Я припарковалась у дома Люсии, радуясь опустившимся сумеркам. Я не учитывала это в своем плане, но обстоятельство оказалось весьма удачным. Ник шепотом пожелал мне удачи, и я вылезла из машины.
Придерживаясь заранее продуманной легенды, я подошла к двери и нажала на кнопку звонка.
Разумеется, ответа не последовало. Я позвонила еще раз, разыгрывая недовольство, как и положено посетителю, которого не пускают в дом, и огляделась по сторонам с недовольным лицом.
Занавеска в окне миссис Доннели дернулась. Ага, попалась!
Я пошла к двери ее дома и постучала. Она открыла лишь после того, как я постучала второй раз, и высунулась из-за двери, подозрительно разглядывая меня.
Ивлин Доннели было за шестьдесят, лицо у нее было морщинистое, а губы всегда плотно сжаты. Она вечно щурила глаза, так что никто не видел, какого они цвета. Никто не помнил, чтобы она улыбалась. Лицо Доннели ничего не выражало. Сколько я ее помню, она всегда жила одна, зато держала бесчисленное количество кошек.
Я широко улыбнулась:
– Здравствуйте, миссис Доннели. Вы, наверное, меня не помните. Меня зовут Филиппа Коксуэлл.
О ее ноги терлась кошка, жалобно мяукая.
– Я тебя помню.
Я протянула ей свою визитку.
– Прошу прощения за беспокойство, но я решила заехать к родителям по пути сюда. Видите ли, у меня на утро была назначена встреча с вашей соседкой, но ее не было дома. – Я вздохнула. – Вот я и решила заехать еще раз к Люсии Салливан.
Миссис Доннели взяла карточку и посмотрела на меня.
– Я видела тебя утром.
– Так вот, я решила заехать еще раз, но и сейчас никого нет. Может быть, вы знаете, где она?
Миссис Доннели взяла на руки кошку и, держа ее перед собой, точно щит, ответила:
– Люсия Салливан мне не докладывается.
– Да, конечно, я понимаю, но здесь сложно не замечать происходящего. – Я встала так, чтобы она не видела крыльца Люсии и Ник мог проскочить в дом. – Так вы видели Люсию сегодня? Может, она выходила куда-нибудь?
Миссис Доннели уверенно покачала головой:
– Я ее не видела. Да и вообще я ни за кем не слежу.
– Ну что вы, конечно, нет. Просто Люсия такая заметная женщина, что ее сложно не увидеть.
Миссис Доннели фыркнула:
– Ну и что с того?
– Но вот ведь что странно: она сама назначила время. Мне она не показалась человеком непунктуальным.
– Она из тех, кто делает, что им заблагорассудится, а на остальных ей начхать.
– Правда?
– Правда. – Миссис Доннели опалила меня взглядом. – Раз вы садовник, значит, приехали по поводу оранжереи? Она что, собирается нелегально ее достроить? Передайте ей, что ничего у нее не выйдет. Я буду судиться с ней вплоть до верховного суда.
Оказывается, полезно иногда разыгрывать из себя дурочку.
– Но ведь у нее уже есть оранжерея. Зачем же ей еще?
– Она хочет сделать ее больше, как будто вы не знаете. – Миссис Доннели попыталась закрыть дверь. Но я была готова к ее маневру и подставила ногу.
Ник едва ли успел сделать все дела внутри и выйти. Нужно было стоять до последнего. Я мило улыбнулась:
– Я правда не понимаю, о чем вы говорите. Я здесь для того, чтобы засадить палисадник перед домом. И знаете что, им давно пора было заняться.
Миссис Доннели опять фыркнула:
– Стыд и срам эти ее клумбы! Она позорит всю улицу. Сейчас-то еще ничего, а вот летом! Вокруг у всех цветы, красота, а у нее черт знает что! Подобное отношение к земле нужно запретить законом.
– Что ж, думаю, Люсия с вами согласна, ведь она вызвала меня. Странно, что ее не было дома в назначенное время. – Я нахмурилась, как будто и правда расстроилась из-за этого. – А вы ее вообще видели на этой неделе?
– Нет. Я вообще ее редко вижу. Я ведь не шпионю ни за кем.
– Ну что вы, что вы, конечно, нет. Ведь у такой женщины, как вы, найдутся дела и поважнее.
– Вот именно. – Она приоткрыла немного дверь. – А что вы будете делать с ее палисадником?
– Я именно об этом и хотела с вами посоветоваться. Я подумала, что живая изгородь смотрелась бы неплохо, но вы ведь понимаете, что если речь идет о границах владений, то надо спрашивать разрешение соседей. Так что скажете?
– А высокая изгородь?
К счастью, я заранее захватила несколько журналов с заднего сиденья Зверя. Я посмотрела на лампочку в ее прихожей.
– Знаете, вам гораздо лучше будет смотреть под лампой. – Я прошла в прихожую, не дожидаясь приглашения. Кошки сразу принялись виться у моих ног.
В доме пахло кошками, и запах был не из приятных. Ковер на полу мог быть любого цвета, ведь под слоями шерсти ее питомцев все равно ничего не было видно. Из каждого темного закутка на меня смотрели зеленые глаза.
Я охотно открыла журнал и показала изгородь из кустов красного барбариса.
– Посмотрите, по-моему, чудесно выглядит. А в высоту она будет около четырех футов, выше барбарис не растет.
– Но там же шипы! – Миссис Доннели прижала кошку к груди. – Нельзя выращивать такое безобразие. Мои кошки поранятся. – Кошка у нее на руках отнюдь не выглядела беззащитной. По мне, так она запросто могла продраться через любые кусты.
– А я и не подумала, что они выходят на улицу. А если использовать самшит?
– Тогда его нужно постригать. – Миссис Доннели покачала головой. – А это значит, что на мой участок постоянно будут заходить, беспокоить моих деток. – Она опустила кошку на пол, невзирая на недовольство последней, и взяла журнал в руки.
Я счастлива была услужить ей. Я нашла ее очки и терпеливо ждала, пока она внимательно все рассмотрит. Ник должен успеть.
Миссис Доннели потратила пятнадцать минут, чтобы найти то, что ее устраивало. К этому времени мы стали лучшими подругами. Шикарный персидский кот спустился по ступенькам и теперь терся о мои ноги, а с табурета на меня настороженно смотрела сиамская кошечка. Персу надоело тереться о меня, и он стал проситься на руки к хозяйке.
Что ж, моя миссия была завершена. Я распрощалась с Ивлин Доннели и вернулась к машине. Забравшись в Зверя, я повернулась, чтобы бросить на заднее сиденье журнал и встретиться взглядом с зеленоглазым дьяволом. Но на заднем сиденье никого не оказалось. А это означало, что Ник все еще в доме.
Я растерялась на секунду, не зная, что делать дальше. Ему что, не хватило времени, чтобы забрать стакан из-под бренди? Или Ник ушел своим ходом, оставив меня одну?
А вдруг что-то случилось?
Думай, Филиппа, думай. Ник сказал Джози, что мы работаем в паре, а это значит, что он не бросил бы меня здесь. Следовательно, что-то случилось. Я посмотрела на дом, который не собирался делиться своими секретами. Под ложечкой засосало.
Миссис Доннели махала у двери, она явно собиралась дождаться, пока я уеду. Я завела двигатель, поскольку надо было хоть что-то делать, и снова посмотрела на дом Люсии.
Никаких признаков жизни. Ни занавесочка не шелохнется, ни тень не промелькнет в окне. И уж точно никаких мужчин в дверях.
Что же случилось с Ником?
У меня было дурное предчувствие, а я своей интуиции доверяю.
Но я помахала миссис Доннели в ответ и подала назад, как будто мне все равно, что там произошло. Было уже почти темно, но я все равно не смогла бы пробраться в дом незамеченной с таким монстром, как мой Зверь. Я выехала на главную дорогу, свернула за угол, и тут мне в голову пришла идея.
Я не могла пробраться в дом незамеченной спереди. Но земля Люсии тянулась до самого побережья. А по берегу шла техническая дорога, на которую можно было выехать с северного шоссе. В город по ней не вернуться, зато можно подъехать к владениям Люсии.
Попытаться стоило. Я развернулась и поехала на шоссе.
Спустя сорок минут я припарковалась в тупичке и пробралась к дому Люсии сзади. Я не раз наступала на ветки и прочий мусор в темноте, но, похоже, не привлекла ничье внимание. Ночь была ветреной, и над головой шумели деревья. В воздухе висела водяная пыль, – видимо, надвигался шторм. Облака быстро проносились по темному небу.
Подобравшись ближе, я отметила, что отсюда дом Люсии еще сильнее выделяется на фоне других строений. Он был не только больше, но и в плачевном состоянии. Последние годы за ним совсем не следили. Все заросло бурьяном и полынью. Но помимо этого в каждом соседнем домике горел огонек, будь то оконце или просто фонарь во дворе, в доме же Салливанов стояла кромешная тьма. Я видела миссис Доннели в окне кухни. Она рассказывала кошкам какую-то историю, а те только и ждали, когда же хозяйка закончит и положит в блюдца вкусненькое. Светились и окна домов дальше по улице. Порой в них мелькали тени, текла жизнь. Но дом Салливанов стоял на отшибе и был темен и молчалив. Такой дом семья может купить только в одном случае: если нужно подогнать к берегу лодку и разгрузить или загрузить ее так, чтобы никто не видел. Земля здесь изобиловала камнями и балками, так что если кто и заметил бы контрабандистов, то спрятаться было несложно. Я поежилась и пожалела, что нет с собой ничего теплее пиджака.
Я добралась до внутреннего двора и подумала: а что, если Люсия запирала заднюю дверь? Что, если она не оставляла ее открытой в отличие от парадной двери, которую не запирала никогда?
После этого негативные мысли полезли в голову одна за другой. Что, если Ник вышел, пока я тут стаптываю о камни босоножки? Что, если я никогда не узнаю, что произошло внутри?
Хватит! Я напомнила себе, что Госпожа Удача теперь на моей стороне, и обогнула оранжерею. Там была еще одна дверь, которая выходила из кухни во внутренний дворик. На дереве висели китайские фонарики, но они не горели. На кирпичной стене висел удлинитель, но он не был воткнут в розетку. Я посмотрела вверх, и мне показалось, что ветви дерева сплетаются в паутину, в которую угодили звезды.
Я поежилась и потянула на себя дверь. Слава небесам, она была не заперта.
Я зашла внутрь, вздрогнула от холода и потерла ладони. Все-таки внутри теплее, чем снаружи.
Когда я оказалась в доме, я поняла, что где-то внутри включен свет: на кухню он проникал из открытой двери. На окнах висели шторы, поэтому я и не видела ни проблеска с улицы. Похоже, Люсия любила уединение.
Я посмотрела на стол, где стоял стакан из-под бренди, но там его не оказалось. Видимо, Ник уже забрал его. Интересно, умеет ли он брать вещи так, чтобы не оставлять собственные отпечатки пальцев?
И тут я услышала музыку.
Музыка была приглушенной, как будто играла где-то далеко, Я вслушалась, но слов не разобрала. Только поняла, что голос женский.
Точнее, запись женского голоса. Качество было плохим, как будто слушали старую заезженную пластинку.
Я знакома с оперой достаточно, чтобы отличить ее от других видов пения. Но не более того. Я пошла на источник музыки и света. Там и нашла его.
Ник сидел в старом кресле, обитом красной кожей. Его пальцы были переплетены, а глаза закрыты. Он был так неподвижен, что сначала я даже испугалась, жив ли он. Горел лишь торшер с абажуром из витража в виде гроздьев винограда невероятных цветов. Торшер отбрасывал тени, и все место походило на карнавал.
Свет падал на фотографии.
Повсюду: на стенах, на каминной полке, на поверхности столов и шкафов – были фотографии. В основном черно-белые, в тяжелых деревянных рамах. Сокровище. Воспоминания. Я никогда еще не видела столько фотографий, собранных в одном месте. Какое-то время я просто стояла и смотрела.
– Это Люсия, – тихо сказал Ник. Я посмотрела на него, решив, что он пришел в себя, но по-прежнему сидел с закрытыми глазами. Когда он потянулся, чтобы выключить музыку, я заметила на его щеках следы слез.
Он плакал. Он горевал.
– Оставь музыку, – попросила я. Мне не хотелось вмешиваться.
Ник сел обратно и посмотрел на меня:
– Партия Изольды всегда была ее визитной карточкой.
Каждый уважающий себя романтик наверняка знает историю о Тристане и Изольде, вдохновившей Шекспира на повесть о Ромео и Джульетте. Как ни пыталась я представить себе Люсию в роли Изольды, мне это не удавалось. В моем воображении Изольда всегда рисовалась изящной красавицей с утонченными чертами лица, огромными глазами и нежным голосом. Люсия же скорее походила на боевую галеру времен Римской империи, ее грудь могла пробить любую брешь во вражеском борту, а ее манеры могли заставить капитулировать кого угодно.
С другой стороны, я мало что знала об опере.
– Она была настолько знаменитой, что ее записывали? – Его губ снова коснулась загадочная улыбка.
– Это единственная запись, но Люсия всегда ею гордилась.
Что говорить, петь она умела. Даже старая запись не могла скрыть этот факт. Ее голос проникал в самое сердце, и голос этот был богатым и душевным.
Я поняла, что в этом отрывке Изольда тоже о чем-то горюет.
Я решила не беспокоить Ника и отошла к каминной полке, чтобы посмотреть фотографии. На них Люсия была в костюме. Молодая и не такая полная. Но все равно маленькой язык не поворачивался ее назвать. Светлый парик смотрелся неуместным из-за черных глаз и бровей, зато платье было совершенно роскошным, фантазия из эпохи Средневековья. Люсия нарядилась для своей любимой роли. В глазах ее читалась гордость, и вся она олицетворяла собой торжественность. Определенно ей нравилось то, что она делала. Только теперь я поняла, почему Люсия так сильно красилась. Она просто привыкла к гриму в театре.
Были здесь и другие фотографии. На них Люсия сидела в кресле, хотя в позе ее все равно просматривалась театральность. На коленях она держала мальчишку. Судя по одежде парнишки, дело было во время войны. Улыбка на его лице была такой искренней, что хотелось улыбаться вместе с ним. Люсия тоже улыбалась, но в глазах ее стояла грусть, которой на ранних фотографиях не было. Люсия выглядела обеспокоенной.
Я протянула руку, чтобы взять фотографию, и чуть не подпрыгнула от испуга, когда Ник неслышно подошел сзади и сказал:
– Это мой отец.
Я присмотрелась к фотографии и нашла общие черты с Ником и Шоном.
– Он совсем не похож на нее.
– Да, он пошел в деда.
Ник приблизился вплотную ко мне, протянул руку и взял с полки свадебную фотографию, где Люсия в свадебном наряде стояла рядом с опрятным молодым человеком в костюме. И снова в глазах ее счастье сочеталось с какой-то задумчивой печалью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38