- Рудик? - рассеянно переспросила Катя. - Мне казалось, на сцене был Артур.
- Да нет же, - рассмеялась Гурдина, - наш Дориан - Рудик. А почему тебе так показалось?
- Но я видела! - выпалила Катя.
- Не всегда можно доверять тому, что видишь. - Элла Александровна потерла виски: - Что-то мне тоже нехорошо. Лина, открой окно настежь.
Свежий воздух коснулся Катиного разгоряченного лба и щек.
- Мне стыдно, - тихо сказала Катя, - извините.
Элла Александровна и Лина Юрьевна одновременно покачали головами. У Лины Юрьевны под глазами залегли тени.
Катя приподнялась с кушетки Гурдиной. Только сейчас она заметила, что на ней другая юбка, тоже бархатная, но синяя и короче - до колен.
- Это не моя юбка.
- Конечно, не твоя, - улыбнулась Элла Александровна, - твоя, когда ты упала, зацепилась за стул и разорвалась. Мы поискали в нашем гардеробе и нашли другую. Тебе нравится? - Она пристально посмотрела на Катю.
- Ничего. Ой, как нога болит, - Катя попыталась встать и не смогла. Острая боль пронизала щиколотку. - Наверное, у меня перелом.
- Да какой перелом, - отмахнулась Гурдина. - Если бы действительно был перелом, ты бы кричала не своим голосом. У тебя всего-навсего небольшое растяжение. Полежишь денька два, и все пройдет. Главное - постельный режим. - Элла Александровна повернулась к помощнице. - Линочка, что ты все пишешь? Сходи-ка за шофером, он поможет Кате спуститься. А вообще, дорогая Катюша, тебе еще повезло, потому что если бы ты, падая, ударилась виском, то... сама понимаешь. В жизни надо быть очень осмотрительной.
Свет лампы в форме пальмы делал из лица Гурдиной контрастную маску: одна его половина находилась в тени, а другая - на свету.
Плечистый шофер Володя подхватил Катю на руки, и она, невольно охнув, поморщилась от боли.
Глава 6
Оказалось, что болеть и лежать дома, укутав ноги стареньким пледом, совсем не так плохо. Чувствуешь себя маленькой, беззащитной девочкой, которой сейчас принесут стакан теплого молока, поцелуют, расскажут сказку. Прийти и поухаживать за Катей было некому, но она не особенно расстраивалась по этому поводу. Можно было позвонить матери и попросить ее приехать, но Катя не хотела этого делать. Без сомнения, мать явилась бы через два часа с сумкой, набитой продуктами, и стала бы громко выговаривать Кате за неосмотрительность. Ее мать всегда первым делом винила во всем Катю, а уж потом обстоятельства и жизнь. Отец был другим, но он умер от рака, когда Кате было двенадцать лет. Она помнила только одно: что он любил ее больше всех...
Катя уже в который раз раскрыла свой блокнот и опять набросала "вопросы без ответов", как она их называла:
1. Куда делась сумка, с которой приехал человек в партере, и что было в ней?
2. Почему была убита Юлия Миронова и откуда у нее были деньги на безбедную жизнь?
3. Почему она...
Зазвонил телефон.
- Алло, алло!
На том конце провода молчали. Катя потрясла трубку, предположив, что нарушена связь. Но тут раздались частые гудки. И Кате вдруг стало страшно.
Телефон зазвонил снова. Она раздумывала, брать или не брать трубку, потом решилась.
- Алло, ты что, спишь?
- Ой, Алексей! Ты сейчас не звонил?
- Нет, а что?
- Да так, кто-то помолчал и повесил трубку.
- Как дела?
- Приезжай, мне надо тебе кое-что рассказать.
Сидя напротив Кати, Алексей внимательно слушал ее, тихо барабаня пальцами по подлокотнику кресла.
- Ох, не верю я, Катерина, в такие сплоченные коллективы без страха и упрека. Что-то здесь не так. А эта странная поломка занавеса... И еще, взгляд Алексея стал жестким, - как ты помнишь, я распорядился, чтобы за Юлей установили наблюдение. Все дни до своей гибели она почти все время сидела дома и никуда не выходила. Только в продуктовый магазин. Но, подчеркнул Алексей, подняв указательный палец, - дважды посещала некий театральный фонд "Мольер". Я навел предварительные справки. В фонде занимаются безработными актерами: подыскивают им вакансии, устраивают вечера. Почему ее так поспешно убрали? Кому она мешала? И заметь, это произошло вскоре после разговора с тобой. Кого могло это насторожить? Видимо, Юле было кое-что известно. Но какой информацией она могла владеть? О ком-нибудь из актеров? Или о Гурдиной? Или о чем-то еще? Хотя Юля и сказала, что причиной ее ухода из театра были сугубо личные мотивы, но так ли это на самом деле? Может быть, ее вынудили уйти из "Саломеи"? Вопросы, вопросы, вопросы...
- Да, какая-то чертовщина творится в театре. Я тебе еще не все рассказала. Ты знаешь, почему я растянула ногу? Да потому что увидела нечто странное на сцене. Я присутствовала на репетиции спектакля о Дориане Грее, и там возникла непонятная атмосфера. Ну словно какое-то колдовство и наваждение. Ты, пожалуйста, не подумай, что я сошла с ума, нет. Но мне показалось, что на месте Дориана был сам дьявол. Я хотела шагнуть вперед, но не могла. Мои ноги налились непонятной тяжестью, закружилась голова, и я упала. А еще раньше я, дожидаясь Рудика, попала в очень странную комнату. Позже костюмерша сказала мне, что это - творческая лаборатория театра. В ней находились жуткие маски, длинные голубые ленты на металлических стержнях, - Катя закрыла лицо руками, - как вспомню, так становится не по себе. Что это было?
Алексей задумчиво покачал головой:
- Театр вообще сам по себе - мистическая вещь. Только подумай выходят на сцену люди и начинают лицедействовать, играют чужие роли, перестают быть собой. А что касается масок, то теперь у каждого режиссера свои методы, приемы подхода к актерам, к пьесе. Сейчас время самых смелых экспериментов, так что, возможно, это некий конек Эллы Гурдиной, ее ноу-хау... А шарфик, значит, взял кто-то из своих. Что ж, впрочем, я так и думал.
- Костюмерша сказала, что теоретически его мог взять любой человек, случайно проникший в театр. Костюмерная часто бывает открыта.
- В любой случайности есть своя закономерность, - философски изрек Алексей. - Что ж, поживем - увидим. Возьми адрес "Мольера". Директор фонда - Игорь Святославович Воронцов. Ходить можешь?
- Да, завтра уже встану.
***
Театральный фонд "Мольер" находился в переулке, в котором было всего два дома. Один из них был накрыт зеленой сеткой, его реставрировали. Дом, который был нужен Кате, стоял напротив. Его украшала узкая башенка.
Около массивной железной двери висели три латунные таблички. На первом этаже располагался "жив. угол." (питом. подопытной стан. юн. натур.), на втором - театральный фонд "Мольер", а на третьем - реутовское отделение магазина итальянской сантехники "Вива, Италия!". Кому принадлежала узкая башенка - таблички не сообщали.
Катя решительно потянула на себя ручку двери и, пройдя несколько шагов, остановилась. Прямо на нее бежала ватага ребятишек, а впереди них две белые мыши. Катя не помнила, как вспрыгнула на подоконник и крепко прижала к себе сумочку. Очнулась она только тогда, когда за детьми захлопнулась тугая дверь. И тут оказалось, что она стоит на цыпочках и истошно кричит.
- Чего орешь, рожаешь, что ли? - раздалось откуда-то сверху.
Мужчина в спецодежде перегнулся через перила и с любопытством смотрел на нее.
- Салатовые кончились, приходи завтра.
- Чего салатовые? - не поняла Катя.
- Глухая, что ли? Биде, говорю, салатовые все уже расхватали, так что опоздала, красавица.
- Да мне не унитаз, а театральный фонд "Мольер" нужен.
- А, эти малахольные... - Мужчина смачно сплюнул на пол. - Вон там, вторая дверь справа.
Темноволосая девушка в ярко-желтой блузке что-то печатала на машинке, прикрыв глаза. Казалось, она играет на рояле сонату Моцарта, таким возвышенно-одухотворенным было ее лицо. Почувствовав, что она в комнате не одна, девушка открыла глаза и привстала.
- Вы от Олега Ивановича? С планом для театрального атласа?
- С путеводителем по салатовым биде, - ответствовала Катя. - Как вы только сидите под одной крышей?
- Привыкли, еще живой уголок рядом. Вы, наверное, на Васю наткнулись из отдела сантехники. Присаживайтесь. По какому делу?
- Мне нужен Игорь Святославович.
- Скоро будет.
В маленькой комнате стояли два шкафа. Через стеклянные дверцы просматривался непременный атрибут всех уважающих себя культурных учреждений - словарь Брокгауза и Ефрона. На стенке висело несколько гравюр, на одной из них был изображен Большой театр с четверкой лихих лошадей, на других, как грибы, застыли прогуливающиеся дамы в огромных шляпах и с крохотными собачонками.
- Мне нужна справка о Юлии Мироновой, она безработная актриса, вернее, была ею, - спохватилась Катя, - она отравилась газом, видимо, самоубийство.
- Сейчас посмотрю. - Девушка села к компьютеру, стоявшему на высоком столике в углу. - Так... так... вы знаете, в нашей картотеке ее нет. - Она искоса посмотрела на Катю: - А вы откуда?
- Из частного детективного агентства.
- А почему вы решили, что она обращалась к нам? Мы не единственная организация в Москве, которая занимается проблемами трудоустройства актеров.
- Она как-то упоминала ваш фонд в беседе со мной.
- Спросите у Игоря Святославовича, может быть, он знает.
Девушка, не обращая внимания на Катю, занялась своими делами. Она внимательно читала листы бумаги и складывала их в аккуратную стопку слева от себя.
- А вы только безработными актерами занимаетесь? - Влетевшая муха настойчиво кружила над Катей, пытаясь пристроиться у нее на кончике носа.
- Нет, что вы, у нас большая культурная программа, есть свой небольшой музей, мы устраиваем театральные вечера в зальчике на первом этаже. К нам своя публика ходит. Работает попечительский совет любителей театра. Его возглавляет известный театральный критик Переверзенцев.
- Интересно, - пробормотала Катя. Наконец муха села на край стола, и Катя изо всех сил хлопнула по ней сумкой.
Листы бумаги от резкого движения плавно опустились на пол, а девушка тихо вскрикнула.
- Что такое, Кира? - Мужчина вошел в комнату незаметно. При взгляде на него Катя почему-то подумала, что такими, наверное, были английские полковники, много лет жившие в Индии: породистое удлиненное лицо, напоминающее лошадиное, смуглая кожа, подтянутость...
- Я из детективного агентства "Белый гриф", по поводу Юлии Мироновой.
- Да, а кто она такая? - Мужчина остановился напротив Кати, засунув руки глубоко в карманы.
- Актриса, она отравилась газом, подозрение на самоубийство. Незадолго до смерти она заходила к вам дважды. Хотелось бы узнать, по какому вопросу.
- Не знаю, - мужчина задумчиво рассматривал Катю, как будто бы она была редким экземпляром бабочки. - Я не знаю ее, а ты, Кирочка, помнишь Миронову?
- Нет, - Кира опять погрузилась во вдохновенное печатанье, - не помню.
- Ну а к кому же она могла приходить? - растерялась Катя.
- У нас открытый театральный фонд, к нам постоянно приходят люди, обсуждают свои профессиональные проблемы. Возможно, она приходила, когда ни меня, ни Киры не было, а сидела одна из наших активисток или постоянных помощниц. Скорее всего, так и было. А как она выглядела? - Походка у мужчины была легкой и пружинистой.
- Вот, - Катя достала из сумки фотографию.
- Нет, я ее никогда раньше не видел, память у меня хорошая, и за это я могу ручаться, а ты, Кира? - Он передал фотографию девушке.
Кира нехотя открыла глаза и тут же закрыла снова.
- Не видела, а может, и видела, но теперь уже не помню, внешность стандартная, - объяснила она, - тип пшеничной блондинки, таких пруд пруди.
- Да... - Катя спрятала фотографию обратно в сумочку. Ее охватило раздражение на саму себя (узнай теперь, зачем здесь была Миронова и была ли вообще).
- А можно взять адреса ваших приходящих сотрудников?
- Конечно. Кира, дай адреса. Все? Больше ко мне у вас вопросов нет?
- Нет.
Закрывая дверь, Катя представила, как мужчина подошел к окну, а Кира, мгновенно погрузившись в гипнотический транс, снова отдалась безмолвному музицированию над белыми листами бумаги.
Игорь Святославович невольно нахмурился: зачем приходила эта девушка из детективного агентства? Юлия Миронова... Он помнил ее... Кира сказала, что они никогда не видели эту актрису, но Кира не скажет ничего лишнего, она вышколенная и преданная секретарша.
Он прошел в соседнюю комнату: вот его картотека, которой он отдавал столько сил и времени. Такой серьезной работой занимался мало кто из театральных организаций. Он старался собрать как можно больше данных об актерах, что-то вроде театральной биржи. Конечно, известные и знаменитые актеры на виду, они востребованы, их приглашают наперебой в разные театры, но талантливые дебютанты, безработные актеры... Столько драм и сломанных судеб! Он нашел фотографию Юлии Мироновой: красивая девушка, длинные светлые волосы, большие глаза, приятной формы рот... Сколько их было, похожих на нее, в этой картотеке: блондинок с широко распахнутыми глазами, блондинок, которые внезапно бесследно исчезали...
***
Настроение было препаршивое, хотелось что-нибудь выкинуть всем назло. Выйдя на улицу, Катя взглянула налево и обнаружила жирную красную стрелку, фривольно вильнувшую за угол. Над стрелкой красовалась надпись: "Одесса-МАМА". Причем слово "Одесса" было написано маленькими буквами, а "мама" крупными, словно кто-то кричал изо всех сил "мама", призывая на помощь. Свернув во двор, Катя обнаружила в его глубине что-то напоминающее старорежимный трактир или матросскую таверну, знакомую ей исключительно по романам и новеллам, прочитанным в юности.
Терять Кате было нечего, кроме сумочки, в которой лежал проездной билет и тридцатка мелочью, она вошла и с любопытством осмотрелась по сторонам. Бог знает откуда вылезли в Москве, как опята после летнего дождя, всевозможные ресторанчики, бары и кафе. Одни их названия могли составить последнюю страницу сборника анекдотов. Интерьеры старались оформлять в соответствии с хлесткими названиями. "Розовый фламинго" - означало, что на витрине будет непременно изображена эта грациозная птица и, конечно, розового цвета, а "Огни Тибета" подразумевали пагоду, горы в синеватой дымке и причудливые иероглифы. Вообще-то говоря, оформление ресторанов восточной кухни можно было предугадать заранее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32