– Нэн поджала губы, и Пегги почувствовала, что сгорает от стыда. – Вычеркните из протокола это неуместное и непристойное предположение, ваша честь.
– Да нет, все в порядке, Пегги, – ровным голосом сказала Нэн. – Учитывая репутацию Марка как сексуального террориста, это вполне законный вопрос. Однако, чтобы вы знали, Марк Бакнер никогда не трахает своих сотрудников. Меня он даже ни разу не облапал. Так что, если вы надеялись с ним перепихнуться, то, боюсь, вам не повезло!
Пегги смотрела на нее разинув рот, ошеломленная тем, что эта женщина, похожая на леди, как ни одна другая, вдруг заговорила на языке подворотни. Но прежде чем Пегги смогла найти слова извинения, Нэн была уже далеко.
Развернувшись вместе с креслом к стене, Пегги вскинула вверх руки и уныло констатировала:
– Ну вот, приехали, ребята! Кажется, я влипла!
– Пока еще нет, – произнес за ее спиной низкий мужской голос. – У Нэн такая манера делать выговоры. Вы ее разозлили, это верно. Но она простит…
Повернувшись, Пегги увидела бородатого субъекта с сигарой в зубах, прислонившегося к дверному косяку.
– …если вы не допустите больше подобной ошибки. Нэн Лоринг позволяет каждому ошибаться только один раз.
– А вы, собственно, кто?
– Меня зовут Алекс Лаваль.
Глава 11
Марк всегда считал, что любовь с первого взгляда – это выдумка, жвачка, которой потчуют обывателей. Еще в те далекие времена, когда Марк Бакнер жил на Восточной Двадцать второй улице и читал «самотек» в журнале у Ласло Сноу, они с Алексом не раз говорили о том, что такое любовь, и пришли к выводу, что любви между мужчиной и женщиной, как ее изображают в романах, в кино и на телеэкране, на самом деле не существует. Взаимный интерес, симпатия, физическое влечение – вот все, что они готовы были признать. А любовь с первого взгляда – это уж и вовсе сказки для детей.
Тем не менее Марк влюбился в Пегги Чёрч сразу, как только ее увидел. Сначала он этого не понимал, не понимал и несколько недель спустя, но когда его наконец осенило, он вынужден был признать, что это действительно бывает. Еще более удивительным было то, что с Алексом случилось то же самое. Но об этом Бакнер узнал много, много позже.
Вообще-то, когда Марк впервые увидел Пегги (что произошло через неделю после ее поступления на работу), она ему не глянулась. Пегги была явно настроена против Марка, хотя это вполне можно было понять, учитывая его репутацию и растущую неприязнь феминисток к «Мачо». Однако Пегги держалась просто вызывающе, дерзила и, казалось, сознательно провоцировала Марка на то, чтобы он ее уволил. У нее была приятная внеш-ность. И работником она оказалась хорошим, сводя к коротким резюме объемистые записки Алекса и четко обрабатывая телефонные звонки. Что касается диктовки, тут Пегги была настоящим асом, она печатала с невероятной скоростью. Марк был повержен в изумление, когда узнал, что раньше она работала младшим редактором в женском журнале.
Когда он высказал свое удивление Нэн, та была лаконична:
– Она одна из самых ярких личностей, которые я когда-либо встречала, Марк.
– Вы знаете, что она мне сказала, когда я впервые пришел в офис?
– Нет, но хотела бы узнать.
– Она сказала: «Ну как прошло путешествие на борту «Летающего публичного дома», мистер Бакнер? Хорошо повеселились?»
Нэн от души рассмеялась:
– Она выражается довольно откровенно, наша Пегги. Я тоже имела случай убедиться в этом.
– Но разве можно такое говорить своему работодателю? – посетовал Марк. – Особенно при первой встрече. Господи! Другой бы на моем месте ее тут же уволил!
Нэн посмотрела на него каким-то странным взглядом:
– Так почему же вы этого не сделали?
– По правде говоря, я и сам не знаю. Самое забавное, что это мне и в голову не приходило.
– Что ж еще не поздно это сделать.
– Посмотрим, как пойдут дела дальше, – отвернувшись, уклончиво сказал он.
До появления Пегги Марк бывал в нижнем офисе раза три-четыре в месяц. Теперь же он поймал себя на том, что появляется там по несколько раз в неделю. Через некоторое время Пегги стала чувствовать себя в его обществе более непринужденно, и Марк пришел к выводу, что ее агрессивность с самого начала была всего лишь защитной реакцией.
Его удивило, как быстро Пегги вошла в курс дел редакции «Мачо». Конечно, она уже работала в другом журнале, и Марк прекрасно знал, что Алекс и Нэн всячески интригуют, чтобы перевести ее в штат редакции. Но тем не менее…
Однажды в конце рабочего дня Марк вышел из своего кабинета и, прислонившись к стене, наблюдал за тем, как Пегги печатает. Это напоминало игру пианиста. Ее длинные пальцы двигались так же непринужденно, с той же быстротой и грацией.
Движения пальцев начали замедляться. Секунду Пегги сидела совершенно неподвижно, затем развернулась вместе с креслом и посмотрела на Марка в упор.
– В таком шуме вы не могли меня услышать, – усмехнувшись, сказал Марк. – Или вы экстрасенс?
– Мистер Бакнер, мне не нравится, когда ко мне вот так подкрадываются!
По выражению ее лица Марк понял, что Пегги взбешена. Он поднял руки, показывая, что сдается.
– Я извиняюсь, дико извиняюсь. Я не подкрадывался к вам, это получилось случайно. Просто рабочее время уже закончилось.
– Вот как? – бросив взгляд на часы, сказала Пегги. – Я и не заметила.
– Если вы не смотрите на часы, значит, вам здесь нравится.
– Мне действительно здесь нравится. – Взгляд у нее был настороженный. – Нэн предупреждала меня, что вы часто работаете допоздна, что вы полуночник и поэтому мне иногда придется работать по ночам.
– Это правда. Я действительно люблю работать по ночам. Но сейчас это в основном касается дел, связанных с «Мачо энтерпрайзиз». Над ними я работаю в верхнем офисе, так что вся тяжесть работы ложится на Нэн. А журналом занимается Алекс. Вы наверняка заметили, что он имеет практически полную свободу действий.
– Я это заметила. Вам с ним повезло. Он замечательный редактор.
– Я думаю, что он лучший редактор в стране. – Марк слегка улыбнулся. – Хотя я никогда ему об этом не говорил.
– А почему? Всем приятно знать, что их ценят.
– В таком случае я должен сказать, что вы лучший секретарь из всех, что здесь работали.
– Вы имеете в виду секретарей нижнего офиса ?
Марк слегка поморщился:
– Уверяю вас, в этом нет ничего унизительного.
– В таком случае, мистер Бакнер, я с благодарностью принимаю ваш комплимент. – Пегги улыбнулась, и он в первый раз заметил небольшую ямочку на ее левой щеке.
– Вы уже должны были понять, что мы здесь обходимся без излишних формальностей. Я предпочитаю, чтобы меня называли Марк. Мистер Бакнер – это чересчур помпезно.
– Хорошо… – она запнулась, – …Марк.
Через открытую дверь Пегги был виден коридор. Во всех редакционных помещениях уже погасили свет. Она поднялась на ноги. Марк уже давно заметил, что многие женщины, даже очень грациозные, выглядят довольно неуклюже, когда встают с вращающегося стула. Но Пегги даже тут умудрялась сохранять изящество движений.
Пегги достала из шкафа свой жакет, и Марк поспешно подошел, чтобы помочь ей одеться.
– Вы не хотите со мной поужинать? – неожиданно для самого себя предложил он, задержав руки на ее плечах. – Если, конечно, вы свободны.
Поведя плечами, Пегги стряхнула его руки.
– Зачем? – испытующе глядя на Марка, спросила она.
– Зачем? Ну, потому что я… – Застигнутый врасплох, Марк разозлился. – Черт побери, почему обязательно должна быть какая-то причина? Вы привлекательная женщина, насколько я понимаю, незамужняя, а мне не с кем сегодня поужинать…
Пегги не отводила взгляда от его лица.
– Но вы мой работодатель. Верно?
– И что же?
– Когда я пришла сюда, то в первое же утро устроила проверку хитрож…ой Нэн, и она поставила меня на место, ответив площадной бранью. Она сказала, что вы никогда не трахаете своих сотрудниц. Это так, Марк? Или она маскируется? Или, может быть, вы внезапно изменили правила?
Его гнев сменился замешательством. Таким смущенным он еще никогда себя не чувствовал. Как будто машина времени перенесла его в те давние годы, когда в присутствии девочек он краснел и бледнел от страха, что они заметят его постоянную эрекцию. Некоторое время Марк даже носил двойные шорты, доставлявшие ему массу неудобств. Сейчас он почувствовал, как краска приливает к его лицу.
– Клянусь, Пегги, что все ограничится только ужином, – пробормотал он. – Я больше ничего не имел в виду.
– Так я и поверила. – Она внезапно улыбнулась и протянула ему руки. – Хорошо, Марк, я поужинаю с вами.
Марку Бакнеру были рады в любом ресторане Нью-Йорка. Наверное, даже голливудскую кинозвезду не принимали с такой восторженной почтительностью. Но Марк чувствовал – если он повезет Пегги в какое-нибудь шикарное заведение, она решит, что он пускает ей пыль в глаза. Поэтому они сели в такси и отправились в китайский ресторан на Третьей авеню.
– Здесь подают лучшие китайские блюда во всем Нью-Йорке, – выходя из машины, сказал Марк.
Пегги тихонько рассмеялась. Когда такси отъ-ехало, Марк посмотрел на нее с любопытством:
– Что вас рассмешило?
– Потом. Возможно, потом я вам об этом расскажу.
Хозяин, любезный, улыбающийся азиат, был знаком с Марком и сразу повел их за столик, располагавшийся в глубине зала. Никто не обратил внимания на знаменитого Бакнера, даже не посмотрел в его сторону. И Марк, которому всегда льстило внимание, проявляемое к его персоне, сейчас был только этому рад.
– Единственное, что я пью из алкогольных напитков, – это шампанское; ну иногда бокал вина. Но может быть, вы хотите что-нибудь покрепче?
– Я никогда не пила много шампанского, но всегда считала, что это дело привычки.
– Может быть, теперь вы расскажете мне, почему вы засмеялись? – спросил Марк после того, как официант принес в ведерке со льдом бутылку шампанского и наполнил бокалы.
Внимательно посмотрев на Марка, Пегги откинула с лица волосы.
– Хорошо, я расскажу вам, Марк. Это немного неприлично, но ведь настала новая эра в отношениях между мужчиной и женщиной, верно? Теперь скрывать нечего. Эта история случилась тогда, когда я еще работала в другом журнале. Наверно, вам известно, что они там все как на подбор ярые приверженцы женского равноправия.
Марк кивнул:
– Знаю. А вы нет?
– Скажем, я не настолько этим увлечена. Конечно, я за равноправие женщин, но… – Она покачала головой. – Я струсила и вступила в Движение. А в результате столкнулась с парочкой сексуально озабоченных дам.
Марк вздрогнул. Должно было пройти время, прежде чем он смог оторвать взгляд от скатерти.
– Вы говорите о гомосексуализме, о женском гомосексуализме?
– Именно так. Я не считаю это предосудительным. Как говорится, каждому свое. Верно? Тем не менее однажды я познакомилась с девушкой…
И она в красках описала ему свой неудавшийся опыт лесбийской любви.
Ситуация была вполне заурядной, да и саму Пегги по прошествии времени она скорее забавляла, чем злила, поэтому Марк не был шокирован. Однако, слушая ее, он вдруг ощутил неодолимое желание рассказать о своем собственном гомосексуальном опыте. Вот это его потрясло. Ни разу, ни одной живой душе не обмолвился он о Хуане Морено, более того – он никогда не испытывал ни малейшего желания это сделать. Так почему же теперь ему страстно захотелось исповедаться перед этой женщиной…
Вот тут-то он и понял, что любит Пегги Чёрч, любит с того самого момента, когда впервые ее увидел.
Марк Бакнер влюблен ?
Этот вывод был настолько неожиданным, что Марк позабыл обо всем и отчаянно пытался сообразить, к чему приведет подобный поворот событий. А точнее, чем это может обернуться для его будущего…
– Что? Прошу прощения, Пегги, я не расслышал.
Она удивленно глянула на него:
– Где это вы витаете?
– Еще раз прошу прощения.
– Я сказала, что засмеялась, вспомнив – в тот достопамятный вечер эта девица угощала меня китайскими блюдами. С тех пор я к ним не притрагивалась.
– Если хотите, мы можем пойти куда-нибудь в другое место.
– Нет-нет, это было бы глупо. – Пегги засмеялась. – Это все равно что кататься на роликах. Если ты упал, встань и попробуй снова.
Марк не совсем понял, в чем связь, но тут официант принес заказ, тем самым прервав их беседу.
За ужином они разговаривали в основном о Пегги – о ее отношении к революционному движению в Беркли и о движении за равноправие женщин.
Пегги оказалась неплохой рассказчицей, с юмором повествуя о событиях, в которых ей довелось участвовать. Она стала серьезной лишь в конце.
– На самом деле все это очень печально. У тех юнцов в Калифорнии были наилучшие намерения, и, пожалуй, кое в чем они преуспели. По крайней мере они привлекли внимание к самым насущным проблемам. Сегодня это подействовало на общество скандализирующе, но в долгосрочной перспективе их протест принесет много пользы. – Она слегка улыбнулась. – Однако меня огорчает то, что они, протестуя против пресловутого конформизма старшего поколения, в результате скатились к еще большему конформизму. Конечно, это выглядит совсем иначе, но они одинаково одеваются, одинаково думают и делают одно и то же. Уже мальчика от девочки не отличишь. С их точки зрения быть личностью означает быть предателем.
– А как насчет движения за равноправие женщин? Вам не кажется, что оно ведет к тому же? – осторожно спросил Марк.
– Нет, думаю, это не так. По крайней мере – пока, но, возможно, дойдет и до этого. Меня беспокоит другое – в своей оппозиции по отношению к миру, где господствуют мужчины, феминистки заходят так далеко, что… Как бы это сказать? Ну, они перестают быть женщинами. Более того, требуют уже не равенства с мужчинами, а господства над ними. Знаете, Марк, – добавила Пегги, – вы и ваш журнал, стали для них символом превращения женщины в сексуальный объект. Они считают, что «Мачо» унижает женщин.
– Я слышал об этом. И думаю, что это чертовски несправедливо, – с горячностью откликнулся он. – До сих пор нас обвиняли равно в противоположном – что мы начали новую сексуальную революцию. Женщины предпочитают не помнить о том, что, если бы не «Мачо», они не наслаждались бы нынешней сексуальной свободой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33