"Уж не тот ли это берет, о котором упоминала костюмерша "Саломеи?" - ахнула Катя. И другая мысль пронзила ее: "Значит, он мог одновременно стащить и голубой шарфик, который висел на шее убитого в партере, значит..." - Она испуганно зажала рукой рот и отчаянно замотала головой в ответ на Ларискины расспросы.
- Нет, нет, со мной все в порядке, - наконец выдавила Катя, - не беспокойся, сейчас пройдет.
* * *
Ураган налетел внезапно. Слепой вихрь пронесся по Москве, рикошетом ударяя в окна домов и витрины магазинов. Ураган напоминал гигантского осьминога, случайно разбуженного в океане. Медленно поворачиваясь, он все проворнее и проворнее шевелил своими щупальцами, пытаясь проникнуть ими в каждый закоулок города. Вырванные с корнем деревья, искореженные машины, выбитые стекла окон. Несколько рекламных щитов, как обыкновенные белые листы бумаги, рухнули на тротуар и автостраду... Катя забилась в ванную, сидела там, не зажигая света, и не заметила, как уснула.
Проснулась она от того, что у нее затекли ноги. Она открыла глаза и с удивлением обнаружила, что сидит скрючившись на полу в ванной на маленькой коричневой подушке. Она пыталась вспомнить, что же случилось, и в памяти тут же воскресла картина дикого урагана. Катя тряхнула головой, как бы окончательно прогоняя остатки ночного кошмара, и медленно поднялась, держась за края раковины. Выглядела она неважно. Под глазами залегли тени, а цвет кожи был неправдоподобно белым, словно она припудрила ее мукой.
"Надо бы подкраситься, - подумала Катя, смотрясь в зеркало и поворачивая голову то вправо, то влево, - в таком виде даже ведро выносить не пойдешь: подумают, что мертвец ожил и выполз на свет божий. Все-таки у нас в доме народ пожилой живет, нехорошо его пугать..."
Минуту спустя Катя выглядела как какая-нибудь Катя-сан из Японии: на белом лице выделялись два лихорадочных пятна румян, а стрелки на веках делали глаза по-восточному раскосыми.
Деревья вокруг дома напоминали картину "Мамай прошел": одни из них раскололись пополам, другие усеяли сломанными ветками тротуар.
Катя купила в киоске газету "Совершенно секретно" и вдруг ахнула, глядя на себя. Под влиянием гнетущих ее мыслей, а также ночи, проведенной в ванной в позе узника, томящегося в подземелье, она вышла на улицу в том, в чем спала, то есть в пижаме. Правда, пижама была в авангардном стиле: красно-синие кольца сменялись желто-белыми полосками. Осознав это, Катя приободрилась: "В конце концов, может, это пляжный костюм, может быть, я только что прилетела с Сейшельских островов и не успела переодеться". И Катя нахально улыбнулась какому-то небритому типу, пристально разглядывавшему ее. Обмахиваясь газетой, она бодрым шагом направилась к своему дому. Но как только вошла в подъезд, сразу сиганула по лестнице вверх. "Тьфу ты, скоро нагишом стану выходить, совсем крыша поехала. Есть же люди, - с тоской думала Катя, - которые работают в приличных конторах, сидят за чистыми столами с навороченными компьютерами, а не носятся по всей Москве в поисках сумасшедшего убийцы. Найду его - задушу собственными руками. Столько крови выпил, нервов вымотал, ну, попадись мне, живым не выпущу!" - распалялась она.
Войдя в квартиру, Катя с разбегу вспрыгнула на кровать и разразилась слезами. Затем встала и побрела на кухню. Посуда не мылась уже три дня. "Купить бы посудомоечную машину" - такие сибаритские мысли лезли в голову при виде сваленных в раковину грязных чашек и тарелок. Пузатые кастрюли, наполненные водой "для отмокания", стояли рядом на столе. "Лучше вообще не есть, - философствовала Катя, - чем посуду мыть. Надо повесить плакат на кухне: "Помни, что каждый кусок еды оборачивается грязной тарелкой, экономь посуду и время!"
Мысли ее вернулись к театру "Саломея". Может быть, кто-нибудь видел хоть что-то подозрительное на том злополучном спектакле. Неужели нет ни одной, даже самой малюсенькой ниточки или подсказки? Но как теперь найти этих зрителей? Раньше, лет девяносто назад, можно было дать в газете объявление типа: "Всех, кто был такого-то числа на спектакле "Сон Шекспира в летнюю ночь", убедительно просим откликнуться и прийти по адресу..." Сегодня это выглядело бы абсурдом. "Переверзенцев, - мелькнуло в голове. Как аккуратно выяснить у него, был ли он там?"
- Алло, - Максим Переверзенцев солидно откашлялся и повторил: - Алло, я слушаю!
- Максим Алексеевич, это Катя Муромцева, журналистка, помните, я приходила к вам?
- Да. - В голосе звучала настороженность. А может, ей так казалось?
- Вы, случайно, не были на спектакле "Сон Шекспира в летнюю ночь" 25 мая?
- Нет, не был, я в тот вечер присутствовал на це-ремонии награждения театральной премией "Бо-жественная Мельпомена" в Доме актерской гильдии. Правда, Элла по моей просьбе прислала два билета на спектакль заранее, я ее об этом попросил. До последнего момента организаторы церемонии не знали точной ее даты. Во всяком случае, за неделю еще не знали. Но когда у них все определилось, я понял, что не смогу присутствовать на спектакле, и отдал билеты племяннику. Он и пошел в "Саломею".
- Вы не дадите его телефон?
- А что, журналисты из "Столичного курьера" уже интересуются мнением рядовой молодежи?
- Вы все правильно поняли. Я сейчас делаю выборку цитат и мнений, есть уже профессор и участковый милиционер, к ним присоединится и ваш племянник.
- Милиционеры ходят в "Саломею"? - искренне удивился Переверзенцев.
- Настоящее искусство доступно всем, - нра-воучительно изрекла Катя и зажала рот рукой, чтобы уважаемый театральный критик не услышал ее смешка.
- Да, вы правы, но я думал... - стушевался Максим Алексеевич. Записывайте телефон. Передавайте Илье от меня привет.
"Значит, я ошиблась, - подумала Катя, - и берет он спер раньше".
Илья Переверзенцев так увлеченно катался на роликовых коньках, что, уже несколько раз проезжая мимо Кати, не обращал никакого внимания на ее отчаянную жестикуляцию.
- Ты Переверзенцев Илья? - кричала она, когда он выписывал вокруг нее очередной круг.
- Ну. -Тинейджер ехал прямо на Катю.
-Я тебя задержу на несколько минут, пожалуйста. - Катя поймала себя на том, что она уже почти профессионально машет руками, как заправский крановщик: "майна", "вир-ра!"
Илья остановился напротив Кати и поправил не-много съехавшую набок ярко-оранжевую бейсболку.
- Ты был на спектакле "Сон Шекспира в летнюю ночь" 25 мая в театре "Саломея"? - Катя выпалила эту фразу на одном дыхании, боясь, что он опять умчится.
- Ну. - Похоже, что он обучался в заведении, смахивающем на частную гимназию, откуда удрала Катя. Там дети тоже предпочитали изъясняться односложными словами.
Катя вдруг вспомнила, как кассирша говорила им с Алексеем, что кто-то вернул один билет с мальчиком. Значит, Илья Переверзенцев сидел рядом с убитым!
- Ты смотрел на сцену? - запинаясь, спросила Катя, надеясь, что тот ответит: "Нет, глазел по сторонам".
- Ну да. - Он удивленно посмотрел на нее.
- А ты, случайно, не видел того человека, который сидел рядом?
- Борова-то, который коленку своей цаце сжимал?
- Какого борова, - упавшим голосом проговорила Катя, - нет, другого.
- Зачем мне на кого-то смотреть в театре? - Илья Переверзенцев, по-видимому, иногда мог высказывать весьма разумные мысли.
- Ну так, из любопытства.
Племянник критика взглянул на Катю с проблесками интереса.
- Не понял - какого любопытства, я что, частный детектив?
"Мальчик неглуп, - отметила Катя. - Что мне делать-то?"
- Ну, мало ли, просто так.
- Я не очень понимаю, вы журналистка?
- Да, но в данном случае меня интересует твой сосед, он из ЮНЕСКО. Правда, может быть, это и не он, - фантазировала Катя, понимая, что очень скоро с успехом сможет играть в комедиях придурков и психов, - поэтому я и хочу у тебя выяснить, как он выглядел.
- Да я и не заметил, по-моему, он спал, во всяком случае, сидел тихо, ничем не шуршал и по коленкам не елозил.
- А сумку его ты не заметил?
- Она сбоку стояла, баул целый, я еще споткнулся о него. В такой сумке можно запросто бомбу пронести, я недавно в одном фильме видел, как похожий тип взорвал всех в кинотеатре. Вот здорово!
- Не сомневаюсь, - откликнулась Катя. - Больше ничего не помнишь?
- Нет, спал он, это точно. Я случайно его задел, а глаза у него были прикрыты, он даже и не заметил моего толчка. А вообще, вам лучше обратиться в Интерпол, там живо найдут вашего беглеца из ЮНЕСКО. Найдут и доставят по адресу.
- Я тоже так думаю, - согласилась Катя.
- А вообще, скучища на этом спектакле, я сам поспал немного под конец, проснулся от хлопанья стульев, зрители уже шли к выходу. Их еще такая мымра торопила.
- Какая мымра? - встрепенулась Катя.
- Ну, такая, - Илья сделал жест рукой, обо-значающий длинный нос, и поджал губы.
- Лина Юрьевна, - догадалась она, - рыжая в синих туфлях?
- Да вроде она, жутко облезлая такая, а на ноги ее я не засматривался.
Илья Переверзенцев помахал Кате рукой и рванул вперед, набирая скорость.
Катя чуть не сбила с ног Лину Юрьевну.
- Постойте, - крикнула Катя.
- Что случилось?
- Вы... ну... вы выпроводили всех из зала, когда закончился спектакль "Сон Шекспира в летнюю ночь" в тот вечер, когда убили человека в партере?
- Что значит "выпроводила"? Я просто немного поторопила тех, кто задержался, вот и все.
- А почему?
- Потому что нужно было, чтобы в зале никого не осталось, вот-вот должна была приехать Элла Александровна, а то, знаете, как бывает, видят режиссера, начинают приставать к нему, расспрашивать о творческих планах. А Элла Александровна была после вручения премии, усталая. Она хотела провести вечер со своими актерами, отметить это событие без посторонних. Она сама об этом попросила... Все уже вышли, по-моему. Я стояла в дверях, и тут свет погас.
Катя влетела в кабинет Гурдиной без стука.
- Элла Александровна, вы просили Лину Юрьевну поскорее выпроводить зрителей из зала после спектакля "Сон Шекспира в летнюю ночь" в тот злополучный вечер?
- Я вообще не помню такого, никто ведь не знал, что я приеду пораньше, это был для актеров сюрприз. Я попросту удрала с торжественной части... Тем более я не могла никого просить, чтобы всех выпроводили, что за чушь? Элла Александровна затянулась сигаретой и снова вернулась к чтению какой-то бумаги. - Извини, у тебя все? Мне тут прислали проект нового постановления о муниципальных театрах, я изучаю...
- Да, все.
Лину Юрьевну Катя перехватила в холле.
- Элла Александровна утверждает, что она вас ни о чем подобном не просила.
- Вы принимаете меня за сумасшедшую? - вспыхнула Лина Юрьевна.
Наступило молчание. Лина Юрьевна наморщила лоб.
- Кажется, мне об этом кто-то сказал, - не-уверенно протянула она.
- Кто?
- Кто-то из актеров, я точно не помню.
- Постарайтесь вспомнить, это очень важно...
- Да, - Лина Юрьевна удивленно посмотрела на Катю, - вспомнила. Я слышала, как мне кто-то сказал: "Звонила Элла Александровна и просила передать, чтобы немного пораньше очистили зал от зрителей, сегодня она очень устала и ни с кем не хочет встречаться". Что-то в этом роде, если я не напутала, но, по-моему, все было именно так...
- Ну а кто сказал? Вы видели этого человека?
- Нет, - почти крикнула Лина Юрьевна, - это было в антракте. У нас недалеко от сцены есть закуток, где актеры могут отдохнуть, так вот оттуда и раздался голос, а лица я не видела... Я бегала, принимала поздравления по случаю премии, закупала продукты...
"Как все было хорошо и тщательно продумано, не подкопаешься... Замотанная Лина Юрьевна, конечно, ей даже в голову не придет в такой беготне заглядывать и интересоваться, кто там чревовещает", - размышляла Катя.
- А голос был мужской или женский?
- Не помню, - Лина Юрьевна решительно покачала головой, - не помню. Впрочем, кажется, женский...
Теперь картина постепенно прояснялась. Убийца сам попросил расчистить себе место действия. Партер для убийцы.
Глава 10
- Нет, ты представляешь, - кипятилась Катя, - сидеть рядом с будущей жертвой и ничего не заметить! Ни-че-го, - раздельно, по слогам, произнесла она.
- Ну что делать, - успокаивал ее Алексей, - племянник Переверзенцева же не знал, что окажется невольно причастным к такому захватывающему событию, как убийство. Если бы знал, то как следует экипировался бы: и блокнот бы взял, и потайной микрофон, и непре-менно бы расспросил, откуда тот человек и кого ждет...
- Конечно, это все смешно, но мне, поверь, не до смеха, хоть плачь.
Алексей сидел на террасе Катиного дома и, вытянув ноги, подставлял лицо легкому ветерку, скользившему по цветам и зарослям дикого винограда. Квадратный стол и стулья, стоявшие в глубине террасы, были недавно выкрашены Василием Леонтьевичем в ярко-голубой цвет, и от этого терраса приобрела вид уголка Средиземноморья. Это впечатление усиливали большие глиняные горшки, в которых росли лаванда и маленькие симпатичные деревца с темно-розовыми цветами, носившие поэтическое название бугенвиллеи.
- Никуда и ездить не надо, сиди тут и отдыхай, деньги экономь, Алексей лениво приоткрыл один глаз.
- Может, тебя здесь прописать? - отозвалась Катя.
- Неплохо бы.
- Слушай, а вдруг его вообще нет?
- Кого - его?
- Убийцы, - вздохнула Катя.
- Конечно, человек убил сам себя, повесил на шею шарфик...
- Убийца еще бы бинокль театральный в руку своей жертве вложил или монокль.
- Бывает и такое, ну, не буквально, а так, разного рода чудачеств хватает. Это чаще всего почерк незрелого убийцы, для которого убийство в новинку. И он как бы усиливает его ненатуральность, чтобы самому не поверить до конца в случившееся.
- Итак, у нас... - Катя откинулась на стуле, - семь актеров, режиссер и ее помощница, итого - девять подозреваемых. И корни этого запутанного клубка уходят в прошлое, а прошлое никто не хочет раскрывать. Но, кажется, я стала их чувствовать, я не могу объяснить, как это происходит, но для меня они становятся более понятными!
- Значит, ты стоишь на верном пути. Помнишь, я тебе говорил вначале, что поединок с убийцей, как танго: вы то льнете друг к другу в полутьме, то расходитесь в разные стороны. Тебе надо вывести его на свет, а он сопротивляется, ускользает, и ты опять подходишь к нему близко-близко, увлекаешь за собой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32