– Я бы с удовольствием, Брайан, но, боюсь, тебе придется быть за старшего. Последний раз я ставила палатку, наверное, в твоем возрасте.
– Здорово! Вам надо будет купить велосипед, еще нам понадобятся спальные мешки, палатка, походная печь…
Гейл была очень довольна собой. Все-таки уговорила Филиппа отправиться с ней в Гонконг, а затем в Токио! Причем сделать это оказалось гораздо легче, чем она предполагала.
Через несколько дней после возвращения из Швейцарии Филипп пришел на обед. По такому случаю Гейл позаботилась, чтобы все – капустный салат с майонезом, крабовые кексы и пирог с орехом пекан – было особенно аппетитным, как и сама хозяйка в просторной блузе-рубашке из полупрозрачного черного шифона.
После обеда они расположились в гостиной пить кофе с коньяком, и Гейл заговорила о своей последней затее – составить экспозицию восточного искусства – и упомянула, что собирается слетать на Восток.
Филипп проявил вежливый интерес, не более. Поэтому Гейл сменила тему и стала расспрашивать о последней гостье его ток-шоу – Лоретте Кризи, выставившей свою кандидатуру на президентских выборах. Он стал рассказывать, Гейл слушала с восхищением и только в самом конце забросила заранее приготовленный крючок с наживкой, перед которой – она была уверена! – Филипп не сможет устоять.
– А что бы ты дал за интервью у Кикучи?
Филипп оторопел:
– Да все, что угодно!
Гейл охотно верила ему. Кикучи был последней всемирной сенсацией. Он устраивал зрелищные представления, сочетавшие элементы традиционного японского театра, танцы и видеоэффекты. Однако его личная жизнь оставалась для публики тайной за семью печатями, и он еще ни разу не выезжал за границу.
– Ты шутишь? – спросил Филипп. – Всем известно, что Кикучи не дает интервью, тем более западным журналистам.
Гейл хитро улыбнулась:
– Тебе – даст.
– Но это же фантастика! – воскликнул Филипп.
Свои методы Гейл предпочитала держать в тайне, потому что правда была слишком прозаична: она обещала пожертвовать астрономическую сумму «Обществу друзей Азии», а представители этой благотворительной организации в благодарность сумели уговорить Кикучи дать интервью.
– Мы с Венди будем счастливы, если ты поедешь с нами. Может, ты заодно возьмешь несколько интервью и в Гонконге?
– Обязательно. Тодд просто с ума сойдет от счастья. Боссам на студии понравится, если мы предложим им несколько хитов.
– Значит, решено, – подытожила она и зазывно улыбнулась, сидя на диване в позе, смысл которой был ясен и младенцу.
Гейл нужно было, чтобы Филипп не только считал ее неотразимой, но и ценил как женщину, которая постоянно помогает ему в работе, вместо того чтобы печься исключительно о собственной карьере.
И вот они в Гонконге, в одном из гигантских, с хорошими кондиционерами, торговых пассажей. Имея в своем распоряжении гида-переводчика, Гейл только указывала на то, что ее заинтересовало, и доставала кредитную карточку.
– Филипп, иди сюда, взгляни на эту нефритовую статуэтку, ну разве не прелесть! – воскликнула Гейл.
Ей говорили, что Гонконг – лучший в мире город для покупок, и, судя по тому, что она успела увидеть, эта репутация вполне заслужена. Особенно она заинтересовалась изобилием предметов роскоши. Были тут и прекрасные ткани – тонкий, как паутина, крепдешин, шелка, золотая парча, камка, и антикварные вазы с невероятно тонкой резьбой, украшения из нефрита… Среди всего этого богатства Гейл чувствовала себя, как в раю, даже при всей своей разборчивости она могла бы провести здесь, наверное, целый месяц и потратить небольшое состояние.
Однако чтобы не наскучить спутнику, не разбиравшемуся в этих сокровищах, ей приходилось сдерживать себя. Филиппу, конечно, нравилось рассматривать красивые и экзотические предметы, но в нем не было жилки собственника. Более того, Гейл пришлось буквально уговаривать его примерить костюм и несколько хлопчатобумажных рубашек, а еще несколько шелковых, по сотне долларов каждая, она тайком заказала в магазине, чтобы подарить будущему мужу, когда представится подходящий случай.
Венди, крепко державшаяся за руку Филиппа, вдруг закапризничала:
– Мне надоело ходить по магазинам, я хочу в океанариум – смотреть китов, дельфинов и акул.
– Детка, но мы же там были позавчера! – возразила Гейл. – Можно пойти в другие музеи, например, художественный или в музей нефрита. Вот увидишь, тебе понравится…
– Не хочу! Лучше пойдем на пляж. Мы еще не были на пляже, а ты обещала…
Да, действительно, в минуту слабости Гейл обещала дочери пойти купаться.
– Детка, сходим на пляж позже, когда спадет жара…
– Не хочу позже, я хочу сейчас!
– Венди, нам пора перекусить. Давай пойдем сразу после ленча, хорошо? – Гейл решительно взяла дочь за другую руку.
Собираясь в эту поездку, Гейл надеялась проводить как можно больше времени наедине с Филиппом, но Венди повсюду таскалась за ними, как хвостик, и соглашалась остаться с Кэлли только по вечерам. Даже когда Филипп уезжал брать интервью, мать с трудом отрывала от него дочь. Гейл начала жалеть, что вообще взяла с собой девочку, но ей не хотелось, чтобы Филипп стал расспрашивать, почему она поехала без Венди. Чем меньше у него будет возникать вопросов, тем лучше.
– Я страшно проголодался. – Филипп изобразил, будто быстро-быстро орудует ложкой, и рассмешил Венди. – Интересно, чем тут можно подкрепиться? Может, найдем что-нибудь на лотках? Там так вкусно пахло!
«Только через мой труп», – подумала Гейл, содрогаясь при воспоминании об удушающей влажной жаре и тошнотворных запахах улицы. Но сказала она совсем другое:
– Я бы с удовольствием, но как-нибудь в другой раз. Думаю, если мы хотим успеть на пляж, придется в этом вопросе довериться нашему гиду.
Венди насупилась, но промолчала.
Юн Шин выбрал большой солидный ресторан, и все шло нормально, пока Венди не стала читать вслух английский перевод меню.
– Змеи в соусе… Какая гадость!
– Возьми цыпленка с рисом и лимонным соусом, – предложил Филипп, – или лапшу, ты же любишь лапшу? – С этими словами он забрал у нее меню, но девочка успела прочесть еще одну строчку и, увидев блюдо под названием «фаршированный голубь с латуком», вскочила из-за стола и закричала, что не собирается есть в этом ресторане.
На этот раз даже Филиппу не удалось ее рассмешить. Она отказалась есть цыпленка или мясо и только слегка поковырялась в рисе с овощами. Под конец она потребовала у изумленного официанта «печенье с сюрпризом». Юн Шин с улыбкой объяснил, что в Гонконге такого не бывает, но Венди уперлась и не поддавалась никаким уговорам. Она непременно желала получить «печенье с сюрпризом» прямо сейчас, даже если ради этого пришлось бы лететь в Нью-Йорк.
– Девочка такая капризная, потому что из-за перелета нарушился режим, к тому же она не выспалась, – объяснила Гейл извиняющимся тоном.
– И не она одна, – заметил Филипп, гладя Венди по голове. – Я и сам чувствую себя как выжатый лимон.
По дороге в отель Филипп заснул прямо в машине. Когда они приехали, он проснулся, но все время зевал. Извинившись и сказав, что ему нужно поспать, Филипп попросил их пойти на пляж без него. Венди закричала, что он обещал, а потом обиженно замолчала и вообще отказалась разговаривать. В лифте поднимались молча. Гейл была очень разочарована и злилась на дочь.
– Она никогда не вела себя так отвратительно, наверное, очень расстроилась из-за меню в этом ресторане.
Филипп проявил понимание и сказал, что им всем не помешает немного поспать, и пообещал девочке пойти с ней на пляж завтра.
Перед тем как отправить Венди спать, Гейл заставила ее извиниться перед Филиппом. Девочка подчинилась, но сделала это так тихо, что слов почти не было слышно.
Гейл тоже прилегла, но ненадолго. Ее беспокоило, что события принимают неожиданный оборот. Казалось бы, организуя поездку, она продумала все до мелочей, но поведение дочери могло все испортить. Придется втолковать ей, что, если она не будет вести себя прилично, Филипп уедет. И это была не пустая угроза. Если от Венди по-прежнему будут одни неприятности, то все старания Гейл будут напрасны.
Вечером они вдвоем ужинали во французском ресторане с видом на гавань. Гейл уже надоела китайская кухня. Сегодня ей хотелось нормальной европейской еды с хорошим вином, а на десерт был запланирован Филипп в роскошной постели ее «люкса». Она считала, что вполне заслуживает немного положительных эмоций после ужасного вечера.
Два томительных часа они провели в китайской опере, куда попали по милости одной знаменитости, у которой Филипп брал интервью. Все это время Гейл мужественно терпела визгливые голоса и странные, режущие слух звуки. Разумеется, она улыбалась и делала вид, будто находит все это восхитительным.
Во время ужина Филипп извинился и отлучился из-за стола, чтобы позвонить Тодду. То, что он сообщил, когда вернулся, произвело эффект разорвавшейся бомбы.
– Через несколько дней мы с Тоддом встречаемся в Сиднее, я буду по обмену вести передачу на австралийском телевидении.
Гейл, как громом пораженная, выслушала, что он собирается провести в Австралии полгода. Это ей совсем не понравилось. Хотя столь долгое отсутствие означало, что между Филиппом и Алексой все кончено, Гейл насторожило, что любовник решил уехать, не посоветовавшись с ней. Неужели ее чувства совсем не принимаются в расчет?
Филипп расплатился по счету, но вежливо отклонил приглашение в номер. Гейл постаралась скрыть разочарование и даже демонстративно зевнула, делая вид, что ей и в голову не приходило заниматься этой ночью любовью.
Однако в номер она вернулась в мрачном расположении духа.
«Во всем виновата Венди. Черт бы побрал эту девчонку, надо же было выбрать для своих капризов самый неподходящий момент!»
В этот вечер Гейл ждало еще одно разочарование: она узнала, что ее надежды на беременность не оправдались.
Гейл долго еще лежала без сна в огромной кровати, но постепенно настроение улучшалось. Она старалась во всем видеть хорошие стороны. Во-первых, Филипп будет в Австралии без Алексы. А во-вторых, что мешает Гейл приехать на месяц-другой в Сидней, чтобы купить несколько картин или даже устроить благотворительный аукцион? Ничто. И она уснула, улыбаясь своим мыслям.
Глава 26
Алексе потребовалось два дня, чтобы освоиться с велосипедом, купленным при помощи Брайана. Мальчик проявил удивительное терпение, показывая ей, как пользоваться системой переключения скоростей, и не давал падать духом из-за того, что она все время отставала.
– Тетя Алекса, вы отлично справляетесь. Я немного сбавлю темп.
Хорошему велосипедисту трудно было удержаться от искушения ехать с максимальной скоростью, оставив ее позади, но он часто останавливался и ждал, пока Алекса его догонит.
Брайан очень серьезно отнесся к своей роли руководителя экспедиции, и Алекса отметила, что его суждения в основном были вполне зрелыми. Даже когда они устроили привал, все оказалось не так плохо, как она опасалась. Брайан довольно ловко поставил палатку, развел костер, даже поджарил на огне гамбургеры.
От Бретлборо они двинулись по холмам на север. Алекса наслаждалась свежим воздухом, ласковым солнцем, идиллическим сельским пейзажем. Любоваться окрестностями из седла велосипеда оказалось гораздо приятнее, чем из окна мчащегося автомобиля, особенно когда она почувствовала себя немного увереннее, а мышцы перестали болеть. Одно только плохо: ее организм требовал слишком много сна. Несмотря на то, что они каждый вечер ложились довольно рано, каждый день, обычно после еды, Алексе нужно было еще поспать.
Брайан стал держаться более естественно и оказался на удивление приятным спутником. Выяснилось, что в Лондоне он ходил в одну из лучших мужских школ и у него есть веские основания не любить преподавателей «Карнеги-Хилл». Алекса пообещала перевести его в школу получше – если, конечно, к осени племянник по-прежнему будет жить здесь. Теперь, когда они подружились, подобная перспектива больше не казалась ей ужасающей.
Брайан смотрел на многие вещи по-своему, и иногда это проявлялось довольно забавно. Например, однажды Алекса обнаружила в своей тарелке с салатом маленького кузнечика и до смерти перепугалась.
– Все нормально, – сказал Брайан улыбаясь, – он не ест латук, а просто прячется под ним.
Каждый день он подолгу слушал через наушники плейер, то мурлыча себе под нос, то тихонько подпевая, то просто качая головой в такт музыке. При этом иногда бормотал под нос что-нибудь вроде «класс». Алексу разбирало любопытство, в конце концов она не выдержала и как-то утром попросила послушать. Брайан посмотрел на нее скептически:
– Я думал, вы терпеть не можете рок.
– Я никогда такого не говорила, в свое время я любила «Битлз» и «Роллинг Стоунз». Что мне действительно не нравится, так это слишком громкая музыка, но все равно интересно узнать, что ты слушаешь, только на приемлемой громкости.
Брайан снисходительно улыбнулся и протянул ей плейер с наушниками.
– Ну ладно, вы сами просили.
Положа руку на сердце Алекса не могла сказать, что ей понравилось. Музыка показалась слишком резкой и дисгармоничной. Проследив за выражением ее лица, Брайан протянул руку за наушниками.
– Я так и думал.
Алекса улыбнулась и вернула плейер.
– Скажи, что тебе нравится в этой музыке?
Мальчик пожал плечами.
Подумав, Алекса высказала предположение:
– Наверное, каждому поколению кажется, что его музыка – самая лучшая. Может, потому, что она отличается от того, что слушали их родители. Помню, с моими чуть ли не припадок случался всякий раз, когда я слушала что-то, кроме классики. Наверное, теперь я сама стала такой же, как они.
Алекса вдруг почувствовала себя ужасно старой.
Они убрали палатку и поехали дальше. Брайан, как всегда, надел наушники и качал головой в такт музыке. На ленч они остановились возле придорожной пиццерии. Неожиданно племянник заметил:
– Насчет того, почему ребята любят рок. Знаете, взрослые вечно твердят:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45