— Жаль, что у вас так все обернулось. Как ты думаешь, почему вы не смогли быть вместе?
Она улыбнулась:
— Если вы полагаете, что мы расстались, потому что не смогли найти общий язык, то вы ошибаетесь, доктор Виман!
Я тоже улыбнулась ей в ответ:
— В отношениях есть множество других подводных камней. Уж теперь-то я знаю об этом.
Пенни похлопала меня по плечу:
— Ну, хватит обо мне. Как твои дела, Линн?
— Хорошо.
— С кем-нибудь встречаешься?
— Нет. Сейчас для меня самое главное — это карьера.
Она наклонилась ко мне поближе:
— А как там твой Брэндон Брок? Он и в самом деле чудовище?
— Не совсем. В нем все-таки есть что-то человеческое. Надо только копнуть поглубже.
Пенни хотела еще что-то спросить, но в этот момент к нам подошла Гейл с мужем. Гейл была на костылях — она сломала ногу где-то в лесах Калифорнии, во время съемок документального фильма о женщине, прожившей три года вдали от цивилизации. Джим тоже выглядел так, будто побывал на войне: он оправлялся после схватки с одним из своих кредиторов.
— Как твоя затея с Брэндоном Броком? — шепотом спросила Гейл, пока Пенни болтала с Джимом.
— Пока все только начинается, — прошептала я в ответ. — Но я верю в успех.
— А я вот собираюсь расстаться с Джимом.
— Не может быть!
Я попыталась казаться удивленной. Но сколько я помню Гейл, она всегда твердила, что вот-вот расстанется с Джимом.
— И еще я на диете. Уже сбросила шесть фунтов, — сообщила Гейл, озираясь на поднос с угощениями в руках официанта.
— Ты молодец, Гейл. За собой надо следить.
— Я поставила себе цель — хорошо выглядеть для самой себя. Я столько лет подстраивалась под других! А теперь я наконец решила похудеть, сделать новую прическу и даже, возможно, изменить форму носа.
— С твоим носом все в порядке.
Пару раз она ломала нос — вместе с другими частями тела, — но хирургическое вмешательство ему не требовалось. Я пыталась понять, откуда в Гейл вдруг взялось это стремление к самосовершенствованию.
Пока мы болтали, к нам подошла Изабелла.
— Ну, как твои дела? Ты порвала с Франциско? — спросила я ее. — Когда мы виделись в последний раз, ты сказала, что встретила кого-то другого.
— Да, я порвала с Франциско и встретила кое-кого другого. — Изабелла оглянулась по сторонам. — Я расскажу тебе об этом как-нибудь на днях, без посторонних.
— Хорошо, — сказала я, согласившись, что шумная вечеринка — не место для серьезных разговоров.
Я хотела спросить ее, имели ли успех ее фотографии для «Ярмарки тщеславия», когда появилась Сара. В бирюзовом шелковом платье, облегавшем фигуру, она выглядела очень эффектно. Мы поздравили ее с днем рождения и сказали, что рады снова видеть их с Эдуардом вместе. Она приняла наши комплименты и удалилась, распространяя вокруг себя аромат великолепных духов.
Через какое-то время Пенни покинула нашу компанию, чтобы наладить с кем-то контакты, пожать кому-то руку — в общем, осуществить привычный ритуал. Изабелла тоже ускользнула от нас: она отправилась с Ритой на террасу полюбоваться полной луной. По словам Риты, сегодня Луна была самой яркой за последнюю сотню лет и служила предзнаменованием людям, родившимся под тем же знаком зодиака, что и Изабелла. В какой-то момент даже Гейл с Джимом исчезли, и я осталась одна в толпе, жалея, что не умею завязывать контакты так же легко, как Пенни.
Я взяла с подноса тарелочку с закуской и подцепила вилкой шляпку гриба, когда один из гостей Сары, мужчина в темно-синем пиджаке спортивного покроя, налетел на меня, расплескав красное вино на мои бежевые туфли.
— Боже! — пробормотал он. — Здесь так тесно… Простите ради бога!
— Ничего страшного, — ответила я, мысленно прощаясь со своими туфлями.
Но он продолжил извиняться, а я — успокаивать его. Прошло несколько минут, прежде чем я догадалась, что он пьян. Это в глаза не бросалось, но все-таки он был навеселе. Наконец он оставил разлитое вино в покое и поинтересовался, где я познакомилась с Сарой.
— Я дружу с ней много лет, — сказала я.
Разумеется, он не узнал меня. Чем больше времени проходило с тех пор, как меня лишили радиопередачи, литературных турне и возможности появляться на экранах телевизоров, тем меньше людей узнавали меня.
— Я тоже ее друг, хотя и не видел ее много лет, — заявил он. — Я жил за границей.
— Да? — переспросила я. Как видите, я не умела вести светские беседы.
— Да, я возглавлял представительство «Файнфудз» на Дальнем Востоке.
— Да? — снова сказала я, на сей раз с большим вниманием. Если у Сары был приятель в руководстве «Файнфудз», почему она мне ничего не сказала? Странно. — Значит, вы работали на Брэндона Брока?
— Я и сейчас на него работаю. А почему вы спрашиваете? Вы знаете Брэндона?
— Нет. Нет, не знаю. Просто прочитала несколько статей о нем, только и всего.
Не хватало только, чтобы до Брока дошло, что я разглагольствовала о нем на вечеринке!
Мой собеседник, назвавшийся Грегом, покачал головой и погрозил мне пальцем:
— Не верьте тому, что пишут эти журналюги. Брэндон не такое исчадие ада, каким его пытаются изобразить.
— «Форчун» назвал его самым суровым начальником Америки.
— Да, согласен, есть люди, которые считают, что работать с ним и врагу не пожелаешь. Но мне он ничего плохого не сделал.
«Ты так рассуждаешь, потому что ты мужчина, Грег, — подумала я. — Вы с ним разговариваете на одном языке».
— А что вы сейчас делаете в «Файнфудз» здесь, в Штатах? — спросила я для поддержания разговора.
— В данный момент ничего. Почти ничего. Брэндон выбил для меня должность консультанта.
— Он выбил ее специально для вас?
— Совершенно верно. Он совершил поступок, который мог не совершать, и никто бы не упрекнул его в этом.
— Зачем же он это сделал?
Грег разом допил то, что оставалось в его бокале.
— Понимаете, я много выпил и, должно быть, слишком болтлив и сентиментален. Но вы спросили, и я отвечу на ваш вопрос.
— Вообще-то мне бы не хотелось совать нос в чужие дела… — солгала я.
— Нет-нет, я с удовольствием расскажу, какой он благородный человек. Видите ли, когда я руководил дальневосточным представительством, моей дочери — она мой единственный ребенок — поставили диагноз «лейкемия». Я хотел, чтобы ее лечили здесь, в Нью-Йорке, и попросил Брэндона предоставить мне отпуск. Он тогда только пришел в нашу компанию и прежде меня в глаза не видел. Но без колебаний назначил кого-то другого на мое место и позволил мне с семьей вернуться домой. Он полностью выплачивал мне зарплату, когда я отлучался с работы, чтобы побыть с дочерью. И когда она умерла — это случилось в прошлом году…
— Примите мои соболезнования.
— Спасибо. Когда она умерла, я был настолько потрясен, что перестал исполнять супружеские обязанности, и мы разошлись с женой. Так я лишился и жены, и дочери. Я сказал Брэндону, что готов вернуться к работе, но выяснилось, что и эти обязанности я исполнять не в состоянии.
— Мне очень жаль, Грег. Но вы, кажется, сказали, что сейчас работаете консультантом.
Он грустно улыбнулся:
— Должность у меня номинальная. Я по-прежнему не могу работать по-настоящему. Брэндон понимает, что я еще не оправился после удара. Чтобы я не умер от голода, он включил меня в платежную ведомость в качестве консультанта по дальневосточным делам компании.
— Не понимаю. Что значит «номинальная»?
— Моя работа состоит в следующем: раз в неделю он вызывает меня и спрашивает: «Как твои дела, Грег?», на что я отвечаю: «Все в порядке, Брэндон. А твои как?» И все.
— И вы даже не обсуждаете дела компании?
Он отрицательно покачал головой:
— Что бы там ни говорили о Брэндоне, он знает, что такое сострадание.
— Вам виднее, — сказала я, пытаясь увязать слова Грега с моими представлениями о Брэндоне Броке.
— Я ради него готов на все! — поклялся он, как футболист, готовый умереть за свою команду. — Я хорошо справлялся со своими обязанностями, когда работал на Дальнем Востоке, и Брэндон хочет, чтобы я вернулся туда, как только оправлюсь. Но ведь никто не заставлял его помогать мне. Он сам вызвался — по своему великодушию и щедрости.
Великодушие, щедрость, способность к состраданию… Впечатляет, правда? Трудно поверить, что мы с Грегом говорили об одном и том же человеке.
Однако так оно и было. Просто я узнала еще об одной особенности моего пациента, в подтверждение того, что я почувствовала на нашем последнем занятии. Брэндон Брок, конечно, чудовище, но он небезнадежен.
14
Следующие несколько занятий с Брэндоном Броком были сродни военным действиям с переменным успехом. Одним из самых непростых было, например, занятие, на котором я заставила его прослушать целый альбом Майкла Болтона и выразить свои чувства.
— Меня чуть не стошнило, — отозвался он.
— Почему? — поинтересовалась я в надежде, что он поведает мне о своих чувствах, а не о состоянии желудка.
— Этот парень только и делает, что ноет. Мужчины так себя не ведут.
— Правильно. Так ведут себя женщины. И им нравятся мужчины, которые не стыдятся своих чувств — и любви в особенности.
— Вздор! Им нравятся совсем другие мужчины. У меня есть некоторый опыт, доктор Виман. Женщины только говорят, что им хочется, чтобы мы лебезили перед ними. А на самом деле они хотят, чтобы мы вели себя так, будто их не существует.
— Конечно, некоторым женщинам нравятся сдержанные мужчины. Но исследования показали, что большинство женщин предпочитает мужчин, которые не боятся проявлять свои чувства — как Майкл Болтон не боится их проявлять в своих песнях.
— Да бросьте вы это! Какие там чувства?! Этот ваш Майкл Болтон просто мурлыкает, как кот. Как ему вообще удается петь таким высоким голосом? Мужик он или нет?!
— Он мужчина, мистер Брок. Вы можете не являться большим поклонником его творчества, но нельзя не признать, что он умеет донести до женщины свои чувства. Конечно, есть и другие певцы, которые тоже обладают этим даром. Но у кого еще хватит смелости рассказать о своих чувствах с той же мужской прямотой, с какой рассказывает о них Майкл Болтон?
— Ладно, я все понял. Вы хотите, чтобы я подошел к этой воображаемой Сьюзен, которая якобы работает в моей компании, и стал хныкать, что мне хочется стать «проводником ее души». И что это вообще значит — быть проводником чьей-то души? Вы можете, в конце концов, объяснить, что он имеет в виду? Это что-то связанное с религией?
Я улыбнулась:
— Это значит стать вечным спутником ее жизни, бесконечно любить ее…
Он ошеломленно уставился на меня.
— А ведь вы не шутите. Вам и в самом деле нравится такая музыка. Готов поспорить, что у вас дома есть все записи этого певуна. Ну, давайте, признавайтесь!
Да, у меня действительно было несколько его альбомов. И что в этом зазорного?
— Давайте отложим вопрос о «нытье» Майкла Болтона. Вы как-то сказали мне, что любите спорт. Я хочу, чтобы вы сейчас, в том же эмоциональном стиле, рассказали мне о своей любви к спорту, о чувствах, которые вы испытываете, когда болеете за свою команду.
— Может быть, мне об этом спеть?
— Просто говорите в микрофон, мистер Брок.
После недолгих пререканий он придвинулся к магнитофону.
— Когда я смотрю бейсбол, сидя в первом ряду, глядя на зеленое поле, ощущая аромат пива и сосисок, слушая, как мяч отскакивает от бейсбольной биты, я…
— Продолжайте, мистер Брок. Что вы чувствуете?
— Господи, но это же так глупо!
— Так что вы чувствуете в такие минуты, мистер Брок?
Он откашлялся:
— Я радуюсь, как ребенок. Мне нравится непредсказуемость игры, нравится, что можно забыть о времени, что один удар биты может изменить весь счет. Часы, проведенные на стадионе, я бы ни на что не променял, — ну, разве что на занятия в этом кабинете.
— Оставьте свою иронию и продолжайте.
— Хорошо. Иными словами, я чувствую себя счастливым, когда смотрю бейсбол и другие игры. Счастливым. Жизнерадостным. Я ответил на ваш вопрос, доктор Виман?
— Вполне. Спасибо.
Не такой уж большой прорыв, но все-таки уже неплохо.
На следующем занятии я учила Брока присматриваться к деталям окружающего мира и комментировать их, подражая в этом женщинам. Мужчины обычно не обращают внимания на детали, а ведь это целое искусство, которое необходимо постигнуть для овладения Языком женщин.
— Сценарий таков, — сказала я Броку. — Вы с Сьюзен обедаете в ресторане. Во время обеда вы случайно заглядываете к ней в тарелку и говорите: «Сьюзен, я только что заметил: ты же просила, чтобы тебе не заправляли салат и подали соус отдельно, а тебе вместо этого принесли салат с подсолнечным маслом и уксусом».
— Я бы не стал всего этого говорить, а просто бы уволил Сьюзен.
— За что? — удивилась я.
— Какой из нее сотрудник, если она даже не заметила, что ей принесли не то блюдо?
— Не в этом дело.
— Так просветите меня!
— Ваше замечание по поводу ее салата она истолкует как знак внимания к ней с вашей стороны. Если бы две женщины обедали вместе и одной из них принесли не совсем то, что она хотела, вторая бы обязательно заметила это и высказалась бы по этому поводу. Таким образом они становятся ближе друг другу.
— С помощью салата?
— В данном случае — да.
Брок пожал плечами:
— Лично я никогда не заказываю салат в ресторанах. Сейчас в меню даже не пишут слова «салат». Пишут «зелень».
— Давайте вернемся к нашему сценарию.
Он просверлил меня взглядом голубых глаз.
— Вы, наверное, считаете меня пришельцем из космоса? Я для вас марсианин какой-то?
— Отчего же? Вовсе нет. Я так не считаю. Но я уже говорила и буду говорить, что вам нужно больше прислушиваться к своим чувствам и многому поучиться у женщин. Я помогу вам в этом, и ваши отношения с женщинами наладятся. Обещаю.
«Еще бы, я же заключила пари с подругами, приятель!» — добавила я про себя. Брок только пожал плечами.
— А теперь я хочу услышать от вас реплику: «Сьюзен, я только что заметил: ты же просила, чтобы тебе не заправляли салат и подали соус отдельно, а тебе вместо этого принесли салат с подсолнечным маслом и уксусом».
Он повторил реплику, а затем спросил:
— Вам когда-нибудь говорили, что из вас получился бы неплохой руководитель?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35