Софи мучительно открыла глаза и стала приходить в себя.
– Что с тобой? – заботливо спрашивала ее Мишель.
Опасность глядела на меня желтоватым взглядом хищника. Только позже я сообразил, что это сфокусированный в очках распорядителя острый электрический блик. В оптических стеклах отражалась яркая настольная лампа на столе. Я чувствовал себя как пешеход, оказавшийся в середине автомагистрали. Подскок адреналина в крови отозвался провальным скачком страха:
– Да, но все мои документы в сейфе, в лобби отеля, – с растерянностью провинциала робко улыбнулся я.
Гориллы подвинулись еще ближе.
– Если кто-нибудь со мной поедет… – продолжал я игру.
Но распорядитель молча покачал головой. Теперь я изобразил охватившее меня отчаяние.
– Тогда соедините меня с отелем…
Распорядитель прошелся по мне взглядом, словно прощупывал мои карманы, и, поджав губы, протянул мобильник. Я набрал номер.
– Я – в казино… Проиграл крупную сумму… Это мистер Руди Грин, из комнаты 676… Вы не могли бы мне сказать номер моего паспорта, и там еще, на обратной стороне переплета, наклейка с шестнадцатью цифрами…
Только я знал, какие из них – номер телефона банка, а какие – код.
Теперь глаза европейца были похожи на дуло сдвоенного винчестера: вот-вот выстрелят. В ушах снова отозвались поскрипывающие шаги горилл. Но он остановил их, чуть пошевелив пальцами.
В руках я сжимал чужой мобильник. Сердце отбивало удары тяжелым соборным колоколом. Я набрал номер телефона в Швейцарии, а потом код и сумму для немедленного перевода денег. Закончив, набрал номер факса в казино.
Оставалось ждать, когда придет подтверждение. Минуты слипались – не разорвешь, – как перегретая резина. В горле пересохло, а руки так онемели, что по ним поползли мурашки. Мне отчаянно хотелось пить, но я заставил себя сдержаться: не желал просить у этих подонков даже воды.
Наконец раздались звоночки и, чуть звякнув, завращался валик факса.
– Эй, – схватил я за рукав Софи, – племянница, вернешь мне потом все, что я пока за тебя выложил…
Она послушно кивнула. Маска сдержанности и спокойствия сползала с нее, как грим в горячей сауне.
– А теперь – пошли! – рванул я ее за руку. – Мы с тобой не останемся здесь ни секундой дольше.
Позвонив в отель и сказав, где нахожусь, я обезопасил себя. И ее, думаю, тоже. Мой голос звучал так уверенно и безапелляционно, что я не узнавал самого себя. Софи машинально протянула руку к сумке. Она и не пыталась сопротивляться. Без особых церемоний я подтолкнул ее вперед. Мишель кинулась следом, но я отстранил ее и обратился к распорядителю:
– Вы ведь не хотите, чтобы я обратился в полицию, не так ли? Тогда попридержите эту даму…
Никто не произнес ни слова. Мишель приморозило к месту. На улице я поймал первое попавшееся такси и втиснул Софи внутрь.
В раскрытую служителем дверь отеля входила уже принцесса Софи. Она шла по лобби, легко и энергично постукивая каблучками, а я думал о том, сколько бы отдала любая женщина за то, чтобы уметь держаться с таким элегантным достоинством.
– Думаешь, я не знаю, чья идея – лететь в Бангкок? – спросил я, втолкнув ее в номер. – И кто приучил тебя к наркоте?
Она стояла у стенки, с силой сжав губы и зажмурившись. Попробовала было отвернуться от меня, как кинозвезда – от прилипшего почитателя, но я не позволил:
– Ладно – ты! Но ведь и я, старый болван, должен был сообразить раньше, что происходит. Как ведь облапошили, а?!
На меня она не смотрела. Но глаза ее были открыты. Я проследил за ними взглядом. В них были загнанный вглубь страх и отвращение.
– Твоя подружка – не просто авантюристка: по ней решетка плачет… Это ведь она снабжала тебя порошком… Иду на пари – не бесплатно.
Но Софи и тут не удостоила меня ответом. И до меня вдруг дошло.
– Слушай, – вскричал я неожиданно, – а кто был посредником между Пачелли и твоим дедом? Ты или она?
По лицу Софи проскочила легкая судорога. Я выхватил из кармана мобильник и стал искать записанный там номер ее деда в Швейцарии.
– Ты меня за это возненавидишь, но когда-нибудь поймешь, что я был прав. Не будь ты моей внучатой племянницей, я бы никогда на это не пошел. Тебе нельзя сейчас даже слышать о ней.
Все время, пока я набирал номер, Софи сидела с закрытыми глазами. Через двадцать секунд в трубке послышался голос ее деда.
– Ваше высочество? Я бы не стал вам звонить, если бы речь не шла о Софи. Да-да, это Руди Грин, ваш незаконный сводный брат…
Трубка молчала.
– Принцесса сейчас в Бангкоке, – продолжил я, – и сегодня же ночью я позабочусь об этом сам – она вылетит в Цюрих. Ей необходима хорошая и дискретная клиника. Речь идет о наркотиках…
Мне показалось, что он всхлипнул. Но он тут же высморкался. Или – сделал вид…
– Что случилось, Руди? – спросил он как ни в чем не бывало.
Я усмехнулся; если бы это могла слышать бедная Роза!
Мои королевские родичи меня признали! Только вот теперь почему-то никакого удовлетворения мне это не принесло. Так – еще один из бесполезных идолов развалился на куски.
– Она расскажет все сама…
– Руди, с ней все в порядке? Как она туда попала?
– Сейчас – да! Что касается Мишель, то я ее уже устранил…
– Руди, – все же немножко подрагивал голос моего сводного братца, – а ты сам – не возвращаешься?
– Нет, – сказал я, – в моем положении можно бежать только вперед…
– Если ты когда-нибудь вздумаешь приехать, ты всегда будешь желанным гостем…
– Спасибо, – сказал я.
– Мне жаль, что мы с тобой не встретились. Говорят, мы похожи как две капли воды.
– Да, – ответил я. – Судя по фотографиям.
Я дал отбой и повернулся к Софи. Она смотрела на меня так, словно разговор шел не о ней. Я прожег ее взглядом:
– Подробности расскажешь ему сама. Если хочешь послушать добрый совет – не оправдывайся. Поверь мне, в конце концов, это поможет тебе победить свою слабость.
Она достала из сумочки чековую книжку и принялась выписывать чек…
ЧАРЛИ
Эта история с казино его сломила. Суперменом Руди, конечно, никогда не был, но и слабость старался не показывать.
– Ну как, снова сменил кожу, змей-обольститель? – спросил я, едва заслышав его голос. Он тяжело вздохнул, и я осекся: – Хочешь рассказать, что случилось?
– Меня обчистили в казино.
– Малоприятное ощущение, конечно, – посочувствовал я. – Будто кто-то копался грязными лапами у тебя не в кармане, а в душе… Неужто – твоя родственница королевских кровей?
– Нет, конечно, – ответил он рассеянно, – ее подружка… Нам обоим дали выпить какую-то дрянь…
– И сильно тебя потрепали?
– Нас обоих – вместе с Софи – на сто пятьдесят кусков. Но она свой долг уже возвратила…
– Ничего себе!.. Но, знаешь, мне почему-то кажется, что только из-за денег ты бы не стал так расстраиваться…
– Мне страшно глядеть на себя, Чарли… Я выгляжу моложе, чем на сорок…
– Не беги от себя, Руди. Остановись. Задумайся…
В его голосе вдруг зазвучали нотки скорби.
– Все, к чему бы я ни прикоснулся, превращается, в конце концов, в дерьмо. Помнишь миф о царе Мидасе? Там речь шла о золоте, а у меня…
– Ты молод телом, но в душе у тебя все равно живет старик. Вот ты и брюзжишь.
Его реплика больно кольнула. Но он сам должен был бы понимать, что это и есть – высокая плата за возможность влезть в новое тело, как в новый костюм.
– Тебе легко из чужой трагедии делать комедию!
– Хочешь идиотский, но верный совет?
– Если уж начал – валяй!
– Ты должен заставить себя забыть о возрасте.
– Из тебя хреновый утешитель, – отмахнулся он.
– В мою задачу не входит тебя утешать. Я хочу, чтобы ты научился даже в плохом находить хорошее.
– Опять философствуешь? Абби права: зачем ты пошел во врачи? Стал бы психологом или, на крайний случай, священником.
– Я бы давно свихнулся от переполняющих гениальных мыслей, – хмыкнул я. – Или от грехов, которые совершил.
Руди слишком хорошо знал меня, чтобы не понять, о чем я подумал.
– Чарли, ты никого не предавал: ни до Америки, ни после…
Я уже пожалел, что заикнулся об этом: теперь он будет успокаивать меня! Не хватало только нам поменяться ролями. Да и вообще, не переношу, когда кто-нибудь мне сочувствует. Даже Руди…
– Ладно, оставь меня! Я в порядке. Давай вернемся к тебе…
– Давай, – согласился он.
– Ты слишком многого ждешь, – сказал я. – А того, что само плывет тебе в руки, не хочешь замечать. Да ты за эти полтора года успел столько, сколько не успел бы за двадцать лет…
– Я уже ничего не жду, Чарли, понимаешь? Я пуст! Внутри у меня – полный вакуум. И мне уже ничего не поможет…
– Есть одно средство, – прервал я его.
– Гони, Чарли! Я готов слушать и слушаться, как ребенок.
– Но уж больно оно в нашу эпоху немодно. Я бы даже сказал – загажено…
– Что ты имеешь в виду? – подозрительно откликнулся он. – И из какой, скажи, области? Медицины? Или это опять – философия?
– Такой, как у тебя, вакуум может заполнить только чувство. Сильное. Настоящее. Может, даже неуправляемое.
Руди деланно расхохотался.
– Шутишь? Где ты его возьмешь?
– Там, где ты его теряешь…
– Не фантазируй, Чарли!
Я представил себе, как там, где он находился, Руди безучастно махнул рукой.
– Ты его боишься. Оно ведь требует отдачи. Причем – всего себя. А ты на это не готов. Вспомни, ты ведь всегда избегал ответственности. Даже если должен был нести ее только за себя!.. Все мы такие: бежим от настоящих страстей. А вместо них возникшую пустоту заполняют мелкие страстишки.
– До сих пор ты лечил геморрой, а не паранойю.
Это был наш предпоследний разговор по телефону. Потом Руди снова исчез на две недели. Дважды в день – утром и вечером – я тщетно проверял в компьютере электронную почту. Писем от него не было. И вдруг он позвонил мне снова. Откуда-то с севера Индии. Сказал, что компьютер у него сперли. Слышно было ужасно.
– Что ты там делаешь? – спросил я.
– Пытаюсь выбраться из туннеля к свету…
– Опять охотишься за тенью, Руди?
– Нет, – за духовностью!
– Все эти твои гуру, – пытался я прокричать сквозь помехи, – один сплошной мираж. Экзотика! Наркотик для слабых духом! А это – самая грубая фальшивка на свете. Мишура для убогих!
– Я должен убедиться в этом сам, – донеслось до меня.

ПО ФАЛЬШИВОМУ ВЕКСЕЛЮ
ДЕЙНА
Я спустилась вниз и присела в кафе на набережной. Отсюда хорошо были видны раскрытые, как у экзотической ракушки, створки здания сиднейской Оперы и Сидней-Харбор-бридж – мост в гавани, под которым проходят даже океанские лайнеры.
Мне предстояло сыграть роль счастливой канадки, прилетевшей в Австралию на свадьбу кузины. Но я совершенно не была к ней готова.
Сигарета погасла, а я даже не замечала этого. Меня отвлек от невеселых мыслей мягкий мужской баритон с еле уловимым акцентом:
– Мисс, хотите огонек? У вас сигарета потухла.
Особого внимания на этого мужчину, сидящего за соседним столиком, я не обратила. Так, скользнула взглядом: смазливый малый лет тридцати двух – тридцати пяти, и ему явно нечего делать. Не хватало только, чтобы он прилип ко мне. Я достала из сумочки коробок спичек из отеля «Газебу», где остановилась, и, не глядя на него, зажгла сигарету сама.
– Вы, я вижу, – не очень заядлая курильщица, – нерешительно произнес он.
Я пожала плечами: да отстал бы ты…
– Это бросается в глаза, – не отставал он.
– Что еще вам бросилось в глаза? – спросила я сухо.
– Что вам плохо…
Я вздрогнула и посмотрела на него более внимательно.
– Нет-нет, я не про здоровье.
Теперь, недобро прищурившись, я рассмотрела его лучше: брюнет невысокого роста, но лицо, хоть и смуглое, – миловидное, и влажный блеск в глазах. Дернуло же меня огрызнуться:
– Рада, что вам хорошо…
– Мне тоже плохо, – грустновато усмехнулся он. – Даже очень. Но кого это трогает? Поэтому и потянуло заговорить с вами…
– Тогда вам надо идти в церковь, а не в кафе: там и исповедуетесь.
– А если я ищу не прощения, а тепла?
Еще один артист нашелся: сколько их сейчас развелось. Но этот хоть не играет в мачо. Ладно, смолчу…
– В мире нержавеющего равнодушия мой шаг – самый отчаянный из всех возможных. И карается отповедью, – произнес он довольно тоскливо.
Да о чем он, господи? Что за манера – мешать человеку, когда ему хочется быть одному? Отшить его? Не знаю, почему, я не стала делать этого. И вдруг сказала:
– Ладно, что вы хотите? У вас довольно дешевый способ знакомиться.
Но он гнул свое:
– Искать сочувствия – бессмысленно. Люди этого не прощают. Своей надеждой на понимание вы их только отталкиваете. У них – свои проблемы.
– Вы говорите, словно старик, – вырвалось у меня.
– А может, я и есть старик?
Ну, это уже было пошлостью. Я сделала знак проходившей рядом официантке-вьетнамке, и она сразу же подошла:
– Счет, мисс?
Я дала ей свою кредитную карточку. Тут он снова встрепенулся:
– Позвольте мне заплатить! Я – богач. Будьте моей гостьей… Пожалуйста!
Я откинулась на спинку стула и не ответила. Официантка, задержавшаяся было, чтобы мы решили, кому платить, ушла. Я ждала, что он сделает теперь? Но он лишь печально усмехнулся и показал на здание оперы:
– Каменные створки открыть куда легче, чем человеческие…
Было в нем что-то очень старомодное. Немножко книжное, из романов. Я промолчала, и в этот момент официантка вернула кредитную карточку. Когда она ушла, я оставила в пепельнице чаевые и коробок спичек.
– Прощайте, – сказала я.
– Какое жестокое слово, – бросил он мне вслед. – Почему, когда ты так ждешь участия, кто-нибудь обязательно отшвыривает тебя в сторону, как окурок?
Отвечать я не стала. А посвящать его в свои беды – тем более. Такие встречи случайны и ни к чему не обязывают. А вечером, когда я скучала перед телевизором, раздался телефонный звонок. Я была уверена, что это – Элизабет, моя кузина, на свадьбу которой я приехала.
– Ты, сестренка? – спросила я.
– Нет, Руди Грин, – прозвучал в трубке знакомый голос с легким акцентом. – Мы встретились с вами в кафе…
Я не знала, как себя повести: повесить трубку, нахамить ему?
– Только не давайте отбой, – умоляюще попросил он. – Раз уж я вас нашел…
– Вы что, детектив?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37