У меня имелся всего один, и надевал я его исключительно на собеседования и похороны. Выбор галстука определялся тем, хоронил ли я кого-нибудь или кто-нибудь пытался похоронить меня.
Начальство на собеседовании состояло из Бернарда Доннелли, Кейта Хьюза (он заправлял хоз-службой отдела и был вторым по должности после Роуз Варчовски) и женщины из отдела кадров, которую специально посадили задать вопрос о «равных возможностях».
– Садитесь, – Бернард жестом указал на кресло по другую сторону стола. – Ну что ж, Пэл. Меня, я надеюсь, вы знаете…
Мы оба немного посмеялись этой остроте.
– А вот Кейт Хьюз, старший администратор службы поддержки учебного процесса, – кадры, постройки, канализация…
Обоюдный легкий поклон. Старыми знакомыми, как с Бернардом, мы с Кейтом не были, однако иногда сталкивались в коридорах, а то и вступали в неловкие беседы.
– И, наконец – делу венец (все опять засмеялись), Клер Макмиллан из отдела кадров.
– Хорошо, – начал Кейт. – Не могли бы вы немного рассказать о себе? Что для вас главное, почему вы заинтересованы в этой должности и так далее.
– Да, конечно.
– Тогда мы вас слушаем.
Начальство сидело к окну спинами. День выдался пасмурный, но густое белоснежное облако, которое заволокло небо целиком, создавало мерцающий световой фон. Глаза у меня специально приспособлены, чтобы смотреть телевизор в три часа утра практически в полной темноте, и вдруг мне почудилось, что я попал на встречу с инопланетянами из «Близких контактов третьей степени». Обнаружив, что щурюсь, как мистер Магу, я заставил глаза открыться пошире. Рот неизвестно почему тоже открылся. Я и сказать еще ничего не успел, а они уже что-то черкали в блокнотах. Представляю, что они там понаписали. Что-нибудь вроде: «Несомненно одержим бесами».
– Прошу прощения, нельзя ли опустить жалюзи? – спросил я.
– Э-э, да, пожалуй… – Кейт подошел к окну и дернул за веревочку.
– Большое спасибо. Просто свет очень яркий.
– Яркий? – переспросил Кейт таким тоном, будто хотел сказать: «Я так не считаю».
– У вас что-то не в порядке с глазами? – поинтересовалась Клер Макмиллан.
– Нет.
– Нет?
– Нет. Я… э-э… закапываю атропин. Ну, знаете, от него зрачки расширяются. Его используют при проверке зрения.
– Вы недавно проверяли зрение?
– Нет, не проверял. Я лишь сказал, что атропин используется при этой процедуре.
– А зачем вы его капаете?
– Я… Я страдаю чрезмерным слюноотделением. Атропин сдерживает выделение слюны.
– Да? Вот не знала.
– И пота тоже. И слюны, и пота. Средство от тысячи хворей, ха-ха-ха.
– Понятно, – сказала Клер.
– Очень интересно, – добавил Кейт.
– Ну, знаете, как это бывает: ой, что-то слюны многовато набралось. И приходится бежать за атропином.
Все трое медленно кивнули. Очень медленно.
– Но пока с глазами все в порядке… да, в порядке… я… Ладно, немного о себе. Я уже довольно давно работаю здесь диспетчером компьютерной группы, а последние несколько месяцев исполняю вдобавок обязанности мукзэпоя…
– Позвольте вас перебить, – перебил Кейт. – Судя по резюме, вы получили образование в области социальной географии. У вас нет квалификации в ИТ. Не помешает ли вам это работать мукзэпоем?
– Рад, что вы задали этот вопрос, Кейт. По сути, я считаю, что отсутствие у меня компьютерной «квалификации», – я изобразил кавычки пальцами, мысленно прощаясь со своей бессмертной душой, – на самом деле является преимуществом.
– Каким же образом?
– Извините, в каком смысле «каким образом»?
– Ну, в смысле, как это может быть преимуществом?
Я с готовностью кивнул:
– Считаю, что, работая мукзэпоем, легко погрязнуть в технических вопросах. Однако выполнение общих задач, поставленных перед отделом, представляется нам, естественно, более важным.
Я понятия не имел, как эти задачи были сформулированы в «Программе отдела», но знал, что Кейт приложил руку к их составлению. Он немедленно затряс головой в знак согласия – я попал в цель. Бернард затряс головой еще пуще Кейта. Потом я взглянул на Клер – та только оттопырила нижнюю губу: мол, вам виднее. Поймав кураж, я продолжал:
– Опасность… настоящая опасность (тоже мне «настоящая», ох, гореть мне в геенне огненной) состоит в том, что мукзэпой способен отвлечься на практические вопросы и упустить из виду осмысленное и инициативное проведение всеобъемлющей стратегии. Я полагаю, что меньше других рискую угодить в эту ловушку, потому что благодаря полученному образованию сумел избежать излишней сфокусированности на механистичном аспекте компьютерных технологий.
– Да. Звучит убедительно, – заметил Кейт.
– Кроме того, – усмехнулся Бернард, – такого специалиста всегда полезно иметь под рукой при решении кроссвордов. Удобно, когда кто-нибудь знает, как называется столица Эфиопии.
Все еще немного похихикали.
– Кстати, Пэл, просто из любопытства, назовите нам столицу Эфиопии.
– Не знаю. Я изучал социальную географию, – ответил я и закашлялся.
– Да, разумеется. Скажите, чем вам будет интереснее всего заниматься, если вас назначат мукзэпоем? Что станет для вас наивысшим приоритетом?
– Бернард, думаю, важнее всего преемственность. Но мы также должны проявлять гибкость и незашоренность. Перенимать передовые методы работы и одновременно реагировать на перемены. В столь динамичной обстановке высокое качество, подлинно высокое качество работы достижимо только за счет объединения наших традиционных навыков с открытостью инновациям. Да, мы сами должны стать проводниками инноваций.
Про себя я молился, чтобы не брякнуть чего-нибудь толкового и понятного. Никогда не знаешь, куда тебя занесет.
– Полагаю, мы все так считаем, – откликнулся Кейт.
Уф-ф.
Клер Макмиллан приподняла руку с зажатой в пальцах шариковой ручкой.
– Вам наверняка известно, что наш университет придерживается политики равных возможностей. Не могли бы вы сказать, какие усовершенствования можно внести в этой области?
В отношении вопросов о равных возможностях существует золотое правило: не говори о расовых различиях. Если заговоришь о расе или тендере, тебе каюк. Само упоминание о таких вещах как бы подразумевает, что твои коллеги – расисты и ханжи. Но если сказать: «Все в порядке, никаких улучшений не требуется», ответ будет неправильным, на грани провокации. Слава богу, остаются еще инвалиды.
– Что ж, есть одна существенная, но часто упускаемая из виду проблема – трудности, создаваемые для инвалидов конструкцией зданий. У нас, к примеру, имеется всего один лифт, и, когда он неисправен, доступ в здание для инвалидов невероятно затрудняется. Наша аудиосистема не может использоваться студентами с нарушениями слуха. Кроме того, студентам с собаками-поводырями не хватает места внутри отсеков для индивидуальных занятий в библиотеке.
– Да, все верно, – заулыбалась Клер, и мне захотелось выбросить вверх кулак с криком «ура!», но тут вмешался Кейт:
– Хотя это и верно в некоторой степени…
О чем это он? В некоторой степени? Такие слова не говорят при обсуждении вопросов равных возможностей, если только не собираются накинуть на шею удавку. И тут до меня дошло: Кейт отвечает за обустройство зданий. Черт! Полная фигня! Не собеседование, а плавание между Сциллой и Харибдой.
– Нам приходится мириться с кое-какими ограничениями, – продолжал Кейт. – Например, наш бюджет не позволяет устанавливать в зданиях по четыре-пять лифтов.
– Разумеется, – я бешено закрутил педали обратно, – конечно! Я лишь хотел сказать, что нам нужно углубить понимание этих вопросов.
– По-моему, я и так неплохо в них разбираюсь.
– Нет-нет, н-е-е-е-т, не ваше понимание. Я имел в виду общественное понимание. Если бы нам удалось повысить общественное понимание в… – осторожно, Пэл, не вдавайся в детали, ты не знаешь, где и в каких бюджетных комиссиях заседает Кейт, – в стране… Тогда, возможно, отделу выделили бы необходимое количество ресурсов на проведение более целостной политики равных возможностей.
Я быстренько оглядел начальников. Достаточно ли далеко я отодвинул ворота, чтобы никто не почувствовал себя вратарем?
– Да, – после паузы отозвался Кейт. – В этом и состоит суть проблемы.
Клер Макмиллан – благослови господь ее курносую рожицу – подвела гармоничный итог, с серьезным видом промычав «м-м-м».
Еще минут десять я продолжал править паруса по ветру. Пару раз мой корабль кренился на бок, но удачи тоже были, когда я мастерски поддакивал либо перефразировал мнение, высказанное одним из них. Притворяясь, будто мне самому только что пришло в голову то же самое, я подхватывал тему, разражаясь глубокомысленной тирадой, не оставлявшей сомнений, на чьей стороне развевается мой флаг. Мне даже удалось приплести фразу об «интегрированной среде обучения», за которую начисляются тройные очки. Когда они начали сворачивать собеседование, я чувствовал себя вполне сносно.
– Ну, вроде все. Большое вам спасибо. Есть какие-нибудь вопросы к нам? – осведомился Кейт.
– Нет, кажется, вы ничего не упустили.
Эй, финишная ленточка еще не порвана! Ни одного вопроса? Никуда не годится. Они сразу поймут, что ты места себе не находил в ожидании собеседования. Фраза о каких-нибудь вопросах используется для разрядки обстановки, это все знают.
– Ну, разве только…
– Да?
– Разве только о рубашке… Где вы купили себе такую рубашку, Кейт?
– Эту? Я… э-э… не знаю. Жена покупала.
– Очень красивая. Мне нравится… этот голубенький оттенок.
– Если хотите, я могу ее спросить, где она купила.
– Правда? Вот здорово! Огромное спасибо. Здорово.
Ладненько, этот блин, похоже, вышел не комом. Но хватит ли того, что я наговорил?
– Когда вы планируете объявить о назначении?
– Мы собираемся принять решение до конца дня, – торжественно произнес Кейт. – Вы о нем узнаете не позднее завтрашнего утра.
– Хорошо. Отлично. Ну, тогда… Отлично.
Я истово пожал всем руки и, как и положено кандидату на должность менеджера, попятился задом к выходу из кабинета, перемежая легкие поклоны россыпями благодарностей. За дверью сидел очередной кандидат, он нервно тер большим пальцем ладонь. С этим соперником я был знаком – старший техник с факультета биологии.
– Привет, Тони. Ты следующий?
– Да, вроде того. Нервничаю, черт…
– Не волнуйся. Все будет в порядке.
Показав Тони большой палец, я двинул по коридору. О том, что у него расстегнута ширинка, я не стал упоминать.
Сидеть на работе в костюме и ждать собеседования – неудобно и неприятно, но торчать в костюме после собеседования – во много раз хуже. Все, даже студенты, видят, что ты еще не распрощался с надеждой сделать карьеру. В костюме ты будто голый. Однако самое скверное – знать, что ты пролетел мимо новой должности, но все равно досиживать рабочие часы в таком виде. Костюм превращается в белый флаг, выброшенный потерпевшим жестокое поражение. Человеку, получившему отказ, да еще и одетому в костюм, никто из коллег не осмелится посмотреть в глаза.
Я вернулся в свой офис и попробовал заняться чем-нибудь полезным, но чувствовал себя как водитель, передвигающийся в сплошном тумане. За что бы я ни брался, любое занятие быстро и незаметно перетекало в сбивчивые мысли о том, что я мог бы сделать или сказать лучше. Открывал сообщение на экране, начинал читать первую строчку, но к последней строке уже беседовал с воображаемым начальником о своих заслугах. Приходилось возвращаться в начало и опять читать, но всякий раз, когда я доходил до конца сообщения, не мог вспомнить прочитанное – в голове крутились только собственные блестящие несказанные фразы.
В этом лихорадочном бездействии, бормоча себе под нос, я провел два с половиной часа, пока не зазвонил телефон. Звонили по внутренней линии.
– Алло? Пэл слушает.
– Привет, Пэл. Это Кейт. Не могли бы вы спуститься к нам на минутку?
Голос Кейта ничего не выдал – сплошной официоз.
– Конечно. Никаких проблем, – с энтузиазмом и готовностью откликнулся я. Если поначалу они хотели отдать должность кому-то другому, то, услышав мой бодрый голос, глядишь, и передумают. «Ух ты! Он сказал „никаких проблем“ – может, его назначим, а?»
Подойдя к двери кабинета, я громко, мажорно постучал и, когда Бернард открыл дверь, с лучезарной улыбкой и вежливым приветствием шагнул через порог. (Они хотели отдать должность другому, но, учитывая мой дружелюбный веселый нрав… и т. д. и т. п.) Клер Макмиллан уже ушла. Кейт сидел на прежнем месте, перебирая какие-то бумаги. Бернард, открыв дверь, не сел в кресло, но принялся расхаживать по кабинету, засунув руки в карманы и тихонько издавая звуки типа «пам-пам-пам», – видимо, хотел напеть мелодию, но счел ее недостойной публичного исполнения.
Я не знал, то ли стоять, то ли садиться. Ни Кейт, ни Бернард не подавали мне никаких знаков. Поколебавшись несколько секунд, я начал опускаться на стул, как вдруг Кейт резко воскликнул: «Так!» Пришлось, к чертям собачьим, сделать вид, будто я согнулся, чтобы почесать лодыжку. Я мог бы сохранить вид уверенного в себе человека, если бы не задержался взглядом на лице Кейта, когда он внезапно оторвался от бумаг. В результате я, так и не дотянувшись до лодыжки, потерял равновесие, повалился вперед и хлопнулся лбом о столешницу с самым громким и звучным треском, который мне когда-либо приходилось слышать.
– Ай-ай-ай, – сочувственно воскликнул Бернард. – Вы не ушиблись?
– Нет-нет, не ушибся, – улыбнулся я ему из-под мышки. Выпрямляясь, я постучал себя по лбу, демонстрируя, что лоб у меня на удивление крепкий и что мне ни капельки не больно. И чуть не взвыл от боли.
– Вы точно не ушиблись?
– Нет, ничего страшного.
– Так. – начал еще раз Кейт. – Пэл, мы решили… Вы действительно в порядке?
– Лучше не бывает.
Я чувствовал, как на лбу со скоростью два дюйма в секунду набухает огромный алый пульсирующий рубец. Если проследить за взглядом Кейта, становилось ясно, что он обращался не ко мне, а к рубцу.
– Хорошо… Пэл, мы решили предложить должность мукзэпоя вам.
– Отлично. Просто превосходно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39