстина занудой, а
восторженно отозвался о таких "крутых" группах металл, как "Деф Леппард",
"Твистид Систер" или "Джудас Прист". Рукава его простенькой футболки
порвались, обнажив хорошо развитые мускулы рук. Густые темные волосы спадали
на один глаз - это скорее было позаимствовано у Джона Сугара Мелленкампа,
чем у Спрингстина. На руках была синяя татуировка - скрытые символы будто
нарисованные ребенком. - Я не хочу больше говорить.
- Расскажи нам только о том, что было на ярмарке во вторник днем, -
сказал Пол Хьюз.
Хьюз устал, он был шокирован и напуган всей этой омерзительной
историей. О финале Дней Деррийского канала знали все, думал он, но никто не
осмелился бы поместить сообщение об этом в ежедневную сводку новостей. А
если бы осмелился, она выглядела бы так:
Суббота, 9.00 вечера: заключительный концерт оркестра (принимают
участие оркестр средней школы Дерри и музыканты-любители общества
парикмахеров).
Суббота, 10.00: большой праздничный фейерверк.
Суббота, 10.35: ритуальное жертвоприношение Адриана Меллона официально
завершает Дни Канала.
- Насрать на ярмарку, - ответил Вебби.
- Только о том расскажи, что ты сказал Меллону и что он тебе ответил.
- О, Боже! - Вебби закатил глаза.
- Давай, Вебби, - сказал коллега Хьюза.
И Вебби Гартон снова начал рассказывать.
Гартон увидел их двоих, Меллона и Хагарти; они жеманно держали друг
друга за талию и хихикали, как парочка девчонок. Сначала он и вправду
подумал, что это девчонки. Но тут узнал Меллона, которого ему показывали
раньше. Потом он увидел, как Меллон повернулся к Хагарти... и они
поцеловались. "О, люди, я торчу!" - крикнул Вебби, почувствовав отвращение.
С ним были Крис-Унвин и Стив Дубей. Когда Вебби указал на Меллона, Стив
Дубей сказал, что другого пидара зовут, кажется, Дон какой-то и что он брал
парня из хайхичинга в Дерри и пытался что-то проделать с ним.
Меллон и Хагарти направились к трем мальчикам - в сторону выхода с
карнавала. Вебби Гартон потом рассказывал офицерам Хьюзу и Конли, что его
"гражданская гордость" была уязвлена зрелищем дерьмового пидара, на котором
была шляпа со словами Я ЛЮБЛЮ ДЕРРИ. Это была дурацкая шляпа - бумажная
имитация цилиндра с огромным цветком, торчащим сверху и кланяющимся во все
стороны. Дурацкая эта шляпа очевидно уязвила гражданскую гордость Вебби даже
больше, чем сам Меллон.
Когда Меллон и Хагарти проходили мимо, обняв друг друга за талию, Вебби
Гартон крикнул: - Я заставлю тебя съесть свою шляпу, дерьмовый пед!
Меллон повернулся к Гартону, кокетливо закатив глаза, и сказал:
- Если ты хочешь есть, дорогой, я могу найти тебе кое-что повкуснее
моей шляпы.
- Сейчас перекрою рожу этому ублюдку - решил Вебби Гартон. - НИКТО
никогда не предлагал мне сосать, НИКТО.
Он двинулся к Меллону. Приятель Меллона Хагарти, встревоженный
попытался
оттащить Меллона, но Меллон стоял и улыбался. Гартон потом говорил
офицерам Хьюзу и Конли, что он был совершенно уверен: у Меллона было что-то
на уме. Да, было, соглашался Хагарти, когда эту идею подбросили ему офицеры
Гарднер и Ривз. У него на уме была парочка жареных пончиков с медом,
карнавал и весь этот день. Поэтому он не мог осознать реальной угрозы,
которую являл собой Вебби Гартон.
- Таким был Адриан, - сказал Дон, промокая глаза тряпочкой и размазывая
тени с блестками, которые он накладывал на веки.
- У него не было защитного слоя. Он был из тех дураков, для которых все
всегда будет о'кей.
Гартон, видимо, был так глубоко уязвлен, что не почувствовал даже, как
что-то коснулось его локтя. То была дубинка полицейского. Он обернулся и
увидел Фрэнка Макена, блюстителя порядка.
- Ничего, паренек, - сказал Макен Гартону. - Ты думай о своих делах и
оставь в покое тех веселых парней. Веселись.
- Да. Вы слышали, что он сказал мне? - возбужденно спросил Гартон.
Теперь к нему присоединились Унвин и Дубей - во избежание беды они пытались
оттащить Гартона, но Гартон оттолкнул их и повернулся к ним с кулаками. Его
мужскому самолюбию нанесено оскорбление, которое должно быть отомщено. НИКТО
не предлагал ему сосать, НИКТО.
- Я не думаю, что он тебя оскорбил, - сказал Макен. - Это ты заговорил
с ним первый, я уверен. Давай, сынок, двигай отсюда. Не заставляй меня
повторять это.
- Он сказал мне такое...
- Тебя это беспокоит? - спросил Макен, кажется, искренне
заинтересовавшись, и Гартон залился отвратительной красной краской.
В ходе этого обмена мнениями Хагарти все более отчаянно пытался
оттащить Адриана Меллона от места происшествия. Наконец, ему это удалось.
- Тата, любовь! - развязно бросил Адриан через плечо.
- Заткнись, ты! - сказал Макен. - Проваливай отсюда.
Гартон хотел броситься на Меллона, но Макен схватил его.
- Я ведь могу забрать тебя, друг мой, - сказал Макен, - хотя в принципе
действуешь ты неплохо.
- Встречу тебя еще раз - врежу! - крикнул Гартон вслед удалявшейся
парочке, и они обернулись. - И если на тебе опять будет эта дурацкая шляпа,
убью! Этому городу педы не нужны.
Не оборачиваясь, Меллон помахал пальцами левой руки - ногти у него были
накрашены вишневой краской - и пошел, еще больше виляя задом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25