Сейчас он работает консультантом в «Файнфудз».
— Странно, — пробормотала Сара. — Возможно, он приятель Эдуарда. Я никогда о нем не слышала и уж тем более не знаю, где он работает.
Версия о том, что Грег был другом Эдуарда, звучала вполне правдоподобно. А так как Сара редко виделась со своим мужем, вполне можно было допустить, что они вращались в разных социальных кругах. Было непонятно только, почему она так смутилась.
— Значит, говоришь, Брэндон Брок стал более покладистым с тех пор, как о нем написали в «Форчун»? — вмешалась Изабелла.
Впервые на моей памяти она изменила своему излюбленному черному цвету. На ней была бледно-голубая рубашка и синие джинсы. Эта перемена была столь разительна, что я не сразу узнала ее.
— О да, он теперь гораздо более покладистый, хотя все такой же мужественный, — гордо сказала я.
— Все такой же агрессивный по отношению к женщинам? — поинтересовалась Гейл. За то время, пока мы не виделись, она похудела и похорошела. — Или он изменился?
— Заметно изменился! — похвасталась я. — Я вбиваю ему в голову, как можно и как нельзя себя вести на рабочем месте. Если он хоть что-нибудь усвоит из моей программы, то будет отныне внушать доверие, а не неприязнь, сотрудницам «Файнфудз».
— Не так уж плохо, — отозвалась Пенни. — А может быть, ты просто привыкла к его оскорблениям? — скептически добавила она.
— Он не оскорбляет меня, — ответила я, несколько эмоциональнее, чем хотелось бы.
— Так мы и поверили! — усмехнулась Пенни, подмигивая остальным.
— Да нет, я серьезно! Он давно уже прекратил свои нападки на меня. И он не такой плохой, как может показаться. К тому же любит пошутить…
— Пошутить?! — хором отозвались все.
— А почему бы и нет? — оправдывалась я, чувствуя, что все взгляды обращены ко мне. — Конечно, в нем осталось еще много агрессии — все-таки не напрасно же он заслужил звание «самого сурового начальника Америки». Но в нем есть и другая сторона — ребяческая, игровая. Она и пробуждается на наших с ним занятиях. С ним происходит очень интересная трансформация. Чем более он становится чувствительным, тем менее агрессивным. А чем менее он агрессивен, тем более склонен к шуткам. Знаете, на днях он рассказал мне такой смешной анекдот, что я чуть со смеху…
Я замолчала, не выдержав взглядов окружающих.
— Что-то не так?
— Да это не с ним, а с тобой произошла трансформация! — констатировала Пенни.
— Со мной?
— Да, с тобой. Ты же терпеть не можешь шуток, — сказала Гейл.
— Чепуха. Все любят шутки.
— Но ты сама никогда не шутишь, — твердила Гейл. — Ты очень серьезная, Линн.
Я поняла, что их не переубедить.
— Согласна, я никогда не шучу, — отступила я. — Хочу только сказать, что Брэндон Брок вовсе не отравляет мне жизнь. У него есть чувство юмора, и он умеет получать удовольствие от жизни. А если учесть, что он возглавляет преуспевающую компанию, то сам собой напрашивается вывод о его умственных способностях. Короче говоря, он не чудовище.
— Смотрите все! — усмехнулась Пенни. — Линн защищает мужчину!
— Он мой пациент, — сказала я, ощутив по необъяснимой причине прилив адреналина. — Я защищаю всех своих пациентов.
— Чушь собачья! — не умолкала Пенни. — Обычно ты рассуждаешь о мужчинах, прошедших курс по твоей методике, так, будто они только что с пальмы слезли.
— Я…
— Пенни права, — перебила меня Сара. — Он тебе нравится, признайся, Линн!
— Он — мне? Да ты с ума сошла!
— И ты смеялась над его анекдотом, — сказала Пенни. — А не ты ли нам твердила без остановки: «Мужчины так примитивны! Они вообразили, что общаться — значит шутить. Как это убого!» Кто-то явно помог тебе изменить свою точку зрения.
— Не надо искажать мои слова. Я исполняю свой профессиональный долг и пытаюсь выиграть пари. Помните, как вы не верили, что я смогу перевоспитать его за полгода? А теперь я доказываю вам, что могу.
На время это заставило их замолчать. Но когда разговор перешел на другие темы, я все еще пыталась мысленно разобраться в своих чувствах к Брэндону Броку. Разве я выделяю его из числа других пациентов, обучившихся Языку женщин? Разве я иначе отношусь к продавцу Фрицу или к водопроводчику Сэму? Или я и в самом деле питаю к Броку нежные чувства и он все больше привлекает меня как мужчина?..
В июле Брок отправился по делам в Европу, и нам пришлось отменить два занятия. Я предложила Наоми устроить одно сдвоенное занятие вместо двух обычных.
— Сдвоенное занятие все равно понадобится, — сказала я ей. — Самое время нам с Броком совершить еще один выезд.
— Вот как? — заинтересовалась она. — Звучит интригующе!
— Надеюсь, что это пойдет ему на пользу, — сказала я, ободренная ее энтузиазмом. Если бы не она, Брок бы не стал моим пациентом.
— Знаете, доктор Виман, он так изменился с тех пор, как вы начали с ним заниматься.
— Правда? И как?
Она застенчиво хихикнула.
— Представляете, на днях он сделал комплимент по поводу моего платья. Сказал, что этот цвет мне к лицу.
— Хорошо. Очень хорошо. — Я и в самом деле была очень довольна услышанным.
— Но больше всего меня удивило то, что последовало дальше, — продолжала она. — Он стал жаловаться! Сказал: «У вас прекрасное платье, Наоми, а вот я просто не знал, что надеть сегодня. На мне ничего не сидит. Не знаю, как вы относитесь к десертам, а меня они ужасно полнят». Честное слово, доктор Виман, я чуть не упала в обморок, когда услышала такое от него! Это прозвучало так…
— По-женски? — подсказала я.
— Именно. Мы даже немного поболтали с ним о калориях и лишнем весе. Я и мечтать не могла о таком разговоре с мистером Броком!
— Отлично.
Значит, он и в самом деле применял мои сценарии на практике.
— А еще меня очень удивило замечание, которое он сделал перед поездкой в Европу.
— Какое замечание? — нетерпеливо спросила я.
— Выходя, он остановился у моего стола. Мне показалось, что он был чем-то обеспокоен. Я решила, что его переживания так или иначе связаны с «Файнфудз» — возможно, с европейским филиалом. Как бы то ни было, я не ожидала, что он поделится своими чувствами со мной. Где это видано, чтобы Брэндон Брок делился своими переживаниями с секретаршей? Но тут он вдруг взглянул мне в глаза и сказал: «Наоми, мне страшно не хочется уезжать. Я так беспокоюсь о здоровье моей сестры!» Я была просто ошарашена. Я знала, что у мистера Брока есть сестра, только потому, что она была в списке его близких, которым я покупала подарки на Рождество.
— Продолжайте! — торопила ее я.
— Я не хотела лезть не в свое дело, но боялась, что он сочтет меня бесчувственной, и потому спросила: «А что с вашей сестрой?» Он облокотился на письменный стол и тихо сказал: «У нее климакс». Климакс! Вы представляете? После этого мы долго обсуждали с ним аспекты женского здоровья. И не я одна заметила в нем перемену, — продолжала Наоми. — У нас все женщины считают, что его как подменили. Будто он заговорил на другом языке. Он стал употреблять слова «надеяться», «переживать» и, что нас больше всего растрогало, слово «дети»!
— Это еще не все, Наоми, — пообещала я. — Он еще не прошел весь курс.
— Просто представить себе не могу, что с ним будет, когда он пройдет курс до конца! — воскликнула Наоми.
Я могла себе это представить. Я только об этом и думала последнее время.
— Как у вас дела? — спросил Брок, появившись в моем кабинете после двухнедельного отсутствия. Он выглядел загорелым и подтянутым; перелет, казалось, нисколько не измотал его.
— Хорошо, спасибо. — Я была очень довольна: такой вопрос, обращенный к женщине, — верный признак выздоровления пациента. — Как съездили?
— Отлично, — ответил он. — Мне только очень не понравилось, как со мной говорил один из наших дистрибьюторов во время переговоров. Он был настроен враждебно.
«Да, — подумала я, кивнув. — Он сильно изменился».
— Итак, — сказала я, переходя к делу, — как вы уже знаете, сегодня мы совершим еще один выезд.
— Только не в «Блумингдейл»! Келси говорит, что у них летняя распродажа в «Саксе». Давайте лучше туда поедем.
Я засмеялась:
— Это была шутка, или вы теперь действительно советуетесь с Келси по поводу магазинов?
— Это была шутка, — улыбнулся он. — Так куда мы сегодня поедем?
— За город, — неопределенно ответила я, собирая вещи. — Моя машина в гараже. Поехали!
Мы попрощались с Дианой, которая теперь подражала Синди Кроуфорд и в тот момент наклеивала мушку на верхнюю губу, и вышли на улицу.
— Давайте я сяду за руль, — предложил Брок, когда мы подошли к машине.
— Не надо, — отозвалась я и показала ему на пассажирское место. — Выполнение этого упражнения требует расслабления. Почувствуйте себя слабым и беззащитным, как женщина.
— По-вашему, если я сяду на пассажирское кресло, то почувствую себя беззащитным? Нелепость какая-то!
— Давайте разберемся, мистер Брок. Кто обычно сидит за рулем, когда вы с Келси ездите в ее машине?
— Я.
— А между тем исследования показали, что, когда за рулем машины сидит женщина, мужчины становятся пассивными. Они же привыкли всегда быть у руля — в прямом и в переносном смысле. А сегодня вы узнаете, что значит быть пассажиром.
— Ладно, я не против. — Он пожал плечами, будто ему было безразлично, где сидеть, и втиснулся в мой «Ниссан».
Я вывела машину из гаража и выехала на трассу, ведущую за город.
Мы ехали в полном молчании. Броку было явно не по себе оттого, что он ощутил себя в новом качестве. Выглядел он довольно забавно — ерзал на сиденье, топал ногой, теребил свой галстук. Наконец он протянул руку и включил кондиционер.
— Зачем вы это сделали? — спросила я.
— Здесь жарко, как на пляже, — пожаловался он.
Я с укоризной взглянула на него.
— Извините. Я хотел сказать, как в микроволновой печи.
Я выключила кондиционер.
— Эй, постойте-ка! — воскликнул Брок.
Он снова протянул руку к выключателю и наткнулся на мою руку. Не знаю, как он, но я в тот момент, когда наши руки встретились, почувствовала себя крайне неловко.
— В машине и в самом деле очень жарко, — заметил Брок. Его и без того розовое лицо покраснело еще больше. — У меня сейчас мозги расплавятся.
— А у меня не расплавятся, — ответила я, стараясь держать себя в руках. — По-моему, здесь очень даже прохладно. А женщины чувствуют холод острее, чем мужчины.
— Да что вы говорите? А как же приливы жара в период климакса, о которых вы учили меня беседовать?
— Ну, положим, есть целая категория женщин, мистер Брок, которым до климакса еще далеко. И некоторые из них, кстати, работают в «Файнфудз». Вот еще одна реплика, которую вам стоит заучить, — заходя в помещение, где собралось много людей, говорите: «Здесь так холодно! Или мне это только кажется?» Женщины, у которых нет климакса, откликнутся на эту реплику.
— Что же мне, притворяться, что я замерз, когда мне жарко?
— Это означает не притворяться, а говорить на чужом языке. Вы же не притворяетесь французом, когда произносите «Parlez-vous Francais?». Вы просто говорите по-французски. Теперь вы поняли?
Он внимательно посмотрел на меня и рассмеялся.
— И как это меня угораздило встретиться с вами, доктор Виман?!
— Простите, что вы сказали?
— Я никогда раньше не встречал никого, похожего на вас. Вы об этом знаете? Вначале я думал, что вы зануда и что стройные ноги — ваш единственный козырь. Но что теперь? — Он с улыбкой покачал головой.
Очевидно, это был риторический вопрос, и я на него не ответила. Однако я, кажется, понимала, что он имел в виду. Теперь ему явно нравилась моя методика — и, возможно, нравилась я. От этой мысли я почувствовала себя безумно счастливой.
Так мы доехали до городка Пелхэм-Мэнор, в двадцати километрах от Нью-Йорка. Я свернула с дороги, сделала еще несколько поворотов и остановилась у железнодорожной станции Пелхэм-Мэнор.
— Зачем мы здесь? — спросил Брок. Как я и ожидала, он не был знаком с городом.
— Мы заблудились, — заявила я, выключая зажигание.
— Заблудились? — усомнился он. — Да мы в пяти минутах езды от дороги.
— Да, но вы знаете, как отсюда добраться до Оак-стрит?
— Что еще за Оак-стрит?
— Так и есть, не знаете! — Я улыбнулась в предвкушении приключения. — Оак-стрит — это небольшая улочка в Пелхэм-Мэнор. Если верить карте, она здесь недалеко.
Я вытащила из сумки карту и протянула ее Броку, но он отбросил карту в сторону, даже не взглянув на нее.
— Зачем это? Кто в наше время пользуется картами?
— Я скажу вам кто. Женщины.
— Потому что они плохо ориентируются в пространстве.
— Нет, мистер Брок. Потому что они не боятся признать, что им нужна помощь.
— Помощь? Да вы хоть раз пробовали найти что-нибудь по карте? Да там сам черт ногу сломит!
— Как бы то ни было, вот карта, мистер Брок. И я предлагаю вам поискать на ней Оак-стрит. Но не забывайте, что у нас с вами мало времени. Нам надо быть в городе через два часа.
— Верно. У меня собрание.
— Тогда взгляните на карту.
Брок неохотно взял карту.
— Не могу найти Оак-стрит, — проворчал он через несколько минут. — Но я нашел Оак-Секл. Наверное, Оак-стрит где-то рядом.
— Ну, раз вы так думаете… Тогда скажите, как туда проехать.
— Нет проблем!
Я завела машину и стала ждать его распоряжений.
— Поверните направо на светофоре, — заговорил он, водя пальцем по карте. — Затем, на следующем светофоре, еще раз направо. Затем поезжайте по улице до развилки, а потом налево и еще раз налево.
Я сделала, что он сказал. Так мы ездили и ездили, пока Брок наконец не признал с неохотой, что он понятия не имеет, где Оак-стрит и как ее найти.
— Тогда вам надо спросить дорогу у прохожих, — сказала я, подводя его к цели нашего упражнения.
По его виду можно было подумать, что его вот-вот хватит удар.
— Попробуйте! — уговаривала я, зная, что толкаю его на серьезный шаг. Исследования показали, что мужчины всегда считают себя знатоками в любой области. Заставить мужчину спросить у прохожего дорогу означало доказать ему, что он знает далеко не все.
— Но я…
— Приоткройте окно, мистер Брок, — распорядилась я. — И спросите прохожих.
Мое предложение оскорбило его.
— Я никогда ничего не спрашиваю у прохожих, — с нажимом произнес он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35