Я сам не поехал, у меня были кое-какие дела. Да там одному Жеке делать было бы нечего.
— Я сомневаюсь. — Меня взбесило это заявление.
— Ну еще бы, — усмехнулся Веня. — Но пусть будет по-твоему, тем более что Жека был не один.
— А почему за Олей приехали только на третий день?
— Меня же там не было, я не видел, что там за девочка лежит, а эти трое ее не знали. А позже мне Мишель об этом сказала. Откуда она узнала, не спрашивал.
— А тебе не кажется странным, что Оля там пролежала почти три дня без сознания? Ведь если бы ей сразу ввели такую дозу, чтобы она на трое суток отключилась, она бы умерла, а она три дня пролежала там, а потом вдруг вечером сразу пришла в себя?
Веня подумал, прежде чем ответить.
— Нет, не кажется, — сказал он, — кто-то ей постоянно добавлял дозу, поддерживал кайф.
— Или она сама себе. — Я вспомнила про ампулы рядом с диваном, на одну из которых я наступила. Возможно, если бы посмотрела на диване, могла бы найти и шприц.
— Вполне возможно.
Теперь мне было понятно, почему в тот вечер Сережка так поступил, бросил меня и не сказал ни слова. Все равно он поступил нехорошо. Раньше бы я подобрала другой эпитет, но теперь могу назвать его поступок только нехорошим. Ему позвонили и сказали, что у него в мастерской лежит мертвая Оля. В общем-то я так и думала, сейчас Веня просто подтвердил это. Но все равно поступил он нехорошо, пусть он не хотел говорить, что ему сказали, будто там у него вдруг откуда-то появилась мертвая девушка, но он должен был мне о ней рассказать еще раньше, а он почему-то скрывал это. Может, она ему нравилась? Точнее, может быть, она ему нравится? А если это из-за Мишель, если она ему нравилась?
— Ну что, вопросы еще есть? — увидев, что я задумалась и молчу, спросил Веня.
— Не знаю.
Возможно, у меня еще были вопросы, но я что-то плохо стала соображать.
— Тогда я пошел. — И Веня открыл дверь.
— Куда ты? — спросила я, потому что не поняла, куда здесь можно идти, когда кругом лес и стало уже совсем темно.
— Откуда пришел, — усмехнулся Веня.
— Может, я тебя лучше отвезу?
— Нет, там не проедешь на машине. Мне в Беляево, я там свою тачку оставил.
— Ты что, через лес шел в Чертаново пешком?
— Двадцать минут прогуляться по лесу, это только удовольствие. А отсюда, где мы стоим, я через десять буду уже в своей тачке.
— А как я отсюда выберусь?
Веня завел машину, включил фары. Перед нами ярко высветились деревья.
Через три минуты Веня остановился на дороге, вышел из машины.
— Вот в какую сторону светят сейчас фары, туда и езжай, скоро будешь там, где ждала меня. Пока. — Он вылез из машины и быстро направился в сторону, противоположную той, куда светили фары.
Я перебралась на водительское место, хотела уже захлопнуть дверцу, но тут я вспомнила об одной вещи, об одном слове из записной книжки Мишель.
— Подожди. — Я выпрыгнула из машины и быстро подошла к Вене. — Бронницы — знаешь такое место?
— Ну, знаю.
— У тебя с этим никак ничего не связано?
— Что у меня с этим должно быть связано? Воспоминания детства? Так я в Москве родился, а не в Подмосковье.
— От Мишель или от Лилит ты не слышал что-то связанное с этим городом?
— Нет. А почему ты спросила?
— Да так. Наверное, — это не имеет никакого отношения ко мне.
Я вернулась, села в машину и поехала по грунтовой дороге. С обеих сторон, вплотную к ней густо росли деревья и кустарники. Это было очень красиво, и мне бы очень понравилось, но только в другое время, сейчас меня это не волновало, я видела красоту, но не чувствовала ее — слишком тяжело было на душе.
* * *
Я подъехала к дому, закрыла машину и пошла к своему подъезду.
Я нажала на кнопку вызова лифта. На лестнице я услышала шаги.
Человек спускался уже по последнему пролету, я видела даже его ноги. Я чуть отошла от дверей лифта, потому что кроссовки на его ногах мне показались знакомыми и я захотела убедиться, что не ошиблась.
Я не ошиблась, это был Веня.
— Ты что-то еще хочешь у меня спросить? — я сказала это, а сама уже догадывалась, что ничего он у меня не хочет больше спрашивать, он два часа назад у меня спросил все, о чем хотел узнать и услышать.
— Маша, — сказал он и даже удивленно усмехнулся, — наш договор ведь кончился там, в лесу, когда мы расстались.
— Это нечестно, я еще не думала об этом, — стала я болтать какую-то глупость, но мои инстинкты, которые оберегают меня от всяких неприятностей (в силу своих возможностей, конечно), они уже начали работать.
Веня стоял на лестнице, я отступила на шаг, одновременно я раскрыла сумочку и сунула в нее руку. А потом быстро развернулась и бросилась к выходу.., и не поняла, что случилось, я словно наткнулась на колонну Большого театра. Я отскочила от нее назад.
Нет, никакая это была не колонна. Это было гораздо хуже — это был Жека. Он стоял, почти полностью загораживая весь дверной проем, и улыбался. Я так давно не видела его счастливым, с первой нашей встречи, и то в самом начале, пока не дала ему кувшином по глазу.
Он стоял и улыбался, и поэтому, конечно, ничего не видел, потому что, когда мы встречались последний раз, я, как я узнала от Галины, попала ему стулом по переносице.
И сейчас его лицо было таким, что я не представляю, как он мог ходить по улице, потому что за ним обязательно должна была бы ехать «скорая помощь», чтобы тут же подбирать людей со слабым сердцем: там, где раньше у него не было носа сейчас появилась какая-то бордовая опухлость, она растекалась по обоим глазам, и теперь даже щелок от этих глаз не было видно, но, возможно, это потому, что он улыбнулся мне.
Я быстро выдернула руку из сумочки и выстрелила прямо в лицо Жеке.
Рассматривать Жеку у меня времени не было, я услышала, что открылись двери лифта. Я заскочила в лифт и нажала первую попавшуюся кнопку.
Но не так просто все было: двери стали закрываться, но в это время я увидела Шурика. Где он до этого прятался?
Может, за мусоропроводом? Кисть одной руки у него была забинтована, кажется, даже в гипсе. Он схватил двери другой, здоровой, рукой и не дал им закрыться, а потом потянул их в сторону, стал открывать.
Я тогда размахнулась и ударила Шурика пистолетом по лбу. Шурик отскочил назад, пистолет вырвался у меня из руки и полетел вслед за ним, а двери с силой захлопнулись, громко ударившись одна о другую, и лифт сразу поехал вверх.
Но только что толку? На лифте далеко не уедешь, если бы это была Останкинская башня или небоскреб какой-нибудь этажей в восемьдесят, там бы я знала, что до восьмидесятого этажа доеду быстрее, чем доберутся туда Веня с Шуриком (Жека скорее всего уже не в счет), и где-нибудь могла бы спрятаться. А эти лифты, они так ползают, даже я, если захочу, смогу добежать до своего этажа быстрее лифта.
Я взяла и нажала на кнопку «стоп», и лифт остановился.
Сразу стало тихо, и я услышала топот ног на лестнице.
Но они тоже сразу поняли, что лифт остановился. Послышались их невнятные голоса, они, видно, стали советоваться, что им делать. Только делать им было нечего, потому что не так просто достать из лифта человека. Потом я услышала, как слегка стучат двери, понятно: они сквозь щели между дверьми пытаются рассмотреть, на каком этаже я остановилась.
— Веня, — позвала я негромко.
— Что? — отозвался он сразу.
— Все, — ответила я, — можете идти домой и спокойно спать до утра. И утром тоже не приходите, меня без вас вынут, лифтеры.
— Я уже это понял, — сказал Веня.
— Тогда спокойной ночи.
Веня ничего не ответил, но сразу послышались медленные шаги по ступеням.
— Вень, Вень, подожди, — услышала я суетливый голос Шурика, — может, можно дверь сломать?
— А может, лучше дверь взорвать? — отозвался Веня раздраженно и снова пошагал вниз.
Послышались шаги и еще одного человека, значит, Шурик тоже пошел на выход.
Я подождала, пока шаги стихнут.
Но только что мне делать теперь? Нажать кнопку своего этажа? Веня не дурак, он кто угодно, но только не дурак, и он не ушел совсем, он будет ждать, когда лифт снова поедет, и сразу, так, чтобы мне не было слышно, побежит за лифтом. Попробовать позвать лифтера, только предупредить его, что ко мне пристают хулиганы, чтобы он позвал еще и милицию. Это можно попробовать, но едва ли получится — я уже застревала в нашем лифте и сколько не нажимала эту кнопку, никто мне не ответил, там и просидела два часа, потом они все-таки пришли сами и выпустили меня, кто-то из жильцов ходил за ними.
Но на всякий случай я нажала все же кнопку вызова.
Как я и предполагала, это было бесполезно. Жалко, я жаловаться не люблю, а то бы обязательно пожаловалась, что лифтеров никогда нет на месте.
Но и сидеть здесь тоже глупо, хотя бы потому, что я уже сказала — Веня не дурак, ему ничего не стоит вытащить меня отсюда: подняться наверх в лифтовое отделение, подтянуть оттуда лифт к этажу, на котором двери можно открыть снаружи какой-то проволокой — меня в прошлый раз именно так и вытащили лифтеры, — и получится, что Жека напрасно пострадал, потому что я все равно не смогла убежать от них.
Нет, ждать нельзя, и ехать тоже нельзя, они меня поймают. Но зато можно попробовать самой выбраться из лифта — лифт так и будет стоять на месте, а я из него исчезну.
Я толкнула слегка прямоугольный светильник в потолке.
Он приподнялся. Это был люк, и, значит, его не закрыли — теперь даже хорошо, что у нас такие лифтеры, которым на все наплевать.
Я приподнялась на пальцах и осторожно, стараясь не шуметь, открыла этот люк-светильник — он был на петлях и откинулся в сторону. В такой люк даже мужчина пролезет, а уж мне с моей фигурой вообще просто. И через полминуты я была уже на крыше лифта. Вот только руки у меня стали такими грязными, как у ребят, у слесарей, которые всегда меняют масло в моей машине.
Я встала на этот порог двери четвертого этажа, одной рукой держась за какую-то железную полоску, приваренную к двери, а другой нажимала на всякие колесики на верху этой двери.
Всему этому меня научил Сережка, после того как я застряла в лифте. Он мне рассказал, как можно выбраться самой.
Но у меня ничего не получалось, потому что я знала, что нужно нажать на какой-то ролик, а вот на какой — понятия не имела.
И вдруг неожиданно одно колесико действительно отошло в сторону, когда я надавила на него рукой, а за ним поехала и половинка двери.
Я открыла ее до конца, вылезла на лестничную площадку, осторожно отпустила половинку двери, чтобы она не хлопнула, повернулась к лестнице, чтобы скорее бежать домой и вымыть руки.., и увидела Веню. Он стоял на ступеньках и смотрел на меня. Мне так захотелось провести своими вымазанными по локти руками по его так чистенько выбритому лицу, что мне большого труда стоило удержаться от этого.
— Я не сомневался, что увижу что-то подобное, — сказал он и продолжил:
— Только, Маша, давай сразу договоримся, что ты не кричишь и не будишь людей, а то мне придется засунуть тебе в рот тряпку.
— Ты даже тряпку с собой захватил? — сказала я и обернулась.
За моей спиной уже стоял Шурик. На лбу у него была очень хорошая шишка.
— У Шурика в кармане, — сказал Веня.
— Хорошо, я не буду кричать, только не нужно мне затыкать рот тряпкой. — — Тогда пошли.
— Можно мне сначала зайти домой, руки вымыть.
Веня вынул из кармана носовой платок, протянул мне.
— Я им что, думаешь, ототру машинное масло? — возмутилась я.
— Домой к тебе не пойдем.
— Почему?
— Потому что неизвестно, что ты придумаешь по дороге.
Он нажал кнопку вызова лифта. Теперь, когда лифт был пустой, он снова начал ездить. Мы сели в лифт и поехали на первый этаж. Когда мы стали выходить из лифта, он взял меня за плечо, повыше локтя, Шурик за другое.
— Там снайперы не сидят на крышах? — поинтересовалась я. — Ты не позаботился на всякий случай, чтобы я не убежала?
— Это не было бы лишним, — проговорил Веня.
Мы подошли к черной «Волге», на которой они меня возили в прошлый раз, Шурик открыл заднюю дверцу. Я увидела там откинувшегося на спинку Жеку.
— Залезай, — сказал Веня.
— Я не буду сидеть рядом с ним, — кивнула я на Жеку. — Он очнется и убьет меня.
— Ничего он тебе не сделает. Садись, Я видела, что спорить бесполезно, и забралась на заднее сиденье. Следом за мной сюда же сел и Шурик.
— Держи, — сказал ему Веня, когда сел за руль, и он протянул ему наручники.
Шурик взял их, схватил меня за руку своей здоровой рукой и стал пытаться другой, которая, как я теперь поняла, действительно была в гипсе, застегнуть на мне наручник.
— Только сильно не сжимай их, а то они мне все руки поцарапают, — сказала я и не только не стала возмущаться, что на меня надевают наручники, но даже помогла Шурику, а сама подумала, что я знаю, что я от них могу освободиться, если их зажать не очень сильно, а вот они этого не знают.
Но потом я немного испугалась, потому что Шурик второе кольцо наручников защелкнул на запястье Жеки.
— Послушайте, может быть, не надо меня к нему приковывать. Может быть, лучше к двери или еще куда-нибудь.
— Не волнуйся, Жека тебя уже боится больше, чем ты его, — сказал Веня.
— Вот и я об этом же, человек от страха может все, что угодно, натворить. А если он захочет убежать? Он же меня потащит за собой, как собака консервную банку за хвостом, — я видела один раз в детстве, как мальчишки издевались так над собакой. Вы надо мной так же хотите издеваться?
— Не ты же его за собой потащишь, а он тебя, — сказал Веня, трогая машину с места.
— Тогда не понимаю: какое тебе удовольствие над своим приятелем издеваться, как над собакой?
Веня ничего не ответил, конечно — не каждое удовольствие можно выразить словами.
— Шура, — я посмотрела на него, — а что у тебя с рукой? Перелом?
— Перелом, перелом, — ответил Шурик со злостью.
— Это бывшая жена Владислава так с тобой? Неблагодарная. Ты ее сделал наследницей целого дома. А она так с тобой.
— Ты бы поменьше разговаривала, — недовольно сказал с переднего сиденья Веня.
— А я и не сказала ничего такого, чего бы здесь никто не знал.
Веня остановил машину. Я узнала место, куда меня привезли, — это был дом, где жила Галина.
* * *
В квартире Галины было семь или восемь комнат.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38