– Эмма, что ты такое говоришь?! Ты взрослая, это твой дом, и ты имеешь право пригласить того, кто тебе по душе, черт побери! Пусть отец устроит истерику – ради бога. Не обращай на него внимания. Я же не обращаю. – Кирстен провела ногтем по списку. – Моника и Тимми Магайр? Фу, он, как обычно, загонит бедного Патрика в угол и начнет спрашивать, что ему делать со своими акциями. Я посоветовала Патрику в следующий раз потребовать гонорар.– Тебе бы только советы другим давать! – огрызнулась Эмма, которая уже была сыта Кирстен по горло. Она вспотела и устала. – Ты зачем сюда пришла? Помочь или еще раз доказать мне, что я никуда не гожусь?Кирстен не обиделась.– Не заводись, сестренка, – посоветовала она. – Ты злишься, потому что знаешь, что я права. Если ты в один прекрасный день не воспротивишься отцу, то можешь спокойно возвращаться под родительский кров, ты и так у него под каблуком.Эмма почувствовала, как гнев уходит. Глаза ее наполнились слезами. Гусь еще не прожарился, гости начнут собираться через час, а Пит, обещавший прийти пораньше, застрял с клиентом и вернется только – к семи.– Легко тебе говорить, – возразила она, – ты всегда была его любимицей. Могла сказать отцу, чтобы он отвязался, а он только улыбался. А меня он просто ненавидит. Я все делаю неправильно, так он считает. Мне ничего не надо, только немного уважения!Она вытерла лицо ладонью, но слезы продолжали течь. Однако на Кирстен не действовали ни ярость, ни слезы. Наверное, поэтому она так легко справлялась с отцом.– Он не ненавидит тебя, сестренка, – спокойно сказала она, не обращая внимания на слезы Эммы. – Просто он хулиган, а ты позволила ему сделать из тебя мальчика для битья. Я не могу тебе в этом помочь, Пит тоже. Ты сама должна справиться. Господи, Эмма, если ты можешь руководить целой конторой, ты наверняка способна справиться с отцом! Теперь скажи, что я должна делать. Тебе же пора подняться наверх и привести себя в приличный вид, иначе Горгона Патти позволит себе пару оскорбительных замечаний насчет того, как ты распустилась, выйдя замуж.Если вечеринка по поводу дня рождения что и доказала, так это безосновательность их подозрений насчет матери. Анна-Мари, улыбаясь, вплыла в дом в новых сережках.– Правда прелесть? – кокетливо спросила она, отодвигая прядь длинных светлых волос, свободно рассыпанных по ее плечам. – Мне подарил их ваш отец. – Она поцеловала Кирстен. – Кирстен, милочка, не знаю, что со мной случилось в тот день, но я нашла пропуск, который ты подарила мне на Рождество. Я знаю, что виновата, но я совсем о нем забыла, а теперь срок уже истек. И все равно приятно, что ты об этом подумала. А еще у меня теперь новые очки, в них спокойно можно читать. Привет, Эмма, дорогая. Как вкусно пахнет из кухни! Надеюсь, что это не гусь? Ты знаешь, тетя Патти говорит, что у нее от гуся несварение желудка с тех самых пор, как мы ели его на крестинах ее Рональда в 1957 году.Эмма и Кирстен заговорщически переглянулись.– Основательная причина, чтобы приготовить гуся, верно? – прошептала Кирстен.Эмма с облегчением кивнула. Слава богу, с мамой все в порядке. Ясно, что она соображает нормально. Вряд ли бы она вспомнила, как подействовал на тетку гусь в 1957 году, если бы у нее крыша поехала.Через полчаса все гости были в сборе, бродили по дому и болтали, а Эмма на кухне поспешно гладила салфетки, которые только что достала из сушки. С мамой случился бы припадок, предложи она гостям бумажные салфетки.– Какая приятная столовая! – услышала она голос Моники Магайр. – Мне нравятся эти картины, – добавила она, видимо, разглядывая репродукции Поля Кли, которые Эмма так любила.– Ну, мне они не нравятся, – ворчливо заметил ее отец. – Но кто меня нынче слушает? Мы с Анной-Мари дали им деньги на первый взнос и рады были бы помочь с обстановкой, но вы же знаете эту молодежь, благодарность им не свойственна.Эмма почувствовала холодную ярость. Как смеет он рассказывать посторонним, что дал им деньги на первый взнос?! Это их личная жизнь! Кроме того, ничего он им не давал. Они с Питом настояли, что берут деньги в долг, и с той поры каждый месяц вносят деньги на счет родителей. Но мимоходом рассказывать об этом соседям, как будто они с Питом – дети малые, на которых нельзя положиться… Ужасно, кошмар какой-то! Ярость раздирала ее обычно такую миролюбивую душу. Видит бог, она ненавидела этого человека! 9 Лиони была собой недовольна. Несмотря на несколько часов, проведенных с кистью в руках, результат был далек от идеала. Насмотревшись телепередач, Лиони решила, что сама может превратить свою простую кухню в экзотическое помещение по египетским мотивам. Но то, что с помощью кучи квалифицированных помощников делалось по телевизору за полчаса, потребовало от нее многочасовой работы с весьма плачевными результатами. После трех вечеров и целого воскресенья, проведенного по колено в грязных газетах под аккомпанемент скулящих за дверью обиженных животных, кухня выглядела кошмарно.– Немного переборщила, Лиони, – заметила ее добрая мама, появившаяся с цветами из собственного сада и пирогом, испеченным в честь возвращения детей.– Я знаю, – вздохнула Лиони.Она с ног до головы была покрыта краской и едва не падала от усталости. Придется как минимум час отмокать в ванне, чтобы смыть все это.– Ну, а что ты делала сегодня, мама? – спросила Лиони и погладила шелковые уши Пенни, сидящей под столом. Собака, на которую во время покраски никто не обращал внимания, заурчала от удовольствия.– Несколько часов провела над свадебным платьем дочки миссис Бирн. Эти дамы меня замучили. Стоит мне что-нибудь сделать, как они меняют свое мнение, и мне приходится все спарывать. Миссис Бирн настаивает на своем присутствии, пока я тружусь над платьем, кошки все время бродят между ее ногами, поэтому она постоянно в шерсти. Мне то и дело приходится чистить ее платье.Мать Лиони работала швеей, а после выхода на пенсию завела свое маленькое дело. Она была прекрасной портнихой, так что ее гостиная была всегда полна потенциальными клиентками, желающими по дешевке сшить себе выходное или свадебное платье.Клер достала сигареты и закурила.– Я закончила в пять и сразу помчалась сюда. Давай я заварю чай, или ты спешишь?– Ты закончила в пять?! – Лиони вскочила со стула, сообразив, что это означает. – Сколько же сейчас? Я сняла часы, чтобы не испачкать, и была уверена, что сейчас около трех.– Половина шестого.– О господи, дети прилетают через час! – простонала Лиони. – Я никак не успею прибраться, переодеться и доехать до аэропорта.– Зачем переодеваться, поезжай так, – внесла разумное предложение Клер.– Ты с ума сошла! Мне так хотелось хорошо выглядеть, и чтобы в доме все было пристойно… – пробормотала Лиони, копаясь в газетах в поисках ключей.– Они будут так рады тебя увидеть, что немного краски им не помешает. А я тут приготовлю для всех ужин, идет?Уставшая от перелета через океан троица появилась с получасовым опозданием, Дэнни катил перед собой тележку, набитую пластиковыми пакетами, рюкзаками и пухлыми чемоданами. Мел и Эбби, как и положено по моде, совсем не загорели, начитавшись журнальных статей о раке кожи. Дэнни, наоборот, был цвета красного дерева. На всех – новая одежда, из-за чего Лиони немедленно почувствовала себя виноватой. Их папаша наверняка решил, что они одеты, как оборванцы, и экипировал их во все новое с ног до головы. А она – плохая мать, тратит деньги на собственные развлечения и не покупает детям нужных вещей. Она забыла, что три четверти своей одежды покупает в скупках. Матери должны одейаться в рванье, а их отпрыски – носить одежду от лучших модельеров и кроссовки последней модели «Найк».– Ты ни за что не догадаешься! – возбужденно взвизгнула Мел сразу же после того, как новые туалеты были одобрены и они уселись в машину.– Ну да, – перебил Дэнни, – Мел завела себе бойфренда.– Ничего подобного! – закричала Мел.– Нет, завела, – настаивал Дэнни, больше напоминающий четырнадцатилетних сестер-близнецов, чем девятнадцатилетнего парня. Точнее, он напоминал Мел. Эбби, наоборот, так повзрослела, что казалось, ей скоро будет сорок.– Неправда! И я не это собиралась сказать! – возмутилась Мел.– Прекратите! – вмешалась Лиони.Она надеялась, что удастся отъехать хоть на милю от аэропорта, прежде чем они начнут свою обязательную ссору. Дэнни и Мел заводили друг друга с пол-оборота. Уж очень они были похожи. Зато Эбби была вся в отца – задумчивая и печальная. Полная противоположность брату и сестре. Любимой фразой четырехлетней Мел было: я хочу мячик Дэнни, машинку Дэнни, стакан Дэнни и так далее. Она хотела все, что принадлежало брату. И он, хотя ему уже исполнилось девять, был точно таким же. Любимый плюшевый медведь Мел, без которого она отказывалась ложиться спать, однажды был спрятан Дэнни так ловко, что Лиони разыскала его только после трех ужасных бессонных ночей.На этот раз спор закончился довольно быстро, потому что Дэнни надел наушники и занялся своим новым дискоме-ном. Лиони поежилась, подумав, сколько может стоить эта игрушка. Несколько сот долларов, не меньше. Рей не иначе как завел себе монетный двор!– Так сказать ей? – прошептала Эбби Мел.– Да. – Теперь Мел надулась. Самая красивая из детей Лиони, она даже дулась прелестно.– Что сказать? – спросила Лиони, умирая от любопытства.– Это про папу… – начала Эбби.Мел не смогла сдержаться и перебила ее.– Он женится! – воскликнула она. – На Флисс. Она просто душка, на лыжах катается, и нас всех зимой пригласили в Колорадо. И на свадьбу тоже. Она пообещала сшить нам платья. Я хочу коротенькое и высокие сапоги…Мел заткнулась, получив от сестры толчок в бок.– Я знаю, для тебя это неожиданность, мам, – сказала более тактичная Эбби. Она была мудрой не по годам и понимала, что вряд ли такие новости обрадуют мать.«Неожиданность!» – подумала Лиони, пытаясь сосредоточиться на дороге. Это еще слабо сказано. Рей снова женится… Она не могла этого принять. Она сидит тут одна, никаких романов и перспектив, а он, который так был подавлен и расстроен, когда они расходились десять лет назад, влюбился и собирается жениться.В горле образовался комок, и она порадовалась, что рядом с ней сидит Дэнни, ненаблюдательный Дэнни, который в данный момент к тому же погружен в музыку. Внимательная Эбби наверняка бы заметила, что глаза матери наполнились слезами.– Ну, – умудрилась она выговорить, – это замечательно. И когда же свадьба?– В январе, – мечтательно сказала Мел, представив себе прозрачный шелк, чуть прикрывающий интимные места, длинные ноги в сапогах выше колена и инфаркты у всех пожилых мужиков. – У семьи Флисс коттедж в Колорадо, вот они и задумали устроить зимнюю свадьбу на снегу. Ты только представь! Эта выскочка Дебора Мэлони сразу заткнется и перестанет хвастаться своими каникулами. Этой толстой корове кажется, что поездка во Францию – предел мечтаний. Пусть поцелует меня в задницу!– Мелани! – Лиони едва избежала столкновения с лихим водителем автобуса и бросила гневный взгляд на дочь в зеркало заднего обзора. – Если ты набралась такой лексики во время каникул, ты никуда больше не поедешь. В нашем доме не произносят скверных слов.Мел отбросила с лица длинные темные волосы, наморщила идеальный носик и пробормотала себе под нос:– Остынь.– Я слышала, – сурово сказала Лиони.– Да ну, мам! – заныла Мел, решив не рисковать возможностью поехать на свадьбу. – Прости. Но это же не ругательство. В Бостоне люди постоянно так говорят. Вот в Ирландии, например, все постоянно говорят «блин» – и ничего. Все папины друзья думают, что мы даже говорим «супер-блин-маркет».– Мел! – прошипела Эбби.– Ничего подобного. Мы не произносим это слово постоянно, и я не желаю слышать его от тебя, поняла? – огрызнулась Лиони, удивляясь, почему воссоединение семьи прошло совсем не так, как она мечтала. Никаких объятий и «Мамочка, мы так скучали, мы никуда больше не поедем». Один ребенок за две недели стал американкой и ждет не дождется, когда можно будет снова увидеть возлюбленную отца, другой погружен в музыку, ему не до объятий. Только милая и добрая Эбби вроде бы рада оказаться дома.– Расскажи мне о замечательном парне, с которым ты не встречалась, – попросила Лиони, пытаясь сменить тему.Обе девочки захихикали.– Его зовут Брэд, – охотно объяснила Эбби. – Ему шестнадцать, высокий, натуральный блондин, ездит на джипе. По уши влюбился в Мел. Он нас обеих приглашал на пиццу.– Брэд, надо же… – протянула Лиони с фальшивой улыбкой, хотя на душе было неспокойно.Шестнадцатилетний парень со своей собственной машиной встречается с ее маленькой девочкой! Мелани всего четырнадцать – правда, довольно продвинутые четырнадцать, – но все равно только четырнадцать. Какого черта Рей думает? На нее могли напасть, изнасиловать, да все что угодно!– Его родители – папины друзья, и мы очень рано вернулись, – добавила Эбби. – Папа сказал, что убьет Брэда, если мы задержимся больше чем на полтора часа, а пиццерия находится совсем рядом.– Да мне он не особенно интересен, – небрежно заметила Мел. – Слишком инфантилен, на мой вкус.– Ничего подобного! – возразила Эбби и добавила нерешительно: – Он – просто прелесть.«Мне бы хотелось, чтобы он влюбился в меня, а не в Мел», – таков был явный подтекст.Лиони сразу стало жалко свою горячо любимую дочку, которая внешне была очень похожа на нее. Эбби не отличалась естественной прелестью сестры. Высокая и крупная, как мать, она обладала волосами такого же мышиного цвета, как у Лиони, пока она их не высветлила, и таким же круглым добродушным лицом, которое оживляли лишь необыкновенно яркие глаза, тоже унаследованные у матери.Лиони обожала дочку и умела разглядеть в ее лице и красоту, и силу характера. Но четырнадцатилетним девочкам плевать на силу характера, им хочется выглядеть потрясающими красотками, как кинозвезды, чтобы мальчишки штабелями ложились у их ног. У Мел это получалось, у Эбби нет. И мать ничего не могла здесь поделать. Как только машина остановилась возле дома, девочки выскочили из нее и кинулись к своим любимым животным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63