Отец сжимал и разжимал кулаки. Он готов был смести любого с пути.
Лесли и Марша переглянулись и подняли детей.
– Малыши, пойдемте принесем торт.
– Но мы же еще не доели ужин, – пожаловался Джеймс-младший.
– Ничего, ничего, пойдемте.
Мать, похоже, наслаждалась моментом. Она откинулась на спинку стула и закинула ногу на ногу.
– Зак, ответь, в чем разница между Богом и адвокатом?
– Хм, не знаю, мам.
– Бог не считает себя адвокатом. – Она улыбнулась мужу и снова осушила бокал. Графин рядом с Мэттом был уже пуст. – Джеффри, будь хорошим мальчиком, передай мне вон ту бутылку.
Джеффри протянул руку, чтобы выполнить просьбу, но голос отца остановил его:
– Не тронь, Джеффри. Не потакай ей.
Джеффри застыл с бутылкой в руках, он не знал, как поступить. Кого слушать – хозяина или хозяйку?
Победил босс. Джеффри поставил бутылку обратно на стол.
От напряжения стало нестерпимо жарко.
Зак положил локти на стол и улыбнулся:
– Знаете, мне кажется, сейчас подходящее время, чтобы поделиться с вами кое-чем. Что получается, когда студент школы адвокатов проваливается на выпускных экзаменах три раза подряд?
– Зак Коксуэлл, – пробормотал Мэтт.
– Неудачник, – добавил Джеймс сразу за ним.
– Получается, что нужно лучше учиться, а не дурака валять, – жестко ответил отец.
– Не-а, никто не угадал. Получается фотограф.
Если Зак добивался нашего внимания, то теперь он завладел им полностью. Мы все смотрели на него в недоумении. Мать нахмурилась:
– По-твоему, это смешно?
– Нет, по-моему, это хорошая новость. Что же вы не поздравляете меня с тем, что я наконец-то нашел свою нишу в этом мире?
– Ты будешь адвокатом! – рявкнул отец. – Это было решено еще до того, как ты появился на свет.
– Нет, папа, если Филиппе можно заниматься своим делом, то и мне можно. Адвокатура – это не мое. Я прошел курс художественной фотографии и думаю…
– Филиппе, – перебил его отец, – за многое сегодня придется ответить. – Он разом отпил полбокала вина и через весь стол бросил тяжелый взгляд на мать. – Впрочем, чтобы понять, что дурное семя дает дурные всходы, нужно лишь немного времени, не так ли, Беверли? – Мама моргнула несколько раз.
– Не понимаю, о чем ты?
– О нет, прекрасно понимаешь. Просто ты считала, что я не знаю того, что известно тебе. Ты думала, что обвела меня вокруг пальца, но я все это время был в курсе. Я все знал, но вел себя благородно по отношению к тебе, несмотря на твое поведение. Но пора положить этому конец.
– Да пожалуйста, Роберт, потому что, кроме тебя, никто не понимает, о чем ты толкуешь.
– Ты прекрасно знаешь, о чем я. Оглядись, Беверли, тебя не удивляет, что у меня только один рыжий ребенок?
Внутри у меня все похолодело. Я сразу вспомнила о письмах, перевязанных ленточкой, и о маминых слезах. Две точки соединились прямой линией.
– Точнее будет сказать, что у меня нет рыжих детей. У меня нет дочери с дурной наследственностью, которая даже не стремится к семье, которая не похожа на меня, не похожа ни на кого из присутствующих. Ты считаешь меня идиотом, Беверли? – Отец стукнул кулаком по столу, и бокалы жалобно звякнули. Он зарычал: – Может, расскажешь нам, кто отец этого ребенка? – Он указал на меня пальцем, и кровь застыла в моих жилах.
Но мать смотрела на него с легкой улыбкой.
– Я никогда не считала тебя глупцом, Роберт, но только что ты доказал обратное. – Она пальцем поманила Джеффри. – Дай мне бутылку.
Тот отвернулся.
Они все отвернулись от нее, как будто она стала невидимой.
Ник негромко выругался. Он встал, обогнул стол, взял бутылку и сорвал обертку с горлышка, пока подходил к маме. Откупорив бутылку, он наполнил маме бокал, затем поставил бутылку рядом с ней и вернулся на свое место.
– Значит, Салливан решил потакать ей. – прошипел отец.
– Разумеется. Раз Коксуэллы не признают моего существования, – дерзко ответила мама. Она красиво поблагодарила Ника и отпила вина. Отец негодовал.
– Пора рассказать правду, Беверли.
– Что ж, пожалуй, ты прав. Но запомни. Роберт, ты сам напросился.
– Ты рассказала правду ей, поэтому она и отвергает меня. Ты… – Он приготовился разразиться оскорбительной тирадой, но мама гордо вскинула голову, и он осекся.
– Что ж, прими мои поздравления, Роберт. Ни одна душа не знала об этом, но ты сам вскрыл то, чего им и знать-то не следует.
– Ты была неверна мне…
– Если ты хочешь услышать правду, то слушай. – Взгляд матери стал ледяным. – Да, у меня был роман. Я была молода и неискушенна и никогда раньше не встречала человека, столь страстного и поэтичного. Он очаровал меня, хотя был груб, у него не было будущего, и я знала, что он не всегда будет так красив. – Она заглянула в опустевший бокал и улыбнулась. – Он писал чудесные любовные письма.
– Избавь нас от деталей.
– Ну уж нет, вам придется выслушать все.
– Если ты думаешь, что я позволю тебе при сыновьях предаваться сладким воспоминаниям о своем любовничке, то…
– Опять ошибочка. Вот твой сын и вот. Бог мой, раскрой глаза, Роберт. Уж если кто и не похож на тебя, так это Джеймс.
Джеймс побледнел.
Отец поперхнулся.
Ник прикрыл рот рукой, и мне показалось, что он смеется.
– Это случилось еще до того, как мы поженились, старый болван. Я знала, что буду за тобой как за каменной стеной, мне просто хотелось немного любви. Ты был таким здравым, таким надежным, правильным. Родители просто обожали тебя. Ты не представляешь, как много это значит для юной девушки… Однажды наши с ним ласки зашли слишком далеко. – Она сделала паузу ради глотка вина. – Я вышла за тебя по любви, Роберт. Тогда я была наивной, и мне казалось, что этого будет достаточно.
Мама твердо поставила бокал на стол, в глазах ее застыли слезы. Хрустальная ножка не выдержала резкого удара и сломалась, бокал упал, расплескав херес по скатерти.
Отец смотрел на нее точно громом пораженный. Да и все мы были шокированы ее признанием.
Раздался детский смех, и почти сразу открылась кухонная дверь. Вошли дети, Лесли с тортом, из которого торчали бесчисленные свечи, и Марша. Марша выключила свет. Не понимая, чему они только что помешали, они дружно запели «Happy Birthday».
Мне показалось, что это может исправить положение, но я ошибалась. В дверь позвонили. Мэтт пошел открывать и вскоре вернулся и угрюмо оглядел всех.
– Это шериф О'Нилл. Он хочет, чтобы Филиппа поехала с ним в участок.
– Что? – воскликнула я удивленно.
– Что, черт возьми, происходит? – спросил Ник. Отец выругался и накрыл голову ладонями.
Шериф О'Нилл появился в дверях, снял шляпу, кивнул матери, словно извиняясь за то, что прервал семейное торжество.
– Мы хотели бы задать несколько вопросов по делу о нападении на Люсию Салливан.
– Можете задавать здесь, – попыталась защитить меня мать.
– Никак нет, мэм. Мы бы хотели снять отпечатки пальцев. – Он вздохнул и достал блокнот. – У меня есть ордер, если кто-нибудь желает взглянуть. Если вам нужно несколько минут, чтобы собраться, я подожду.
– Можете арестовать ее прямо сейчас, – резко сказал отец. – Моя кровь течет в ее жилах или нет, я не желаю больше видеть ее в своем доме.
Я встала, стараясь вложить в слова всю гордость:
– Мне понадобится адвокат. Может быть, кто-то из вас возьмется?
Затем я вышла из дома вместе с шерифом О'Ниллом.
В итоге ко мне допустили Джеффри. Я не удивилась, что отец не пришел, но вот от Джеймса и Мэтта я не ожидала, что они откажутся защищать родную сестру.
Это сводило меня с ума.
Джеффри улыбнулся, но выглядел все равно напряженно.
– Предполагается, что я должен образумить тебя.
– Это значит, что я должна на коленях вымаливать у отца прошение. Но он даже не пожелал явиться сюда. Или он ждет, что я признаюсь в том, чего не совершала?
– Успокойся, Филиппа. Вечер ни для кого не был приятным.
– Тем не менее ночь в тюрьме пришлось провести именно мне. – Я встала и прошлась по комнате, но это не помогло. – Ты найдешь мне адвоката? Не из тех, с кем лично знаком, конечно, чтобы отец не припомнил тебе этого в будущем.
– Филиппа…
– Может быть, ты позвонишь в надежную юридическую фирму? Я и не надеюсь, что хоть кто-нибудь из нашей адвокатской семейки решится помочь мне.
– Твой отец очень расстроен.
– Мой отец – полное ничтожество. Джеффри усмехнулся, не сдержавшись:
– Да, твоя команда поддержки за дверью считает так же.
– Что? Кто там?
– Ник. Он чуть не разнес участок, когда ему сказали, что он не имеет права видеться с тобой.
Мне стало легче просто от того, что Ник рядом, что он пытается что-то предпринять.
– Твоя мать пьяная в стельку, но требует, чтобы тебя отпустили под залог. Она все кричит, что по улицам бродят маньяки, а ее бедную девочку держат за решеткой.
Я села, даже такая поддержка была приятна.
– Ладно, я пока держусь.
– Что ж, не будь таким оптимистом. Все не так просто, как кажется.
– Они ведь не возбудили против меня дело?
– Улики косвенные, но их достаточно, чтобы выдвинуть обвинения.
– Это шутка, Джеффри? – Он поморщился:
– Да нет. Но я вот чего не понимаю, Филиппа, зачем ты связалась с этим парнем? У него же за плечами судимость, пусть обвинения в итоге и сняли. Кроме того, всем известно, что ты можешь быть сообщницей из-за ваших отношений. Зачем ты впуталась в это? С такими людьми общаться – только неприятности на себя навлекать. Надо было просто держаться от него подальше.
– А где сказано, что самый простой ответ всегда правильный? – спросила я.
– Что ты имеешь в виду?
– Я имею в виду, что порой стоит хвататься за свой единственный шанс, стоит мечтать, стоит тянуться за звездой. Иногда стоит пройтись по канату без страховки, просто чтобы проверить, на что ты способен. Может быть, это единственный способ понять, что ты все еще жив.
Джеффри смотрел на меня как на сумасшедшую. Может быть, я действительно сошла с ума. Ну и черт с ним.
– Иногда сердце подсказывает тебе, за что стоит бороться, а ради чего, может быть, стоит принести себя в жертву. И даже если здравый смысл говорит тебе, что дело обречено на провал, сердце все равно настоит на своем. – Я вдохнула полной грудью. – Я сохла по Нику Салливану с пятнадцати лет. И единственным способом проверить, тот ли он парень, которого я буду любить всю жизнь, было рискнуть и попробовать.
Джеффри с сомнением покачал головой:
– И как, работает?
– Может быть, нет. Но то, что было в пути, стоило того, чтобы признаться себе в этом. – Он внимательно смотрел на меня. – Так что можешь смело пойти к моему отцу и сказать, что ты честно пытался вразумить меня, но все тщетно. – Я похлопала его по руке. – Не бойся, Джеффри, он переживет.
Но Джеффри был серьезен.
– Филиппа, я просто стараюсь помочь тебе избежать ошибки.
Я улыбнулась. Как ни крути, а приятно, когда кому-то ты не безразлична.
– Слушаться своего сердца не может быть ошибкой.
Джеффри встал и потряс головой, как будто пытался избавиться от воды, которая попала в уши. Или вытряхнуть из ушей то, что я наговорила ему. Он пошел к двери, но остановился на полпути. Я приготовилась к новой порции убеждений. Но он удивил меня.
– Возможно, я пожалею об этом, но… я могу быть твоим адвокатом.
– Отец тебе этого не простит.
– Думаю, переживет, – сказал Джеффри и улыбнулся.
– У меня не так много денег, Джеффри. Едва ли смогу платить по счетам.
– В этом году я еще не занимался благотворительностью. Так что о счетах не беспокойся.
– Но почему?
Он нахмурился, глядя на свои идеально начищенные ботинки.
– Потому что я уверен, что ты невиновна. Но едва ли кто-то осмелится выступить против твоего отца. А тут кто-то совсем недавно говорил мне, что нужно слушаться голоса сердца, невзирая на последствия. – Джеффри посмотрел на меня и – о чудо! – подмигнул. – Кроме того, я вспомнил, что правосудие должно защищать невиновных.
Этот подход мне понравился.
– Ты нанят. Спасибо.
– Благодарить еще рано. – Он открыл дверь. – Давай судить по результатам.
* * *
Ник прошел в кабинет вслед за О'Ниллом. Ему не нравилось, какой оборот принимает дело.
– Вы же не думаете, что Фил замешана в этом? – О'Нилл повернулся к Нику лицом, его взгляд оставался совершенно непроницаем. Это был высокий, худой, но поджарый мужчина. Шеф полиции Розмаунта был одет в вельветовые брюки и фланелевую рубашку. Остатки волос все еще были ярко-рыжими. Пожалуй, веснушек на лице прибавилось. Ему было за шестьдесят, но выглядел он моложе, несмотря на тяжелую жизнь.
О'Нилл указал на свободный стул напротив стола:
– Прошу, проходите, мистер Салливан. – Он бросил взгляд на мнущуюся в коридоре Беверли Коксуэлл. – Закройте дверь, чтобы мы могли поговорить с глазу на глаз.
Он не бросал слова на ветер, но взвешивал каждую фразу. То же самое, слово в слово, он сказал ему пятнадцать лет назад, будучи еще не шефом полиции, а лишь детективом. Ник колебался, он заметил умный огонек в его карих глазах. Пятнадцать лет назад Ник не обратил на это внимания. Но теперь он не подросток.
Ник закрыл за собой дверь и сел на стул, не позволяя молчанию О'Нилла произвести впечатление. Офицер взял трубку из лотка на безупречно прибранном рабочем столе.
– Если не возражаешь.
Ник покачал головой, и О'Нилл не торопясь раскурил трубку. Удовлетворенно вздохнул, когда табачок дал аромат, и пустил струи густого дыма. Запах успокаивал.
О'Нилл развалился в кресле.
– Я могу с одинаковой легкостью построить линию обвинения как против Филиппы Коксуэлл, так и против другого человека. – Он говорил спокойным голосом, словно они обсуждали погоду или качество кофе в местной забегаловке. – У меня есть ее отпечатки. От дверей и далее по всему дому. У меня есть свидетель, показавший, что она приезжала в течение недели как с тобой, так и без тебя. По ее собственному признанию, вчера, во время совершения преступления, она была одна. Кроме того, у нее был мотив, поскольку она сама призналась, что Люсия застала ее с поличным, когда она была в доме. Ее бизнес ведь нельзя назвать прибыльным, не так ли? Один большой контракт может вывести ее в плюс или утопить окончательно.
– Филиппа ни при чем.
О'Нилл улыбнулся и удобнее устроился в кресле.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38