За полгода ты научила меня внимательнее относиться к своим чувствам, и я последовал твоим советам. И вот теперь я просто не знаю, куда деваться от своих чувств!
— Я тоже все время мечтаю о тебе. Возможно, тебе будет приятно слышать, что мои мечты зачастую оказываются очень откровенными. Например, сейчас я мечтаю о том, чтобы ты убрал бумаги со стола, посадил меня на стол, и тогда мы могли бы…
Моя смелость вызвала у него улыбку.
— Неужели это говорит та самая женщина, которая внушала мне, что делать предложения интимного характера на рабочем месте — противозаконно?
— Нет, Брэндон. Я уже совсем другая женщина. Я женщина, впервые в своей жизни узнавшая, что такое любовь. Но вернемся к моему тайному недоброжелателю, — продолжила я. — Как мы можем выяснить, кто она?
— Надо вывести ее на чистую воду.
— Но как?
— Расставь для нее ловушку и замани ее туда. Например, если охранники из «Файнфудз» скажут мне: «Мы подозреваем, что один из сотрудников украл секретные документы и разглашает содержащуюся в них информацию, но мы не можем доказать этого», я посоветую им взять какие-нибудь фальшивые документы, которые могут вызвать интерес этого сотрудника, положить их в поле его зрения и установить за ним наблюдение. Если документы исчезнут, сотрудник будет уволен.
— Интересно. По-твоему, я тоже могу сделать что-то в этом роде?
— Почему бы нет?
— Действительно, почему бы нет? Я придумаю какую-нибудь историю, которая при появлении в газетах скомпрометирует меня, и поделюсь этой «тайной» с Пенни, Гейл и Сарой. А затем мы посмотрим, появится ли она в газетах.
— Звучит неплохо, но ты упустила один существенный момент.
— Какой?
— Ты должна придумать для каждой из них свою историю — только так ты узнаешь, кто именно вредит тебе.
— Ты прав, Брэндон. Единственная сложность состоит в том, что мне придется придумать целых три ужасные истории и смириться с мыслью, что одна из них появится в прессе. Не очень-то приятно распространять о себе компрометирующую информацию! Ты прекрасно знаешь, что случилось с моей карьерой после статьи в «Инквайрер». И что произошло с моей личной жизнью после статьи в «Нью-Йорк пост». Я здорово рискую.
— Не волнуйся. Если ты вычислишь эту женщину и мы с тобой снова будем вместе…
— Не «если», а «когда».
— Ты перебила меня. Неужели ты уже забыла все, чему учила меня?
— Извини. Продолжай.
— Когда ты вычислишь эту женщину и мы с тобой снова будем вместе, я помогу тебе. Если в твоей карьере случится очередной провал — а именно этого, как я полагаю, добивается твой тайный недоброжелатель: потопить тебя раз и навсегда, — я найду для тебя пациентов. Да я сделаю тебя консультантом «Файнфудз», если захочешь! Я направлю к тебе всех троглодитов компании, а их у нас предостаточно, и ты всех их перевоспитаешь, как меня.
— С удовольствием.
Он отклонился на спинку стула, явно собираясь сказать что-то еще, но передумал. Он был готов поверить мне, но только когда все разрешится. Что ж, это все-таки было хоть что-то.
— Договорились, Брэндон, — сказала я. — Мы выведем ее на чистую воду.
Итак, три ужасные истории для моих подруг. Я начала с Пенни. Не откладывая дела в долгий ящик, в понедельник утром я позвонила ей на работу.
— Случилось непоправимое, — проговорила я сквозь слезы. — Но прежде чем я расскажу тебе, ты должна пообещать, что это останется строго между нами. Между членами «мозгового треста». Я другим тоже скажу, но не надо обсуждать это, даже с ними.
— Я буду нема как рыба, — заверила меня Пенни.
— Налоговая полиция считает, что я скрываю доходы от государства. За мной числится огромная сумма! Мне угрожают закрытием моего дела. Около часа назад полицейские ворвались ко мне в офис и все там перерыли. Там сейчас все вверх дном стоит!
— А что говорит твой бухгалтер? — поинтересовалась Пенни.
— Ничего не говорит. По-моему, он сам что-то напутал.
— А юрист?
— Делает все возможное, чтобы спасти меня от тюрьмы.
Выслушав причитания Пенни, я добавила:
— Даже если мне удастся оправдаться, но эта информация просочится в прессу, мне придется распрощаться и со своей практикой, и с Брэндоном. Он и так мне не верит, а теперь уж точно не захочет связываться с мошенницей.
— Чем я могу помочь тебе, Линн? — спросила Пенни.
Я еще раз всхлипнула напоследок:
— Ничем. Главное — никому не говори.
— Можешь положиться на меня.
Дело сделано. Осталось еще два звонка.
— Я подцепила какое-то редкое заболевание, — сказала я Гейл. — У него длинное, совершенно непроизносимое название, я его не запомнила, но оканчивается на «-осис».
— В чем оно проявляется? — обеспокоенно спросила Гейл.
— Начинается с боли в горле. Не просто царапает, а ужасно болит. Потом появляется сыпь.
— На лице?
— Везде. А потом, когда ты уже готова на стену лезть от зуда, начинает звенеть в ушах, после чего речь становится бессвязной и нечеткой.
— Но сейчас ты хорошо говоришь.
— Приступы то начинаются, то отпускают.
— Значит, это неврологическое заболевание?
— Да, но оно нарушает работу яичников. Не знаю, почему так происходит, но врачи уверяют, что каким-то образом все связано. К счастью, это заболевание не смертельно, но моей карьере теперь уж точно пришел конец. Как я могу учить мужчин Языку женщин, если у меня самой будут дефекты речи?
— Бедняга! Это настоящая трагедия. По-моему, тебе надо срочно привлечь внимание общественности к твоей беде. Устроить пресс-конференцию, потребовать, чтобы правительство вложило миллионы долларов в исследование этой болезни…
Я не сдержала улыбку.
— Хорошо, что ты заговорила об этом, Гейл. Я как раз хотела предупредить тебя, что эту информацию нельзя разглашать. Если она просочится в прессу, придет конец не только моей практике, но и моим отношениям с Брэндоном. Ему тоже не нужен будет порченый товар.
— Я обещаю хранить это в тайне.
— Спасибо.
— У меня к тебе только один вопрос: твоя болезнь заразная? Я спрашиваю, потому что мы с тобой виделись на днях…
— Тебе не о чем волноваться, Гейл.
«Если только не будешь распускать язык», — добавила я про себя.
Итак, мне остался один звонок. Сара не подходила к телефону, когда была занята написанием своих романов, и мне пришлось долго уговаривать Жюстину позвать «мадам».
— Линн? Что все это значит? — раздраженно спросила Сара.
— Случилось непоправимое, — сказала я и разразилась слезами. — Я бы не стала отрывать тебя от работы без веских на то причин.
— Да-да, я понимаю. Так что стряслось?
— Помнишь, мы вчера говорили о романах с женатыми мужчинами?
— Помню, Линн. Хоть я и старше тебя, но склерозом не страдаю.
— Я вчера не решилась тебе сказать — эта информация может обойтись мне очень дорого.
— Не мучай меня неведением. Какая информация?
— У меня был роман с женатым мужчиной!
— У тебя?!
— Да. Можешь считать меня лицемеркой, но вчера я не решилась тебе сказать.
— Почему? Я же доверяю тебе мои секреты.
— Это совсем другое. Твои поклонники — обычные мужчины. А мой мужчина… — Я сделала эффектную паузу. — Видишь ли, он очень знаменит.
— Кто же он?
Я прошептала в трубку имя актера, которого показывали по телевизору в тот момент.
— Не может быть!
— Может. Правда, мы были вместе всего один раз, но это не меняет дела.
— Где ты его подцепила?
— В гимнастическом зале.
— Но ты же не ходишь в гимнастический зал!
— А в этот раз решила сходить. Там был он, мы познакомились, разговорились, и наш разговор закончился у него дома — вернее, у него в постели. Его жена тогда была в другом городе. Как я могла так поступить! О, зачем, зачем я это сделала?! Думаю, это потому, что я переживала разлуку с Брэн-доном.
— Не будь так строга к себе. Извлеки из этого урок — и забудь об этом.
— Только бы газетчики об этом не узнали! Представляешь, какое это поле деятельности для желтой прессы? Они все время о нем пишут, он, наверное, привык к таким историям, а для меня это конец! Конец всему — и моей репутации, и отношениям с Брэндоном, теперь уж он меня никогда не простит.
— Он такой ранимый!
— Так что я умоляю тебя, Сара: никому ни слова. Пенни, Изабелле и Гейл я тоже сказала, но они обещали ни с кем не обсуждать это, даже друг с другом.
— Я буду молчать, Линн. Скажи мне только одну вещь: как он в постели? Все эти знаменитости эгоистичны, им бы самим получить удовольствие, а до других им дела нет.
— Он весьма недурен, — ответила я, делая вид, что у меня масса опыта в этом вопросе. — Но я люблю Брэндона. Поклянись, что он никогда не узнает о моем поступке.
— По крайней мере, от меня он ничего не узнает.
Готово. Я сделала свои ставки. Итак, игра начинается.
31
Всю неделю я провела в ожидании. Пару раз звонил Брэндон, интересовался моими делами. Хоть меня и тронуло его внимание, я не могла не почувствовать холодок в его голосе. Он все еще защищался, давал мне знать, что, пока не убедится в моей честности, о возобновлении наших отношений не может быть и речи.
Я не винила его. Он годами лелеял в душе обиду на свою бывшую жену, потому что было проще обижаться и злиться на нее, чем переживать эту потерю, чувствовать боль утраты. Теперь он затаил обиду на меня. Я понимала его нежелание разрушать воздвигнутую им стену между нами и начинала нервничать, торопить события. Мне не терпелось отомстить за себя, вернуть свою жизнь в прежнее русло, воссоединиться в Брэндоном.
Прошла еще неделя, а из «вражеского лагеря» ничего не было слышно. Но неделя не обошлась без событий. Рита к тому времени переехала к Изабелле, и однажды вечером они устроили праздник по случаю своего воссоединения и выхода из «подполья». Разумеется, я и другие участницы «мозгового треста» были в числе приглашенных. Я колебалась, стоит ли мне идти. С одной стороны, я боялась, потому что не знала, как себя вести с ними, ведь всем им я рассказала разные истории. Мысль о том, что они могут заговорить о моих проблемах и разоблачить меня, приводила меня в ужас. Но, с другой стороны, если я не пойду, они начнут сплетничать в мое отсутствие, и тогда я пропала. Нет, надо идти, чтобы следить за их разговором. К тому же я не могла отказать Изабелле: ведь тогда она подумает, что я против ее отношений с Ритой.
Я пришла на вечеринку с подарками (я подарила «счастливой паре» одинаковые банные халаты) и твердым намерением не засиживаться долго и уйти как можно раньше.
Поприветствовав и поздравив Изабеллу и Риту, я смешалась с толпой, надеясь «перехватить» Пенни, Гейл и Сару, как только они появятся. Нужно было втянуть их в разговор о политике, спорте, моде и о чем угодно еще, прежде чем они успеют обменяться мнениями о несчастьях Линн.
Первой появилась Сара. Я махнула ей рукой. Она подошла ко мне, чмокнула меня в обе щеки и многозначительно заглянула мне в глаза.
— В чем дело? — спросила я.
— Хотела взглянуть на тебя. Какие изменения с тобой произошли после того, как ты переспала со звездой телеэкрана.
— Тише! Я же просила тебя не говорить об этом при людях.
Кажется, я выбрала правильную линию поведения, хотя, видимо, сегодня мне придется повторять слово «тише» много раз.
— Успокойся, Линн. Никто нас не слушает.
— Да, но случайно могут услышать.
— Линн, дорогая! Я понимаю, что ты стесняешься, но не доходи по паранойи.
— Паранойя здесь ни при чем. Просто я не хочу обсуждать эту тему на вечеринке, вот и все.
— Ты все еще чувствуешь себя виноватой?
Слава богу, она ничего не понимала.
— Я просто не хочу говорить об этом сегодня.
— О чем? — вмешалась Пенни, которая только что подошла к нам.
Мне стало не по себе. Я уже начала сомневаться в правильности своего решения.
— Угадай, о чем мы говорим? — сказала Сара. — У Линн теперь есть тайна, покрытая мраком.
— О… — протянула Пенни, понизив голос до шепота. — Как твои дела, Линн?
Разумеется, она говорила о налоговой полиции, а не о моей интрижке со знаменитостью.
— Пока все в порядке. Но, как я только что сказала Саре, я не хочу сегодня об этом говорить.
— Поняла, — шепнула Пенни, оглядывая комнату в поисках возможных клиентов или поклонников. — Только один вопрос: надеюсь, ты наняла добросовестного специалиста, который смыслит в таких делах?
Сара засмеялась:
— Я и не знала, что есть такие специалисты! Где его взять? В каком-нибудь ток-шоу?
Пенни неодобрительно покачала головой:
— Не говори глупостей. Еще не хватало превратить несчастье Линн в мелодраму и сделать ее достоянием общественности.
Тут появилась Гейл.
— Кто здесь произнес слово «мелодрама»? — поинтересовалась она.
— Мы говорим о мелодраме Линн, а не о твоей.
— О да, какое несчастье! — запричитала она, вспомнив о моей мнимой «болезни». — Как ты себя чувствуешь, Линн?
— Как и следовало ожидать.
— Я только что сказала, что ей надо посоветоваться со специалистом, — сказала Пенни.
— Зачем ей специалист? — недоумевала Сара. — Все само собой образуется.
— Как это само собой образуется?! — возмутилась Гейл. — Я согласна с Пенни. С такими вещами не шутят. Я бы на месте Линн нашла самого лучшего специалиста, не пожалела бы никаких денег.
— Правильно, — поддержала ее Пенни. — Я смогу порекомендовать тебе кое-кого. У одного из моих клиентов были такие же проблемы, как у тебя, Линн. Но он выкарабкался.
— Наверное, у него была хорошая страховка, — заметила Гейл. — Она внимательно изучила мое лицо, а затем сказала: — Я не вижу никакой сыпи, Линн. Она что, то выступает, то исчезает, как и другие симптомы?
— Да, — быстро сказала я, — она появляется, когда я нервничаю, и исчезает, когда я успокаиваюсь.
— У меня та же история, — заметила Сара. — Стоит мне начать волноваться, как выступает сыпь, а только я успокоюсь — все проходит.
Тут к нам подошла Изабелла. Она выглядела очень счастливой и беззаботной. Почему бы и нет? Ее имени не было в списке возможных предателей, и я не расставляла для нее ловушки.
— Как дела? — спросила она. — Развлекаетесь?
— По мере своих возможностей, — сказала Гейл.
— По мере возможностей? — удивленно переспросила Изабелла.
— Ну, ты же понимаешь, Линн было нелегко забыть обо всем и прийти сюда сегодня, — объяснила Гейл.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35