Только не говорите, что я ошиблась, я видела, как они сюда входили. — На всякий случай я немного обманула ее, но я же была уверена, что попала туда, куда и хотела.
Она подумала несколько секунд, потом открыла дверь шире, чуть отошла в сторону и сказала:
— Проходите.
Я вошла. Квартира начиналась с большого холла, а его обстановка вся напоминала старину, я в этом не разбираюсь, но думаю, девятнадцатый век. И здесь на стенах висели картины. Если даже копии, то очень хорошие, в этом я за последний год научилась немного разбираться. Но картины были не только старые, но и современные, на одну я сразу обратила внимание.
— Тебе нужны Павел с Женей оба или кто-то из них? — спросила она.
— Ни тот ни другой, и очень хотелось бы ни с одним из них не встречаться никогда.
— Тогда зачем вы пришли? — Она сделала удивленное лицо, именно сделала, а не на самом деле удивилась, это было сразу видно.
— Я подумала, а вдруг они оставили вам мой телефон?
Удивление на ее лице сделалось искренним.
— Телефон? А почему они должны мне оставлять чей-то телефон? У меня нет привычки звонить незнакомым людям.
— Не номер телефона, — пояснила я, — а сам телефон, мобильный.
— Пусть даже так, с чего им его мне оставлять?
— Откуда я знаю?
Она немного подумала, а потом улыбнулась:
— Кстати, ты даже не сказала, как тебя зовут.
— Маша.
— Меня — Мишель.
Все правильно. Значит, никакому не Мише звонил этот Павел по моему телефону, а ей.
— Я могу дать тебе телефон Павла. Номер его телефона, — сказала она.
Я в это время рассматривала картины.
— Мне как-то не очень хочется встречаться с ним. — Я это сказала, а сама внимательно рассматривала одну картину, на которую обратила внимание сразу, как только вошла.
— Почему?
— Чья это картина? — не ответила я на ее вопрос, а указала на заинтересовавшую меня картину.
— Моя, — засмеялась Мишель.
— Я имею в виду, кто ее написал.
— Какой-то современный художник.
А я была уверена, что этот современный художник — Сережка. Я видела эту картину в его мастерской полгода назад, может, чуть больше.
— Зачем к тебе эти двое привезли мертвую девушку? —'спросила я неожиданно даже для самой себя.
— Мертвую девушку?! Ко мне?! Маша, на улице такая жара, ты перегрелась?
Это была уже грубость, но я решила не обращать на это внимания.
— Я видела, — сказала я, — и ты прекрасно, понимаешь, что я говорю правду.
— Тогда пойди в милицию и расскажи, что у меня дома, кроме коллекции картин, еще и коллекция мертвых женщин.
Она права, в том смысле, что хоть я и уверена, что не мог Сережка сделать такого, не мог он убить женщину, но и я не могла пойти в милицию, потому что ту девушку привезли сюда, что ни говори, а из его мастерской.
— Это Сергея картина. — Я не только перевела разговор "на другую тему, но, в большей степени, заговорила о том, что мне было очень интересно.
— Сергей? А кто это?
— Мой муж, — немного преувеличила я, но совсем немного. — Художник. И ты его знаешь.
— Может быть. Мой бывший муж не был художником, но любил живопись и меня научил любить ее и ценить. У нас такой интересный разговор, — заговорила она уже другим тоном, дружелюбным, но не более искренним, чем ее удивление по поводу моего прихода и просьбы вернуть телефон. — Но кажется, мы не очень понимаем друг друга. Давай выпьем по чашечке кофе и попробуем понять друг друга. Проходи в комнату, а я пока пойду приготовлю.
Я направилась к двери в комнату, куда мне предложила пройти эта Мишель. Интересно, откуда у нее такое имя?
Она проводила меня до двери, даже толкнула ее, открыв передо мной, а сама направилась, надо полагать, на кухню.
Я уселась в очень удобное кресло и стала ждать, когда мне подадут кофе.
Эта комната мне понравилась, как и прихожая, хотя в их обстановке было не меньше различия, чем между домом римского патриция и гробницей фараона. Здесь было все настолько современным, что могло таким оставаться еще лет пятьдесят.
Но как ни было здесь красиво, мне-то самой было не по себе.
Мне было не по себе, потому что я знала, что где-то здесь в квартире мертвая девушка, и это было не столько странно, сколько страшно. Было в этом что-то ненормальное, и достаточно много ненормального. Что-то маниакальное было в этом, но я успокаивала себя, что женщины редко бывают маньяками, в основном этим страдают мужики, чем-либо не удовлетворенные — женским или общественным вниманием.
Дверь открылась, и Мишель вкатила в комнату столик на колесах, на котором стояли кофейник, чашки, ну и все остальное, что нужно для кофе, который подают незваным гостям.
Неожиданно зазвонил телефон, они всегда звонят неожиданно, даже когда ждешь звонка. Мишель вышла в холл, хоть в этой комнате тоже был аппарат. Она поговорила полминуты, не больше, и сразу вернулась.
— Так на чем мы остановились? — налив кофе в чашки и тоже усевшись в кресло, продолжила Мишель нашу светскую беседу.
— На художниках, — подсказала я.
— Да, действительно. Тебя, значит, интересует живопись.
— Если честно, то не очень.
— Тогда что?
— Если честно, то меня очень интересует один художник.
— На картину которого ты обратила внимание в передней, как ты говоришь, твой муж. Понятно.
— Где он?
— Я и за своим мужем не могла уследить, откуда мне знать, где чужие?
— Часто бывает, что о чужом муже знаешь больше, чем о своем.
— Согласна. Но, Маша, о твоем я ничего не знаю, кроме того, что он прекрасный художник, и то это мне известно только по картине, которая висит там. — Она указала на дверь в переднюю.
— Но, Мишель, — слегка передразнила я ее, — в мастерской моего мужа, или не мужа, а очень близкого мне человека, лежала девушка, мертвая девушка. — Я решила обходиться без иносказаний и намеков, потому что Мишель была не той женщиной, это было видно сразу, которая станет делать вид что сейчас упадет в обморок, или станет изображать испуг и возмущение по поводу чего-либо, что ее не пугает и не возмущает. — И эту мертвую девушку, — продолжала я, — совсем недавно привезли сюда двое людей, которых зовут Жека и Паша. Ты же не станешь уверять меня в обратном?
— Маша, пусть тебя это не возмущает, но обязательно буду.
— Хорошо. Сережку ты не знаешь, никаких девушек сюда никто не привозил, и вообще ты инопланетянка, которая попала сюда случайно за пять минут до моего прихода.
— Маша, тебе никогда не говорили, — она сейчас чуть улыбалась и смотрела на меня задумчиво, внимательно и оценивающе, — что ты вызываешь интерес не только у мужчин?
— Что? — не поняла вначале я, но потом поняла. — Нет, не говорили, во всяком случае, не помню, но я это знаю.
Она еще некоторое время рассматривала меня, взгляд ее перестал быть оценивающим, а остался только задумчивым и внимательным.
— Хорошо, — сказала она, — я знаю Сергея и сюда привозили девушку. Правда, насколько она мертва, об этом судить должны врачи. Я не могу сейчас говорить, ко мне скоро приедут люди, и я не хочу, чтобы они видели тебя здесь.
Если хочешь, и о Сергее, и о девушке, и даже о том, почему я не хочу, чтобы тебя видели здесь те, кто сейчас приедет, — обо всем я расскажу тебе позже. Мне, наверное, придется уехать ненадолго, но к одиннадцати я буду дома обязательно. Если тебе все так интересно, приезжай после одиннадцати и мы обо всем поговорим.
Я подумала пять секунд и сказала:
— Я приеду.
— Тогда до вечера, вечером ты узнаешь все, что тебя интересует. Во всяком случае, все, что знаю я об этом.
Я поднялась и пошла к выходу, так и не допив кофе, который, кстати, был очень вкусный. Надеюсь, вечером Мишель приготовит не хуже.
Она проводила меня до двери и не закрывала ее, а стояла молча и, улыбаясь, смотрела на меня, ну точь-в-точь как Джоконда, пока я не вошла в лифт.
Я вышла на улицу, подошла к своей машине, села в нее, завела и отъехала от того места, где она стояла, но недалеко, а так, чтобы видеть, кто сейчас приедет, и чтобы этот кто-то не увидел меня.
Я успела выкурить сигарету и полюбоваться в зеркало заднего вида на свое лицо (бывает, что я выгляжу лучше, и бывает такое нередко) и еще успела немного подумать, когда увидела подъехавшую машину. Интересных мыслей у меня не было, и поэтому машина меня сразу заинтересовала гораздо больше моих рассуждений.
Это был черный «мерседес». Я сначала подумала даже, что ошиблась, когда из него вышел Вадик! Тот самый Вадик, который так сильно похож на Барби, с которым я…
Так, хватит об этом. Сейчас мне этот Вадик неприятен и даже противен, и этого достаточно.
Из «мерседеса» вышел Вадик и еще какой-то мужчина, его я не знала. Ясно, что «мерседес» был не Вадика и за рулем сидел не он, а другой, незнакомый мне мужчина. Они оба не спеша вошли в подъезд, откуда я вышла минут пятнадцать назад.
Так, хорошо, теперь все стало совсем непонятным. Но ждать здесь еще чего-либо уже не имело смысла — я увидела все, что мне хотелось увидеть, тем более у меня появилась небольшая идея. Но это позже. Я завела машину, доехала до ближайшей станции метро, чтобы купить карточку для таксофона и позвонить.
— Маш, ты? Хорошо, что позвонила, — сразу же начала Леночка. — Я кое-что вспомнила.
— Лучше б ты кое-что узнала, — высказала я пожелание.
— Что я должна узнать?
— Этого я и сама не знаю. Так что ты вспомнила?
— Про этого, про которого ты говорила, про Вадика.
— Да? И что ты о нем вспомнила?
— Он знаешь кто? Он тот, кого называют плейбой или, точнее, альфонс.
— В смысле?
— Чего здесь непонятного? В самом прямом смысле. Он трахается за деньги с теми, у кого они есть.
— Ты имеешь в виду женщин?
— Может, и с мужчинами, не знаю. Но с женщинами точно.
— Откуда ты это знаешь?
— Я вспомнила, Светка Харламова про него рассказывала, мы его случайно встретили, а она мне и рассказала про него.
— А она откуда знает?
— А она пробовала.
— Да зачем он ей. У нее мужиков — списки можно на два месяца вперед вывешивать в парадном.
— Она говорила, что из любопытства, что такое — с мужчиной за деньги?
— На мой взгляд, гораздо интереснее с них брать. Ну ладно, у каждого свой вкус. Почему ты думаешь, что это именно тот самый Вадик?
— Ну, ты же рассказала, какой он из себя, мне кажется, это тот самый.
— Вообще-то мне тоже так кажется, — сказала я, вспомнив фразу Вадика, произнесенную перед моим уходом, что «за все заплачено», — Я в общем-то позвонила узнать: Сережка не звонил? "
— Нет.
— Тогда пока. Я еще позвоню.
— Если вечером не позвонишь, я подниму на ноги всех.
Витьку из Питера вытащу.
— Не вздумай никому ничего говорить, если не хочешь, чтобы у меня были еще большие неприятности, — Леночка промолчала.
— Ты поняла меня, Ленка?
— Поняла, поняла.
— Тогда пока. Скоро позвоню. — Я положила трубку.
Я повесила трубку и задумалась.
Что же получается? А получается, во всяком случае, у меня такое ощущение, что этого красавчика Вадика кто-то специально ко мне подослал и даже заплатил ему за это. А еще я знаю, кто меня с ним познакомил — Феликс.
У дома Мишель у меня появилась небольшая идея, я говорила об этом, теперь эта идея стала немного побольше.
Когда Вадик вышел из «мерседеса», я подумала, что мне стоит встретиться с ним еще раз. Теперь, после того что мне рассказала о нем Леночка, я решила, что будет правильным и заплатить ему. Такие, как он, люди его профессии, за деньги способны на все, он за деньги мне и расскажет все, что знает, в этом я не сомневаюсь.
Вечер уже наступил, но до одиннадцати было еще далеко.
Я поехала к себе.
Я легла на диван и стала просто слушать музыку, и постаралась ни о чем не думать, потому что думать хорошо, когда на душе хорошо, а когда такое вот, как у меня, то лучше не думать. Я слушала, слушала, старалась ни о чем не думать, хотя это, понятно, и не очень получалось, а потом, сама не заметила как, уснула.
А когда я проснулась, было уже половина одиннадцатого. Если я потороплюсь то опоздаю не больше чем минут на десять — пятнадцать, это вполне нормально.
Я нажала кнопку звонка. С минуту я ждала, но дверь мне не спешили открывать. Я нажала на кнопку еще раз. За дверью не раздалось ни шороха.
Я удивилась, но не очень, хоть Мишель мне и показалась женщиной неспособной на такие шутки, но я сама женщина и по собственному опыту знаю, что иногда все дела, даже важные для тебя, хочется послать подальше ради кое-чего другого или кое-кого другого.
Я уже собралась уходить, но в это время услышала, как с той стороны двери кто-то скребется. Звук был такой, как если бы по двери скребла когтями собака, только не большая, а очень маленькая собачка.
Я так и подумала, что это какой-нибудь карликовый пинчер пытается открыть мне дверь. Но тут же послышался слабый металлический лязг. Он что, принес из кухни табуретку, забрался на нее и открывает теперь замок? Я решила подождать, потому что мне было интересно, как маленькая собачка может таскать по квартире такие тяжелые предметы.
Замок наконец щелкнул, и дверь медленно и таинственно стала открываться.
Я увидела девушку лет двадцати, и мне сразу показалось, что я ее где-то уже встречала. А через несколько секунд я ее узнала, и мне сразу захотелось шлепнуться на свою (восемьдесят шесть сантиметров в окружности) попу — это была та самая девушка, которая еще несколько часов назад была мертвой, во всяком случае, считалась такой лично мной. И сейчас было даже больше доказательств, что она мертвая, потому что сейчас на ее щеке я заметила кровь. Да и не только на щеке, но и на платье.
Девушка некоторое время смотрела на меня, хоть и очень красивыми, но стеклянными глазами. Какими я смотрела на нее, не знаю. Потом она медленно поднесла палец к губам и прошептала:
— Тсс, — И пояснила тоже шепотом:
— Проходи, только тихо.
— Почему? — спросила я тоже шепотом.
— Здесь ходят мертвецы.
Мне захотелось спросить, не о себе ли она говорит, но я сдержалась.
— Они приходят и уходят, уходят и приходят, — объясняла мне она.
Я кое-что стала понимать. Мне приходилось в; своей жизни видеть наркоманов их лучшей форме. Девушка была, по-моему, именно в таком состоянии.
Я немного подумала, решила, что войду, но приготовилась сразу убежать, если здесь целая компания таких «мертвецов».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38