Пегги задремала. Вскоре Кэролайн вернулась с двумя стаканами, наполненными какой-то зеленой жидкостью.
– Вот. Это ликер, который пьют после ужина, – сказала она, присаживаясь рядом с Пегги.
Пегги взяла бокал и пригубила. Жидкость имела сладковато-горький вкус. Наверно, это что-то возбуждающее, подумала Пегги. Но даже если так, что из этого? И она бесстрашно допила бокал до конца.
Кэролайн придвинулась к ней поближе. Она была совершенно голой, отблеск пламени придавал ее телу розоватый оттенок.
Протянув руку, Кэролайн дотронулась до верхней пуговицы блузки Пегги.
– Можно?
Пегги не возразила. Очень осторожно Кэролайн расстегнула блузку и сняла ее. Затем наступила очередь лифчика. Пегги почувствовала, как руки женщины нежно ласкают ее груди. По телу разлилось приятное тепло. Пегги закрыла глаза и постаралась представить себе, что рядом с ней находится мужчина. Кэролайн коснулась языком сначала одного ее соска, затем другого, и Пегги почувствовала, что они твердеют. Ласкающие руки Кэролайн опускались все ниже и ниже.
Когда они дошли до промежности, Пегги сжала бедра.
– Нет, Кэролайн, я не хочу…
В мгновение ока вся нежность Кэролайн куда-то испарилась, и перед Пегги вновь предстало преисполненное решимости и твердости существо, которое она недавно видела на теннисном корте. Обеими руками Кэролайн принялась раздвигать бедра Пегги, ее пальцы, словно стальные клещи, впились в нежную плоть.
Вскрикнув от боли, Пегги раздвинула ноги, и Кэролайн тут же просунула между ними голову. Пегги почувствовала, как язык женщины яростно атаковал чувствительный бугорок на ее клиторе.
Все это было очень похоже на изнасилование…
Язык снова пришел в движение, и Пегги задрожала. С ее губ сорвался стон наслаждения.
Если вас насилуют, внезапно вспомнилось ей, расслабьтесь и постарайтесь получить удовольствие. Только кто бы мог подумать, что насильником окажется женщина?
Тело Пегги выгнулось дугой, приятные ощущения нарастали. Неутомимая Кэролайн не останавливалась ни на секунду. Почувствовав, что кончает, Пегги как тисками сжала ее голову бедрами.
Когда наступил оргазм, Пегги без сил распростерлась на полу. Было слышно только тяжелое дыхание Кэролайн. Вдруг она зашевелилась, и, не успев сообразить, что происходит, Пегги почувствовала, что к ее лицу прижимается влажная плоть. Кэролайн сидела на ней верхом, расположив колени по обе стороны от головы Пегги.
– Теперь ты! – хриплым голосом сказала Кэролайн. – Теперь ты!
Запах возбужденной женщины вызывал у Пегги отвращение. Она попыталась отвернуть голову, но Кэролайн опустилась еще ниже.
Наверно, она никогда не моется, с брезгливостью подумала Пегги, чувствуя, что ее желудок вот-вот не выдержит.
– Нет! – выкрикнула она и изо всех сил оттолкнула от себя Кэролайн. Захваченная врасплох, та упала на спину. Пегги быстро вскочила на ноги.
Лицо Кэролайн исказилось от ярости.
– В чем дело, подлая сука? – зашипела она. – Ты ведь свое получила? Ты ведь кончила, разве не так?
– Я думала, все насильники похожи на водителей грузовиков, – презрительно бросила Пегги. – Оказывается, я ошибалась. Я больше не хочу оставаться здесь. Ни минуты!
И она потянулась за одеждой.
Кэролайн вскочила на ноги и подбежала к ней.
– Мразь, подлая гадина!
Пегги с силой оттолкнула ее, и Кэролайн снова упала. Поднявшись, она стремительно выбежала из комнаты.
Решив, что наконец от нее избавилась, Пегги с облегчением вздохнула и принялась одеваться.
Однако Кэролайн вернулась, по-прежнему голая. К ее талии был прикреплен огромный искусственный фаллос.
– А как насчет этого? Ты этого хочешь, сука? Это тебе больше по нраву?
Пегги ретировалась – так поспешно, как будто ее жизни угрожала смертельная опасность.
Больше Пегги никогда не встречалась с Кэролайн Уорт и никогда не заглядывала в теннисный клуб. Слава Богу, Кэролайн не работала в журнале.
Разочаровавшись в сексуальной «составляющей» женской революции, Пегги, однако, продолжала изредка посещать собрания активисток Движения.
Именно там и произошла встреча, изменившая всю ее жизнь – настолько радикально, что Пегги даже не сразу это осознала.
Это случилось холодным декабрьским вечером, но в маленьком зале, где проходило собрание, было душно и жарко. Докладчица внушала своей немногочисленной аудитории, что труд домохозяйки тоже следует оплачивать, причем ее заработок должен быть не меньше заработка домработницы. Скорчившись на неудобном откидном стуле и едва не засыпая от скуки, Пегги лениво размышляла о том, какого черта она здесь делает. Могла бы сидеть у себя дома, в чистоте и уюте, и смотреть телевизор. Какую бы ерунду там ни показывали, все лучше, чем слушать эти дурацкие разглагольствования.
В тот момент, когда докладчица, тощая девица в очках, довела до сведения аудитории, сколько часов в год уходит у домашней хозяйки на приготовление еды только для мужа, не говоря уже о детях, в зале кто-то громко рассмеялся. Вздрогнув от неожиданности, Пегги обернулась. Справа от нее сидела женщина лет тридцати пяти. Взгляд Пегги выхватил короткие темные волосы, очки в роговой оправе и строгий костюм. Когда Пегги садилась, это место было свободно. Почему эта женщина подсела к ней, хотя в зале полно свободных мест? Вспомнив Кэролайн Уорт, Пегги уже собралась было пересесть на другое место или вообще уйти, когда заметила, что женщина пристроила на коленях блокнот и что-то записывает.
Любопытство удержало Пегги на месте. Очевидно, соседка почувствовала ее взгляд, потому что обернулась и сказала с улыбкой:
– Интересно, сколько времени проводит на кухне наша ораторша? Почему-то у меня нет ни малейшего желания попробовать ее готовку, а у вас?
Представив себе докладчицу на кухне, Пегги тихо рассмеялась.
– Пожалуй, вы правы, – прошептала она в ответ.
– Вы ее знаете?
– Только в лицо. Она постоянно бывает на подобного рода собраниях.
Голубые глаза собеседницы посмотрели на нее с интересом.
– А вы?
– Приходится время от времени, – пожав плечами, ответила Пегги.
– Вы не очень-то преданы делу борьбы за женское равноправие.
Что-то в облике этой женщины располагало к откровенности.
– По правде говоря, – призналась Пегги, – я вовсе не являюсь последовательной сторонницей Движения. Я просто трусиха – вот я кто. Если я не буду хоть изредка посещать эти собрания, на работе меня заклеймят как предательницу. Хотя, конечно, я за права женщин, против мужской эксплуатации и все такое, – поспешно добавила она.
– А где вы работаете?
Пегги назвала журнал и свою должность.
– Вам нравится ваша работа?
Пегги снова пожала плечами.
– Сначала очень нравилась, но теперь я бы уже так не сказала. Видимо, достигла своего потолка. – Она, в свою очередь, внимательно посмотрела на собеседницу. – Кстати сказать, я ни разу вас здесь не видела.
– Это естественно. Собственно говоря, меня можно даже назвать лазутчиком из враждебного лагеря. Я работаю в «Мачо».
– В «Мачо»?! – Поняв, что она произнесла это в полный голос, Пегги быстро огляделась по сторонам. По счастью, присутствующие или внимательно слушали оратора, или дремали. – Но это же самое что ни на есть сексистское издание! Насколько мне известно, феминистки собираются начать целую кампанию – против него и против «кантин», куда женщинам вход запрещен. Я и не знала, что в редакции «Мачо» принимают на работу женщин.
– Только на технические должности. Я работаю секретарем.
– Но как же вы можете там работать?
– О, там есть свои плюсы. Прежде всего деньги, – сказала женщина. – Пусть Марк Бакнер сексистская свинья, но он хорошо платит. Готова поспорить, что я, всего-навсего секретарь, получаю больше, чем вы. Кстати, меня зовут Нэн Лоринг.
Она протянула руку, и Пегги ее пожала.
– Пегги Чёрч. – Пегги указала на блокнот. – Они что, готовят статью про движение за равноправие женщин?
– О нет! – улыбнулась Нэн Лоринг. – Вас интересует, почему я здесь бываю? Просто мой муж, Джонатан, во всех отношениях очень милый человек, терпеть не может это движение, говоря, что оно превращает всех женщин в мужененавистниц. Когда мне хочется его подразнить, я сообщаю ему нелепые предложения феминисток. Это доводит его буквально до бешенства. Кроме того, главный редактор «Мачо» Алекс Лаваль считает угрозу «крестового похода» против журнала вполне реальной и поэтому хочет, чтобы я держала руку на пульсе. Он очень дальновидный парень, этот Алекс, и, между прочим, очень милый человек.
– Как вы думаете, что случится, если я вдруг встану и сообщу остальным, кто вы такая? – шепотом спросила Пегги.
– Вероятно, меня линчуют, – усмехнулась Нэн. Помолчав, она нерешительно поинтересовалась: – Вы сказали, что не совсем удовлетворены вашей нынешней работой. Если бы возникла такая возможность, вы бы согласились работать в «Мачо»?
– Машинисткой? Нет, спасибо, это мы уже проходили.
– Ну… как знать. Вы не дадите мне номер своего домашнего телефона? Конечно, я всегда могу разыскать вас через журнал, но мне бы этого не хотелось.
Прошло полгода. Нэн Лоринг не давала о себе знать, и Пегги почти забыла об их короткой встрече.
Но однажды вечером, когда Пегги лежала на диване и смотрела телевизор, вдруг зазвонил телефон.
– Привет, это Нэн Лоринг. Вы меня помните?
– Конечно. Здравствуйте, Нэн.
– Как там ваша работа?
– Все одно и то же. Как на каторге.
Нэн откашлялась.
– Ну, тогда я могу вам кое-что предложить. Вероятно, вы этого не знаете, но у мистера Бакнера два секретаря. Один работает в «Мачо энтерпрайзиз» – это я. Другой – в его офисе в журнале. Сейчас эта должность, которую он называет «секретарем нижнего офиса», вакантна…
– Нет, Нэн, я же вам говорила, что меня это не интересует.
– Подождите, подождите, сначала выслушайте до конца. Это верно, что вам придется начать с должности секретаря (надо сказать, с чертовски хорошей зарплатой). Однако я вырвала у Марка Бакнера обещание, что у вас будет шанс перейти в штат редакции, если, конечно, вы справитесь с работой.
– Перейти в штат! – словно эхо повторила за ней Пегги. – Да вы шутите! Чтобы Марк Бакнер позволил женщине работать у него в редакции?
– Видите ли, Пегги… – Последовала короткая пауза. – Если бы все было в руках Марка, то, вероятно, это было бы совершенно невозможно. Но дело обстоит несколько иначе. Уже несколько лет журналом руководит Алекс. Вот он-то как раз и хочет, чтобы среди его подчиненных была женщина – это позволило бы избежать обвинений в сексизме.
– Тогда почему бы ему сразу не взять меня в штат?
– Потому что Бакнер этого не допустит, во всяком случае сейчас. А когда речь идет о подобных вещах, последнее слово за ним. Однако Алекс не оставляет эту мысль, и я не знаю другой женщины, которая может справиться с такой работой.
– Значит, вы предлагаете, чтобы я проскользнула с черного хода… Если не в чреве троянского коня, то в обличье секретаря. Верно?
В трубке послышался смех.
– Вы попали прямо в точку, Пегги. Впрочем, меня это нисколько не удивляет. Значит, вы готовы занять вакансию?
– А почему бы и нет? Вы говорите, там неплохо платят – тогда что я теряю? Если увижу, что не справляюсь, всегда смогу уйти.
– Надеюсь, что этого не случится.
Через две недели Пегги впервые входила в Дом «Мачо», чтобы приступить к работе в качестве секретаря нижнего офиса. Нэн Лоринг встретила ее у лифта:
– Добро пожаловать в «Мачо», Пегги.
– Честно говоря, я не привыкла к такой роскоши.
– Подождите, вы еще увидите свой кабинет!
Кабинет секретаря нижнего офиса был обставлен в строго деловом стиле – черные ковры на полу, большой белый стол, несколько комфортабельных кресел, электрическая пишущая машинка фирмы «Ай-Би-Эм», телефон и селектор, похожий на щит управления атомным реактором. Абстрактная живопись на белых стенах.
Проследив взгляд Пегги, Нэн понимающе улыбнулась:
– У Марка пунктик насчет черного цвета… И белого тоже.
Пегги подошла к окну, из которого открывалась захватывающая дух панорама. Внизу лежал Манхэттен во всем своем великолепии. Горизонт просматривался до самого аэропорта имени Кеннеди, где сейчас как раз взлетал самолет, оставляя за собой шлейф черного дыма.
– Так когда же я встречусь с боссом? – Пегги повернулась и указала на закрытую дверь, где, очевидно, помещался кабинет Бакнера. – Он там? Или у него присутственные часы?
– О, сегодня вы не увидите Марка. Вероятно, вы не увидите его и в ближайшую неделю. Его сейчас нет в городе, он на побережье. Он купил землю к югу от Монтерея и занят постройкой дома. Да, я должна вас предупредить об одной вещи… Марк настоящий полуночник, и когда он в городе, то засиживается на работе допоздна. Но это случается нечасто, и вы можете потом взять отгул.
Пегги обошла вокруг своего стола, села в кресло и покрутилась на нем из стороны в сторону.
– Значит, я должна сидеть и ждать, пока он не выскочит из-под земли, как чертик из табакерки? Плевать в потолок и ждать, пока зазвонит телефон. Так, что ли?
– Не беспокойтесь, у вас будет работа. Алекс Лаваль любит писать Марку записки. За день он может написать дюжину. Вы должны их все просмотреть и написать для Марка нечто вроде конспекта. Кроме того, Алекс хочет показать вам, как делается журнал. Между прочим, от Марка это не будет секретом. Он любит, когда секретарь нижнего офиса знает, что к чему в журнале. Наконец, вы будете принимать телефонные звонки. Со временем вы научитесь отделять зерна от плевел – поймете, какие сообщения нужно ему передать, а о каких просто забыть.
– Если я здесь задержусь.
– Если вы здесь задержитесь. – Нэн спокойно посмотрела на нее. – Но я готова спорить, что задержитесь. – Она повернулась и пошла к двери.
– Секретарь верхнего офиса, секретарь нижнего. – Пегги засмеялась. – Должно быть, на эту тему ходит много шуток.
– О да, сколько угодно, хотя и довольно беззлобных. Людям нравится здесь работать.
– Тогда скажите мне, секретарь верхнего офиса, – словно подстрекаемая каким-то бесом, поинтересовалась Пегги, – в чьи обязанности входит спать с боссом?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33