– Поздравляем с днем рождения, Лео Паметер! – выкрикнула молодая женщина, скинула с себя плащ и повернулась на платформе, оставшись в одном бюстгальтере без бретелек и в поясе-трусиках с резинками и чулках.
Мужчины издали громкие возгласы, женщины смущенно посмеивались при виде того, что молодая женщина выделывает своей грудью небывалой величины перед всеми присутствующими, прежде чем сосредоточиться исключительно на несчастном виновнике торжества.
– Господи Иисусе! – простонала Джесс, пряча глаза за бокалом вина.
– Таких настоящих не бывает, – воскликнула где-то за ее спиной Триш.
Джесс взглянула на происходящее лишь после того, как смолкла музыка. Молодая женщина стояла совершенно обнаженная, если не считать узенькой повязки между ног, и смотрела на Лео Паметера, который тактично изображал замешательство. Она потянулась к нему и запечатлела на его лбу горячий поцелуй, оставивший розовый след.
– От Грега Оливера, – сказала она Лео, потом быстро подобрала свои вещички, набросила плащ и убежала под жиденькие аплодисменты.
– До чего додумались, – пробормотала Джесс, когда к ней опять подошел Грег Оливер.
– Вам бы тоже стоило пошевелить мозгами, Джесс. – Глаза Грега Оливера с вызовом смотрели на нее. – Вам надо научиться развлекаться, не сдерживайте себя, отпустите несколько шуточек.
Джесс опрокинула остатки спиртного, глубоко вздохнула, стараясь, чтобы глаза ее не косили.
– Вы слышали о чудо-ребенке, который родился в больнице Мемориал? – спросила она, видя, как взоры всех окружавших устремились на нее.
– Чудо-ребенок? – повторил Грег, недоумевая, какое это имеет отношение к нему.
– Да, – громко произнесла Джесс. – У него имеются и мозги, и член.
В следующее мгновение зал поплыл перед ее глазами, и Джесс оказалась на полу.
* * *
– Дон, правда, не надо, – говорила Джесс. – Я возьму такси.
– Не валяй дурака. Я не пущу тебя домой одну.
– А как же матушка Тереза?
– Триш, – Дон сделал на этом имени ударение, – будет ждать меня дома.
– Прости. Я не собиралась портить тебе вечер.
– Ты и не портишь. И никогда этого не делала, не думай об этом. Пойдем в машину.
Джесс заползла на переднее сиденье «мерседеса», услышала, как за ней захлопнулась дверь. Она откинулась на мягкую черную кожаную спинку, закрыла глаза, слыша, как Дон сел за руль, завел мотор, отъехал от кромки тротуара.
– Правда, извини меня, – сказала она опять и замолчала. Он был прав: ей не в чем извиняться.
Не успели они отъехать, как машина тут же остановилась. Она слышала, как открылась, затем закрылась дверца. «Что такое?» – подумала она и открыла глаза.
Они находились уже возле кирпичного здания. Дон обошел машину, подошел к ее дверце, открыл и помог Джесс выйти.
– Очень быстро доехали, – услышала она свой голос, думая о том, сколько прошло времени.
– Ты способна идти? – спросил Дон.
Джесс ответила утвердительно, хотя и не была в этом уверена.
Она оперлась на Дона, почувствовала, как его рука обвилась вокруг ее талии, позволила проводить себя от машины до входной двери большого дома.
– Дальше я дойду сама, – сказала она, наблюдая, как он ищет в ее сумочке ключи.
– Уверена, что дойдешь? Ты не возражаешь, если я постою здесь и посмотрю за тобой?
– Ты можешь оказать мне любезность? – спросила она, когда они вошли в фойе и пошли к лестнице.
– Ты хочешь, чтобы я ушел?
– Я хочу, чтобы ты отнес меня в квартиру.
Дон засмеялся, положил ее левую руку на свое правое плечо и поднял ее на руки.
– Джесс, Джесс, что мне делать с тобой?
– Держу пари, что то же самое ты говоришь всем девушкам, – пробормотала она, когда он начал медленно поднимать ее по лестнице.
– Только тем девушкам, которых зовут Джесс.
Как ее угораздило так напиться, думала Джесс, дотрагиваясь до перил. Обычно она почти не пила, редко когда выпивала бокал вина. Что с ней случилось? И почему она в последнее время так часто задает себе этот вопрос?
– Знаешь, – сказала Джесс, вспомнив презрительную ухмылку на лице Грега Оливера, когда он предложил ей гульнуть, – дело не в том, что мне не нравятся мужчины. Проблемы у меня возникают только с адвокатами.
– Ты о чем-то хочешь рассказать мне? – спросил Дон.
– И тебе, и бухгалтерам, – сказала Джесс, вспомнив про свояка.
Остальную часть пути они молчали. Когда добрались до третьего этажа, Джесс показалось, что она покорила гору Эверест. Ее ноги были точно из ваты, коленки плохо сгибались. Дон придерживал ее, отпирая дверь ключом. Где-то зазвонил телефон.
– Это твой телефон звонит? – спросил Дон, отворяя дверь. Звук телефонного звонка стал громче.
– Не поднимай трубку, – велела Джесс своему бывшему мужу, закрывая глаза от света, когда он опустил ее на тахту.
– Почему? – Он посмотрел в сторону кухни, где находился телефонный аппарат. – Может быть, что-нибудь важное.
– Ничего важного нет.
– Ты знаешь, кто звонит?
– Отец, – ответила Джесс. – Он хочет доставить мне удовольствие: познакомить меня со своей новой приятельницей. – «За один вечер с меня достаточно новых знакомых», – подумала она, но вслух этого не сказала.
– У твоего отца появилась женщина? Молодая?
– Ну, девушкой ее не назовешь. – Джесс поджала под себя ноги на тахте, подтянула колени к подбородку. – Я ужасная дрянь, – простонала она в бархатную подушку. – Почему я не могу порадоваться за него? – Телефон продолжал названивать, потом, будто сжалившись, замолчал. Она открыла глаза. А где Дон?
– Алло, – донесся до нее голос из кухни; ей даже показалось, что кто-то еще вошел в квартиру. – Простите, – говорил Дон. – Ничего не могу понять. Не могли бы вы говорить помедленнее?
– Я же просила тебя не отвечать, – сказала Джесс. С трудом прихромав на кухню, протянула руку к трубке.
Дон передал ей телефонную трубку, с беспокойством нахмурил лоб.
– Это – женщина, но я не могу разобрать, что она говорит. У нее очень сильный акцент.
Джесс почувствовала, что трезвеет. «Мне не хочется становиться трезвой», – подумала она, прикладывая трубку к уху.
Женщина тут же затарахтела опять, не дав ей поздороваться.
– Простите. Что? Кто это? – Джесс почувствовала, как в желудке что-то оборвалось. – Миссис Гамбала? Вы – миссис Гамбала?
– Кто такая миссис Гамбала?
– Мать Конни Девуоно, – шепнула ему Джесс, прикрыв трубку рукой. – Миссис Гамбала, вам надо успокоиться. Не понимаю вас... Что? Что вы имеете в виду – она не вернулась домой?
Джесс с окаменевшим лицом продолжала слушать, держа у уха трубку. Когда положила ее, то вся затряслась. Она посмотрела на Дона, увидела его прищуренные, вопрошающие глаза.
– Конни не заехала за своим сыном к матери после работы. – От каждого слова веяло ужасом. – Она пропала.
Глава 7
– Какой же я была дурой!
– Джесс.
– Такой дурой и такой эгоисткой!
– Эгоисткой? Джесс, скажи, ради Бога, о чем ты говоришь?
– Я предположила, что он говорил обо мне.
– Кто? О ком ты говоришь?
– О Рике Фергюсоне!
– О Рике Фергюсоне? Джесс, объясни. – Дон пригладил волосы, выражение его лица выражало любопытство и раздражение. – Какое к этому имеет отношение Рик Фергюсон?
– Перестань, Дон! – Джесс даже и не пыталась скрыть нетерпение от своего бывшего мужа. – Ты так же прекрасно знаешь, как и я, что Конни Девуоно пропала по вине Рика Фергюсона. Даже не пытайся разуверить меня в этом. Не играй со мной в прятки. Хотя бы сейчас. Мы не в суде.
Джесс вернулась из кухни в гостиную и беспокойно стала ходить взад и вперед перед клеткой с птицей. Канарейка перепрыгивала с одной жердочки на другую, как бы имитируя движения своей хозяйки.
Дон подошел к ней, поднял руки, пытаясь остановить ее.
– Джесс, успокойся на секунду... – Обеими руками он взял ее за плечи. – Перестань, ходить хотя бы на секунду. – Под воздействием его рук ей пришлось остановиться. Дон пристально смотрел ей в глаза до тех пор, пока она вынуждена была ответить ему взглядом. – А теперь расскажи мне правдиво, что же случилось?
– Рик Фергюсон... – начала она.
Но он тут же перебил ее:
– Не то, что ты думаешь, а то, что ты знаешь. Джесс глубоко вздохнула, пожала плечами, освободившись от его рук.
– Конни Девуоно позвонила своей матери примерно в половине пятого и сказала, что она уходит с работы и через двадцать минут заедет к ней, чтобы забрать сына, попросила одеть его. Ее сын каждый понедельник играет в хоккей и всегда торопится, чтобы не опоздать.
– За ее сыном присматривает бабушка?
Джесс кивнула.
– Он отправляется к бабушке после занятий и ждет там, пока Конни не зайдет за ним после окончания работы. Всегда предварительно звонит. Позвонила она и сегодня. Но так и не пришла.
Глаза Дона говорили Джесс, что он ждет дальнейшего рассказа.
– Вот и все, – сказала Джесс, которой показалось, что Дон усмехнулся, хотя на самом деле он не проронил ни звука.
– Хорошо. Значит, мы знаем только то, – подчеркнул он, – что Конни Девуоно не забрала своего сына после работы...
– После того, как она позвонила и сказала, что выезжает за ним, – напомнила ему Джесс.
– И мы не знаем, видел ли кто-нибудь ее, когда она уходила с работы, и в каком она была настроении, или сказала ли она кому-нибудь, что хочет зайти куда-то, или...
– Мы ничего не знаем, и полиция не начнет официального расследования, пока не истекут сутки. Ты это знаешь.
– Мы не знаем, была ли она в подавленном настроении или в состоянии беспокойства, – продолжал Дон.
– Конечно, она и подавлена, и беспокоится. Ее изнасиловали, избили. Человек, который это сделал, убедил судью в том, что он образцовый гражданин с глубокими корнями в данном селении, единственная опора своей престарелой матери и в прочей ерунде, поэтому его выпустили под залог. Конни Девуоно должна была давать показания в суде на следующей неделе. И твой клиент пригрозил убить ее, если она это сделает. Ты чертовски прав – она подавлена и беспокоится! Больше того, она напугана до смерти! – Джесс услышала резкие повышенные тона своего голоса. Ее кенар запел.
– Достаточно запугана, чтобы сняться с места? – Дон подчеркнул важность своего вопроса, еще больше нахмурив брови.
Джесс хотела было ответить, но передумала, проглотив свои слова до того, как они сорвутся с языка. Она припомнила, как выглядела Конни Девуоно, войдя к ней в кабинет на прошлой неделе, как она была напугана, как настойчиво отказывалась давать показания. Джесс убедила ее передумать. Уговорила ее поступить вопреки своим собственным суждениям, бросить вызов своему мучителю в зале заседаний.
Джесс по крайней мере должна была признать возможность того, что Конни могла опять изменить свое решение и не давать показаний из-за слишком большого риска. Она легко могла почувствовать неловкость перед Джесс за такое двурушничество, слишком опасаться того, что Джесс может снова уговорить ее изменить свое мнение, слишком глубоко чувствовать свою вину за трусость.
– Она бы не бросила своего сына, – спокойно сказала Джесс; слова уже слетели с ее губ, когда она сообразила, что начала говорить.
– Возможно, ей просто нужно время, чтобы во всем разобраться.
– Она не бросит своего сына.
– Возможно, она в какой-нибудь гостинице. Через день или два, когда успокоится, немного отдохнет, решит, что будет делать, она позвонит.
– Ты не слышишь моих слов. – Джесс подошла к окну, посмотрела на улицу. На траве и на тротуарах лежали пятна снега, как белые салфеточки.
Дон подошел к ней сзади, своими сильными руками помассажировал ей шею. Неожиданно он перестал это делать, положив руки ей на плечи. Джесс почувствовала, что он обдумывает то, что хочет ей сказать.
– Джесс, – начал он медленно, размеренным тоном, – не все, кто вовремя не возвращается, пропадают навсегда.
Ни он, ни она не пошевелились. Позади в своей клетке прыгала канарейка в такт мелодии старой песенки «Биттлсов». Джесс пыталась что-то сказать, но не смогла ничего выговорить из-за стеснения в груди. Наконец, она все-таки выдавила из себя фразу.
– Речь не идет о моей матери, – произнесла она тщательно подобранные слова.
Опять наступило молчание.
– Разве?
Джесс отпрянула от него, подошла к тахте и бессильно упала на мягкие подушки, закрыв лицо руками. Только правая нога выдавала ее волнение, беспокойно подергиваясь. Она взглянула на него только тогда, когда услышала, как рядом прогнулись под ним пружины. Дон взял ее руки.
– Виновата во всем я, – начала Джесс.
– Джесс...
– Нет, пожалуйста, не убеждай меня в обратном. Это действительно моя вина. Я это знаю. Согласна с этим. Именно я убедила ее давать показания, когда она решила этого не делать. Я оказывала на нее давление, заверяла, то все будет в порядке. «Кто позаботится о моем сыне?» – спросила она меня, а я лишь глупо пошутила, хотя она говорила серьезно. Она знала, что Рик Фергюсон приведет в исполнение свою угрозу.
– Джесс...
– Она знала, что он убьет ее, если она не откажется от своих обвинений.
– Джесс, ты действительно делаешь слишком поспешные выводы. Женщина отсутствует всего шесть часов. Ради Бога, нам же ведь неизвестно, что ее нет в живых.
– Я так возгордилась собой. Своей способностью переиначить вещи, уговорить бедную запуганную женщину давать показания, что она будет в безопасности, если даст такие показания. Да, меня обуяло сильное чувство гордости. Для меня ведь это – крупное дело. Еще один потенциальный выигрыш для моего послужного списка.
– Джесс, ты сделала то, что сделал бы на твоем месте любой другой человек.
– Я сделала то, что сделал бы любой обвинитель! Если бы у меня было хоть на йоту подлинного сострадания к этой женщине, от я бы посоветовала ей отказаться от обвинений и скрыться. Господи! – Джесс вскочила, хотя идти ей было некуда. – Я разговаривала с этой скотиной! Я стояла в фойе Административного здания и предупреждала его, чтобы он держался подальше от Конни. И этот мерзавец сказал мне – сказал мне там же на месте, хотя я была слишком занята собой, чтобы его хорошенько услышать, – сказал мне, что люди, которые ему досаждают, обычно пропадают. И я предположила, что угрожает он мне!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51